Надежда ''Дерзкого''

Файнток Дэвид

Сердце защемило так, что я не мог вымолвить ни слова и жестом попросил его удалиться.

– Пожар на посту связи! Пожар на посту связи!

Под завывание сирен пожарная команда с огнетушителями мчалась по лестнице вверх к посту связи. Из динамика донеслось:

– Докладывает машинное отделение! Давление воды в норме!

– Команда диагностики обшивки корпуса готова!

– Все управление с поста связи передано на мостик!

Я встретил пожарников в коридоре у поста связи.

– Три с половиной минуты, – проинформировал их я. –

Отлично, мистер Таер. Но в следующий раз постарайтесь быстрее. Отбой.

В свою каюту я вернулся в четыре часа утра.

На следующий день состоялись учения по лазерной стрельбе и декомпрессии, а после ужина – инспекция всего корабля.

Я обошел коридоры, посты и отделения, даже не знаю, сколько исходил километров, в полном изнеможении добрался до мостика и рухнул в кресло. Сопровождавшие меня Филип и Грегор уже успели вернуться на мостик. Заходил я и в гардемаринскую каюту и обнаружил, что там полный порядок.

– Передайте экипажу приказ, – произнес я. – Пусть приступают к ремонту двигателя. – Дисциплина была на высоком уровне. Что и говорить, лучше бы экипажу не отвлекаться на заведомо бессмысленную работу, но обещания надо выполнять, а дисциплина была на высоком уровне.

Когда я наконец добрался до своей каюты, то обнаружил у двери куклу из грязного тряпья, сделанную в виде командира, с головой, отделенной от тела.

Наутро рабочая бригада матросов вышла в открытый космос для последней проверки сварных швов перед испытаниями двигателя. Я приказал Грегору присматривать за матросами. На этот раз он шагал по корпусу корабля более осторожно и ни разу не оторвался.

После полудня Уолтер Дакко передал мне просьбу экипажа дать разрешение на испытания сверхсветового двигателя. Главный инженер уже в который раз заверил меня, что испытания на малой мощности безопасны, и я согласился.

Чтобы не сидеть в одиночестве, я пригласил на мостик Филипа. Главный инженер находился в машинном отделении вместе с матросами, пожелавшими наблюдать за испытанием двигателя.

– Машинное отделение к испытанию готово? – спросил я в микрофон.

– Готово, сэр, – вяло доложил Касавополус.

– Керрен, задай координаты.

– Есть, сэр. – Керрен вывел на экран координаты Земли и «Дерзкого».

– Хорошо. – Проверять Керрена я не стал, ведь полета не будет. – Начинайте, главный инженер.

– Есть, сэр. Включаю двигатель.

– Функции сверхсветового двигателя нарушены! – доложил Керрен.

– Керрен, успокойся, это всего лишь испытания. Наблюдай за N-волнами и строй на экране график, – приказал я.

– Есть, сэр.

График, появившийся на экране, свидетельствовал о явных нарушениях в работе сверхсветового двигателя. Мы с Филипом молча ждали.

– Ничего не получается, – доложил снизу инженер. – Может быть, дело в настройке дефлекторов…

– Когда вы собираетесь их настроить, Касавополус? – спросил я.

– Не все ли равно? Ничего не… Не знаю. Завтра попытаюсь что-нибудь придумать. Испытания провалились.

– Я

знал, что так будет, но втайне надеялся на обратное, – признался Филип.

– Я тоже. Пошли в машинное отделение. Мы спустились вниз.

– Все бесполезно, – сказал бледный Касавополус.

– Неужели никакой надежды? – спросил я.

– Никакой! Думаете, я зря прослужил на кораблях тридцать лет?! – вспылил он. – Извините, сэр.

Нас окружили мисс Бартель, Клингер и другие члены экипажа. Они смотрели на меня, как родители на врача, способного совершить чудо и спасти их ребенка.

Я кожей ощущал их молчаливую мольбу. Эти люди так нуждались хоть в какой-то надежде.

– Попробуйте что-нибудь сделать, – попросил я Касавополуса.

Он понимающе на меня взглянул.

– Есть, сэр, – ответил он. – Завтра попробую получше настроить двигатель. Может, что-нибудь и получится.

– Спасибо.

– Приходите понаблюдать за работой, сэр. – Инженер как-то странно на меня взглянул.

На следующий день испытания возобновились. Все свободные от дежурств члены экипажа собрались в машинном отделении и с надеждой наблюдали за происходящим. Опять генерировались волны не той амплитуды и не той длины.

Вечером по просьбе Елены Бартель я пригласил ее на мостик – она захотела со мной поговорить.

– Есть еще одна возможность, которую мы не использовали, – сказала она.

– Возможность? Какая же?

– Подать на двигатель более высокую мощность.

– Я не инженер, мисс Бартель, однако хорошо знаю, что подавать большую мощность на неисправный двигатель крайне опасно.

– Но ведь не исключено, что при большой мощности двигатель заработает!

– При большой мощности может расплавиться его шахта. Неужели вы не понимаете, что…

– А датчики…

– Не перебивайте меня, мисс Бартель, это нарушение субординации. И я не потерплю! Матросу запрещено пререкаться с офицером!

– Так точно, сэр!

– Если стенки шахты расплавятся, над кораблем нависнет опасность. Я не возражаю против испытаний, но рисковать нельзя, «Дерзкий» и без того в критическом состоянии! Идите!

Она отдала честь, повернулась кругом и ушла.

Утром явился Филип и доложил:

– Уолтер Дакко хочет с вами поговорить, сэр. Прямо сейчас. Увидел меня в коридоре, схватил за руку, не считаясь с моим офицерским званием, затащил в комнату отдыха и просил передать вам его просьбу как можно быстрее.

– Я поговорю с ним немедленно. – Я взял микрофон: – Старшина полиции, быстро на мостик!

Через несколько секунд Уолтер Дакко уже стоял передо мной.

– Обстановка накаляется, – сообщил он.

– Конкретнее, – потребовал я.

– В кубрике говорят страшные вещи. Будто вы запрещаете испытания сверхсветового двигателя на полную мощность, потому что не хотите возвращаться домой.

– Что за бред!

– Так точно, сэр! Но они в этом уверены.

– Пока только разговоры? – спросил я.