Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса

Шкиль Евгений

Байкер затормозил лошадь, тряхнул головой, чтобы сбить с себя морок. Затем спешился, привязал байка к деревцу и подкрался к потрепанному временем зданию без крыши, из окна которого светил костер.

Ури осторожно заглянул во входной проем. Его ждало разочарование. Он увидел двух белых лошадей и кольчужника-богопольца, то и дело клюющего носом, отчаянно борющегося со сном под треск горящих веток. Второй воин был закутан в шерстяную накидку и спал.

"Погоня за моей дочурой, - решил Ури, - их надо прикончить".

Непонятно только,

почему здесь всего лишь два воина. Байкер огляделся, нет ли засады. Хотя, что он мог увидеть в темноте?

Ури сделал шаг вперед. Под ногой предательски хрустнула ветка. Богополец тут же вскочил, выставив перед собой длинное копье. Байкер, грозно рыкнув, ворвался в помещение. Второй воин мгновенно проснулся, скинул с себя накидку и взмахнул мечом, с которым он, видимо, спал в обнимку.

Ури замахнулся секирой и замер.

– Хона, - выдохнул он, опустив боевой топор, - это... ты... девочка моя...

– Папа!
– девушка, отбросив меч, бросилась на плечи старого воина.

Ури, откинув секиру, обнял дочь с такой нежностью, с какой никогда не обнимал, поцеловал ее в лоб. Сердце затрепетало, забилось с небывалой силой, отдавая гулким свинцовым эхом в висках.

– Девочка моя...

Ури обхватил ладонями щеки дочери. Она изменилась, поправилась и, кажется, стала... суровей, что ли. Взрослей. Байкер отошел на два шага, осмотрел Хону с ног до головы, заметил чуть выпирающий животик, и вспомнил, что он не только отец, но и президент клана Дэнджеров. Единственная дочь не может забеременеть от какого-то кегля с бугра. Ури, взяв себя в руки, подавил приступ радости.

Байкер бросил тяжелый взгляд на парня в кольчуге.

– Твоя работа?
– спросил он.

– У нас не было другого выхода, - ответил Юл, - и опустил копье.

– Не было выхода, так значит!

– Папа, не начинай, - вмешалась мгновенно помрачневшая Хона.

Наступила гробовая тишина, если не считать потрескивания горящих веток. Ури посмотрел исподлобья на непутевую дочь, затем - на обрюхатившего ее парня и вдруг расхохотался.

– Лады, зятек, приму тебя в Дэнджеры, ты храбрый сопляк, заслужил. Начнешь с шустрилы, а там посмотрим.

– Как хорошо, что ты нас нашел!
– сказала Хона, просияв.
– Где ты все это время был?

– Завтра расскажу, - Ури поднял секиру и обратился к Юлу:

– Туши костер, вас видать за хренову тучу шагов.

– Но мы развели его внутри стен, - возразил парень.

– Не перечь тестю, - строго произнес Ури, - если я заметил огонь, значит, его заметят и другие. Мы еще слишком близко к богопольским владениям. Погоню они наверняка послали.

Ури, Юл и Хона провели остаток ночи в холоде. Впрочем, их согревало нечто незримое, то, что нельзя выразить словами, но вполне возможно ощутить при встрече с близким человеком. Байкер отдал остатки мяса изголодавшимся ребятам, а затем заступил на дежурство, сменив Юла.

Весь следующий день они продвигались на восток, делая перерывы, чтобы позволить отдохнуть

байкам. Сами люди оказались на голодном пайке, нарыв кое-каких кореньев. Этим и ограничился их рацион. Однако близость становищ заставляла забыть о недоедании. Там их накормят и обогреют. За световые сутки путники прошли меньше, чем за прошлый день, так как не гнали лошадей, и остановились на ночевку в заброшенном двухэтажном доме возле реки. Том самом, в котором стая вердогов осаждала Юла и Хону, и где совсем недалеко погиб завороженный диким псом юный воин Дукат Великолепный из клана Вилсов.

– Ты и в самом деле заговорил мою дочуру от чар черных вердогов?
– спросил Ури, вороша горящие угли.

Байкер решил, что они ушли довольно далеко от Богополя и можно развести костер. К тому же стены вокруг дома скрывали огонь в ночи.

– Да, - ответила за мужа Хона, - этот заговор называется Великим Плацебо. Я сама лично посмотрела в глаза черной псине и не околдовалась, и перерубила ей горло. И все это благодаря Юлу. А ведь та тварь убила Дуката.

– Приедем в становища, заговоришь меня, - сказал Ури, - а я тебя провожу через Малую переправу.

– Малую переправу?
– переспросил Юл.

– Да, - подтвердил Ури, - каждый номад в своем существовании проходит две переправы: Малую и Большую. Малую - это когда тебя посвящают в байкеры, Большую - это когда ты покидаешь землю и отправляешься на небесные поля в байкпарадайс.

– То есть Малая переправа - это посвящение в байкеры, - уточнил парень, тщательно пережевывая корешок.

– Да, из тебя получится отличный кастомайзер. Вир одобрил бы, - вспомнив о покойном, Ури тяжело вздохнул, - ты ведь в кузне работал и грамотный. Пойдешь в подмастерья, а я подсоблю как смогу. Через три-четыре оборота небесного колеса перейдешь из шустрил в проспекты. А потом и до мемберов дорастешь.

– Мне нужно вернуться в мой поселок, - сказал Юл, - иначе десять тысяч книг погибнут.

– В Гиблую деревню, что в трех месяцах пешего хода отсюда?
– Ури усмехнулся.
– Нет, избавь меня от этого дерьма. Да и что тебе делать среди мертвяков?

– Я вас обманул, - невозмутимо произнес парень.

Породнившись с президентом клана, Юл перестал опасаться за судьбу односельчан. По крайней мере, он надеялся, что кочевники не посмеют грабить деревню, в которой живут близкие родственники пока еще не рожденного внука или внучки Урала Громоподобного.

– Что значит обманул?

– Моя деревня находится не так далеко от ваших кочевий, и никто из моих соплеменников не умер.

– Баггерский кегль!
– возмутился Ури.
– Сопля!

– Поймите, я защищал свое племя, я имел право лгать. Правда на моей стороне. Внутренняя правда, - Юл мог бы сейчас сделать то, что он обычно с таким успехом постоянно проделывал: придурковато улыбнуться. Но слишком уж много ему пришлось притворяться в Богополе. Хватит прикидываться слабоумным идиотом, пора становиться сильным!