Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса

Шкиль Евгений

– Пей!
– Хона вновь протянула миску к губам мужа.

Юл послушно выполнил приказание, его опять вырвало. Мучительная процедура повторилась несколько раз. Наконец, байкерша отстала от обессиленного мужа.

– Теперь спи!
– сказала она. В командном тоне появились отчетливые нотки нежности и облегчения:

– Спи!

Юл вновь провалился в забытье, а Хона погладила его по слипшимся волосам и зашептала заговор из судьбоносных баллад:

– И смерть занесет тебя в списки для тех, с кем спорить до срока не надо...

Юлу ничего не снилось. Он просто

исчез вместе с погасшим сознанием, а когда вновь открыл глаза, обнаружил себе в кромешной тьме.

Дышалось тяжело. Воздух был неприятно вязким.

– Я не виноват!
– вымолвил парень.
– Не виноват! Не буду оправдываться!

– Тише! Тише!
– Юл услышал знакомый голос.

– Хона?
– удивился младший правнук.
– Где я?

– В доме своего прадеда.

– Мне...
– парень с трудом сел на кровати, - мне надо выйти на воздух.

– Скоро рассвет...

– Мне сейчас надо...

– Хорошо, - согласилась жена, - только тебе одеться нужно.

Парень с удивлением обнаружил, что абсолютно гол и обмотан каким-то влажным тряпьем.

– На! Пожуй, теперь можно!

Юл почувствовал прикосновение к губам.

– Что это?
– спросил он.

– Кусочек ржаной лепешки, я ее пережевала, чтоб тебе легче было, - заботливо произнесла девушка, - тебе силы нужны.

– Спасибо, - сказал парень, проглотив еду, - я встану...

– Тебе одеться нужно...

– Не надо, - возразил младший правнук, - я просто хочу на воздух.

Юл и Хона, обернутые в одну на двоих шерстяную накидку, сидели на крыльце дома. Парень был гол, и его сотрясала мелкая дрожь. Хона пыталась согреть мужа, прижавшись к нему всем телом. Рядом с девушкой лежал богопольский меч. Она взяла его на всякий случай. Мало ли какие хищники бродят рядом. Юные супруги молча смотрели на восток, где горизонт подернулся легким румянцем.

– Я не виноват, - наконец, прервал тишину Юл.

– Ты ни в чем не виноват, - подтвердила Хона и поцеловала мужа в щеку.

– Нет, послушай меня, - нервно, запоем произнес парень, коснувшись живота байкерши, и было непонятно, к кому он обращается: к жене, к своему будущему ребенку или, быть может, к обоим:

– В первый раз я убил в Новочеке. Но мы тогда спасали свои жизни. Мы убивали людоедов, и это было естественно. И когда с выродками сражались, это тоже было естественно. Но, когда мы сбегали, я мог бы отпустить Рова. Иеровоама. Он ведь был просто глупым. Я мог бы отпустить его, и он тут же побежал бы в Богополь. У нас осталось бы меньше времени. Фора была бы меньше. Еще тогда я подумал, что убивать его не обязательно, но не хотел рисковать. А теперь я убил Имэна. Это было совсем не обязательно. Он бы и так уступил нам. Но, если бы он остался жив, он бы строил козни. Он бы подбивал других против нас. Исподтишка подбивал бы. Он не давал бы нам строить добро из зла. Понимаешь, не давал бы. А я хочу делать добро из зла. И чтобы мне никто не мешал. Понимаешь, чтобы зло мне не мешало! Добро - это движение, а зло - это помеха ему. Понимаешь, мы должны двигаться! Идти вперед!

Хона ничего не ответила.

– Это тяжело, - продолжил

Юл, - но я пойду своим путем. Мы пойдем с тобой! Потому что иначе нельзя! Это тяжело, но иначе нельзя! Иначе будет хуже для всех! Иначе придут другие и поработят нас. Богополь или кто-то еще. А они не должны править степью. Потомки нас не простят за слабость! И получится, что все, что было в прошлом, все, что было с моими предками - было зря! Понимаешь? Зря! И наша надежда на прошлое, на десять тысяч книг в подвале окажется фикцией. Фикцией! Понимаешь? А потому мы пойдем своим путем, мы не виноваты и не будем оправдываться! Понимаешь меня, Хона?

Хона вздохнула, посмотрела на мужа. Улыбнувшись, погладила его по щеке и сказала:

– Я понимаю то, что ты колдун, и я сама становлюсь колдуньей. Уже стала ею. Я ведь сегодня тебя спасла. Я понимаю, что люблю тебя и люблю свое дитя, - Хона погладила живот, - всех наших детей люблю, которые еще не родились, и внуков буду любить, которые родятся. И еще я понимаю, что вырву любому глотку за них, за тебя и за себя тоже. Вот и все, что мне нужно понимать.

– Ладно, - будто очнувшись, торопливо произнес Юл, - ты же ребенка носишь, пойдем, здесь холодно! Я разведу в камине огонь...

– Камин? Что такое камин?

– Это очень хорошая вещь, - сказал парень, - ты в нем отвар готовила.

Юные супруги поднялись.

– Хорошо, что все хорошо кончается, - тихо произнесла Хона.

– Нет, - возразил Юл, и дрожь покинула его голос, - ничего не кончилось. Это еще не конец. Это только начало.

Возлюбленные вошли в дом, а на востоке разгоралась заря. Неотвратимо наступал новый день.

И новая эра.

Гексаграмма 64 (Вэй-цзи) - Еще не конец

По-настоящему счастлив тот, кто умеет наслаждаться целью в движении к ней

И снова пролог долгого странствия

Олег и Цеб, юноши примерно одного возраста, похожие друг на друга - жилистые, русоволосые и бойкие - с легкой тоской наблюдали за тренировкой молодых бойцов. Сегодня ребятам придется тяжело, ибо они будут учиться сражаться в пешем строю. Юные воины, совсем еще сопливые пацаны, были облачены в кожаные латы, под которыми была надета кольчуга. На левой руке у них висели щиты, в правой они держали мечи, причем не короткие байкерские акинаки, а вполне себе приличное оружие средней длины. Утреннее солнце, несмотря на раннюю весну, обещало быть жарким. До обеда прольется немало пота. Но тут уж ничего не поделаешь. Каждый гражданин и гражданка Демиургии обязаны уметь читать, держать в руках оружие и оказывать первую медицинскую помощь.

Изрядно поседевший мужчина со стрижкой под горшок внимательно следил за юными ратниками и изредка подавал команды. Звали мужчину Темер-старший из Кузнецов. Когда-то он был Темером-младшим. Но со смертью своего отца и рождением сына, которого по традиции тоже назвали Темером, мужчина получил и новое определение к имени.

Темер-старший повернулся к наблюдающим и строго произнес:

– Ну, что встали? Идите уже! Принцепс не любит ждать!

– Мы просто в последний раз посмотреть, - сказал Олег, - мы ведь больше не будем так...