Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса
Шрифт:
– И шо там у тебя стряслось?
– Сегодня ночью у меня было видение, - начал сочинять парень, - ко мне явился последний из предков, покойный прадед Олег...
– Если бы он мог явиться к тебе, то только для того, - Имэн перебил Юла, - чтобы выказать свое недовольство. Ты ведь покинул церемонию кремации раньше времени, чем оскорбил своего прадеда.
Парень не ожидал, что хоть кто-то ночью, пускай и при почти полной луне, в похоронном безумии заметит его исчезновение, однако каким-то неведомым образом староста узнал об этом.
Возражать Имэну, да и то крайне редко, осмеливались
– Я ушел потому, что услышал зов последнего предка, моего прадеда Олега, он сказал мне... сказал, - парень напряг весь свой ум и откуда-то из закоулков памяти выпрыгнула фраза, кажется, из каких-то сказок о боге и его воскресшем сыне, которую Юл тут же переработал на свой лад:
– Он сказал: "Что ты ищешь живого среди мертвого? Там меня уже нет, иди же туда, где душа моя, где сущность моя, где храм мой, и там открою тебе истину!"
– Он не мог так сказать, - возразил Имэн, чуть повысив голос, - ибо сущность его утонула в Океане Беспамятства и соединилась с Внутренним Светом...
– А вот у меня был такой случай, я тоже слышал голоса...
– неожиданно вмешался в спор толстяк Шомар, - в тот год развелось очень много кузнечиков и богатый урожай кукурузы был. Так вот, день тогда выдался шибко жарким, а мы собирали коноплю для пряжи, и тут пожар случился, загорелось поле, а ветер дул как раз...
– Почтенный Шомар, - староста зло сверкнул глазами в сторону толстяка, - эту историю селяне слышали много раз. И ты прекрасно знаешь, что голоса те были наваждением демонов.
Старший из сыновей Тиля замолчал, потупившись, и следом высморкался, а Имэн назидательно заговорил:
– Есть Внутренний Свет и есть Внешняя Тьма. Есть мужской дух Анимус и женский дух Анима, которые сошлись в акте священной любви на том месте, где суждено было появиться Забытой деревне, которая есть центр Вселенной. И предки, пройдя сквозь Океан Беспамятства, встречают Внутренний Свет и поселяются в нем навсегда. И возврата оттуда нет! Так что ты никак не мог встретиться с сущностью своего прадеда.
– Но ведь предками сказано, почтенный Имен, - не растерялся юнец, - что Забытая деревня - это средоточие Света в мире, где царствует Внешняя Тьма. И Забытая деревня - это отражение Внутреннего Света. Ведь так?
Юл посмотрел на братьев, и те неуверенно закивали.
– Это так, - согласился Имэн, - именно поэтому наша деревня и есть единственное место, где не царствует Зло.
– Ну вот, - воодушевился парень, - раз возможно отражение Внутреннего Света в нашем мире, значит, можно увидеть и отражение тех, кто живет во Внутреннем Свете, то есть можно увидеть наших священных предков. Поэтому я общался не с самой сущностью прадеда Олега, а с отражением его сущности, которая обитает во Внутреннем Свете. А, значит, опосредованно я общался с самим предком. Ведь так?
Ответом Юлу было гробовое молчание и отсутствующие выражение на лицах мужчин. Парень подумал, что, наверное, слово "опосредованно" не стоило произносить, ибо его значение не знал
– И шо там тебе сказал дед Олег?
– прервал тишину Сантай.
– Он сказал, что мужской дух Анимус и женский дух Анима соединились в священном акте именно на том месте, где стоит дом, и именно этот дом есть центр вселенной, а значит, его разрушать ни в коем случае нельзя, ибо это святотатство. Это портал... ну... канал... ну... в общем как бы дыра, через которую Внутренний Свет отражается в небе и благодаря чему светит солнце, поскольку предки говорили, что внешнее солнце - это тоже отражение Внутреннего Света.
Вновь наступила тишина. Братья испуганно переглянулись, но Имэн лишь сощурил взгляд:
– Не хочешь ли ты сказать, Юл, сын Каена, что если разрушить здание, то погаснет солнце?
– Я этого не говорил, это сказал последний из предков, то есть отражение сущности последнего из предков.
– Ты понимаешь, что обманывать старших есть тяжкий грех перед Божьей Четверицей?
– Имэн попытался встретиться взглядом с Юлом, но у него это не получилось.
– Я с вами согласен, почтенный староста, - сказал парень, потупившись, и краснея, - именно поэтому говорю все так, как было на самом деле. И это не мои слова, а слова последнего предка, то есть отражения сущности последнего предка.
– Решение Совета было принято, - твердо произнес Имэн, - и я намерен исполнить его, дом будет разрушен, а ты, Юл, сан Каена, просто маленький обленившийся лжец. Думаю, работа в поле без выходных должна тебя исправить.
– Не смею оспаривать решение Совета, так как уважаю старших, - Юл отошел в сторону, - инструменты в пристройке сзади дома.
– Я хочу, чтобы ты лично нас отвел, - староста победно улыбнулся.
– Я не смею, - заупрямился Юл, покраснев еще сильнее, - я уважаю старших, а последний из предков был старше вас, почтенный Имэн, и я не могу нарушить его наказ. Но вы, как староста, можете взять кирку и первым ударить по дому, который стоит в центре вселенной и благодаря которому светит солнце.
– Ты бесстыдный сопляк, я позабочусь о твоем наказании!
– выцедил из себя Имэн, затем, повернувшись в сторону братьев, прикрикнул:
– Идем!
– Нет-нет, так нехорошо!
– взвизгнул младший из сыновей Тиля. Глуповатая улыбка давно исчезла с его лица, уступив место откровенному испугу.
– Мы дом снесем, - почти заверещал он, - а из-за этого солнце погаснет! Курка за такое предки по голове не погладят!
– Ты что, не понимаешь, что он просто врет!?
– староста бросил полный злобы взгляд сперва на Курка, затем на Юла.
– Вот что делает с детьми жизнь вне общины!
– А шо, вроде все складно сказал, - заметил Сантай, убирая слипшиеся локоны с глаз, - я тоже никуда не пойду.
– Да вы что, совсем тупые!
– взревел Имэн.
Ответом ему было молчание. Братья, насупившись, глядели исподлобья на предводителя.
– Ладно, тогда я сам первый разобью вот эти стекла...
– Нет, староста, - вставил веское слово толстяк Шомар, - ты, конечно, староста, но если ты разобьешь хоть одно окно, я разобью тебе морду. Так вот.
– Что... что ты сказал... да как ты...
– Имэн потерял дар речи.