Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса
Шрифт:
Вир вздохнул и добавил:
– Только Чезета никогда ее не замечала.
Юл внезапно ощутил близость к этому стареющему седовласому человеку. Он, конечно, не являлся столько же мудрым, как прадед Олег, но все же был гораздо образованней любого из тех, кого парню довелось встретить за свою не столь долгую жизнь. Вот от такого отца Юл не отказался бы. Или хотя бы родного дяди.
– Ладно, - Вир улыбнулся, - не стоит думать о плохом. Тебе не повезло, пацан, компьютеры давно не работают. Вообще, это чудо, что один из них прожил так долго. Так что остаются только глиняные таблицы. Ты их читал?
– Некоторые, - сказал Юл, - но мне
– А на чем ты остановился?
– Я так понял, эти Центры были поставлены для борьбы с болезнью безумия. А потом...
– Юл наморщился, - когда взорвалась АЭС... то инсэнитию решили лечить радиацией, и все отправились туда. А ученый Марат Галимиев и еще несколько человек остались здесь. Дальше я не знаю, что было.
– Да, - кивнул Вир, следя за огоньками разгорающегося костра, который только что сложили байкеры, - радиация в МЭЦ-18 поднялась до двух тысяч микрорентген в час, потом быстро пошла на спад. Болезнь продолжила прогрессировать, и все коллеги, оставшиеся с Маратом Галимиевым, умерли от инсэнитии. Вернее он их вынужден был убивать. Он потом долго общался с МЭЦ-17 под Волгодонском. Там происходили страшные вещи.
Кастомайзер, созерцая пламя, вокруг которого еще не успели рассесться кочевники, умолк. Юл терпеливо ждал.
– Те, кого мы называем баггерами, кто захватил старый мир и правил им, съехались к Ростовской АЭС и поселились там, - продолжил рассказ Вир.
– Они не умерли, но начали вырождаться. Их речь деградировала, значительная часть словарного запаса была утрачена. А язык их нам непонятен потому, что дети баггеров-управителей жили в далеких странах, изучали другие наречия, хотели остаться там навсегда и не собирались возвращаться. Только катастрофа и страх смерти заставили их вспомнить о родных землях. Но главное, в отличие от остальных, кто заразился инсэнитией, у выродков осталась способность к организованным действиям. Одним словом, инфекция и радиация, одновременно воздействуя на организм, превращали человека в нелюдя, но нелюдя коллективного. Людоеды Новочека и выродки Запагубья - это потомки тех, кто надеялся спастись возле реакторов АЭС. В общем, получилось так: бычье и телки вымерли, те, кто ими правили, превратились в выродков, а те, кто хоть чем-то интересовался, кроме поклонения богу Ингодвитрасту, те, кто не были убиты в дни Великой погибели, выжили и остались людьми.
– А кто такой Ингодвитраст?
– спросил Юл.
– В последние дни люди очень любили такие штуки, - Вир сделал несколько неопределенных жестов, - как бы тебе объяснить, я сам не очень понимаю... в общем, они обожали карточки, бумажки и всякое прочее. За всю эту хрень можно было получить разные вещи: еду, питье, одежду, красивых женщин, добровольных рабов, а также то, что мы разучились делать: высокие дома, самопередвигающиеся тачки, летающие аппараты, разные штуки вроде компьютера. За эти бумажки и карточки люди готовы были устраивать войны, убивать друг друга, ввергать в голод целые племена. И на этих карточках и бумажках очень часто писали Ингодвитраст. Я не знаю, что это значит. Наверное, это был их бог. Бог баггеров, бычья, телок и даже байкеров, таких, как Скальпель Косноязычный. Многие отрицали Ингодвитраста, но все же любили его всем сердцем, ибо он давал блага.
– А куда делся Марат Галимиев?
Вир Златорукий пожал плечами:
– Он ушел. Закрыл МЭЦ-18, спрятал свой допуск, устроил нычку, о которой написал в последней таблице, и ушел. Куда -
Кастомайзер, тяжело вздохнул, поднялся, закинул автомат на плечо:
– Ладно, пойду я. Отдыхай. А то что-то эти воспоминания меня угнетают. Прям ощущаю внутри себя разлад.
Гексаграмма 38 (Куй) - Разлад
Нельзя исправить ход событий, не исправив разлад в своей душе
Юл спал тяжелым, беспокойным сном. Ему снились орды выродков, наступающие на него сплошной стеной. Он бесстрашно рубил их малой боевой лопатой, резал гладиусом, затаптывал уже поверженных врагов ногами, но нелюдей не становилось меньше. Наконец, устав, парень с диким криком сделал отчаянный выпад и вдруг обнаружил, что проткнул не аэса, а Хону. Девушка смотрела на него широкими удивленно-обиженными глазами:
– Я не они, - прошептала она, и из ее рта стрельнула струйка крови, - не они... за что... за что...
– Нет, Хона, нет, я люблю тебя, люблю!
– младший правнук схватил за плечи байкершу.
Но взгляд девушки потухал, и она медленно начала оседать.
– Нет! Нет!
Юл проснулся с мокрыми щеками. Рассвело. Рядом с парнем сидела Хона.
– Ты что плакал во сне?
– спросила она.
– Нет, - Юл спешно вытер лицо.
– А, - понимающе кивнула Хона, - знаешь, что сказал папа?
– Что?
– Что когда вернемся, ты пройдешь через Малую переправу, то есть тебя посвятят в байкеры, и мы можем быть вместе, - девушка хлопнула в ладоши и просияла, - так вот!
– Ага, - неопределенно произнес Юл.
– Ты что, не рад?
– Рад, - сказал Юл, но сказал как-то совсем уж уныло.
– Мне не нравится, как ты отвечаешь, - Хона нахмурила брови, - что-то не так?
Парень сам не особо-то понимал, что с ним происходит и потому сказал первое, что пришло в голову:
– А как же поход к морю?
– Ты же сам говорил, что тебе наплевать на прах твоего прадеда. Что от этого ничего не зависит, - возразила девушка.
– Говорил, - согласился Юл, - но... но... Хона, честно, я не знаю, что тебе ответить. Правда, не знаю, давай об этом поговорим попозже. Не могу тебе объяснить...
Байкерша внимательно посмотрела на напарника, пожала плечами:
– Лады. У нас все равно сейчас много работы. Поговорим потом.
Работа действительно имелась. Убедившись, что выродки находятся на почтительном расстоянии от Центра, Вир Златорукий открыл ворота с помощью пропуска эпидемиолога Марата Галимиева, и кочевники вынесли за пределы ограды трупы аэсов. Кроме того во время сражения были убиты три лошади, но их пока решили не трогать, лишь оттащили в одно место. Павшего в бою Шерко Фартового похоронили внутри МЭЦ, выкопали яму глубиной в человеческий рост, положили туда байкера, затем забросали землей и хорошенько утрамбовали. В этом деле очень помогла малая боевая лопата Юла.
Конечно, убитого в сражении лучше было бы предать огню, но дров оставалось катастрофически мало, а выродки никуда не собирались уходить. Уверовав, что лобовая атака не принесет успеха, что оружие древних в разы сильней пращей и топориков, они, видимо решили взять номадов измором. Аэсы разбили три лагеря вокруг Центра приблизительно на одинаковом расстоянии друг от друга.
– И долго они нас будут держать в осаде?
– спросил Ури.
– Столько, сколько нужно, - ответил Вир, - это их главный храм, их святыня, и они не оставят нас в покое. Впереди лето и им спешить некуда. Земля прокормит.