Надежда великого леса
Шрифт:
Вспышка молнии и раскат грома разрезали тишину и осветлили мрак. Вот теперь, кажется, я кричала. С самого детства я боялась молний и грома. Пряталась под кроватью, бежала к Аэлю. Делала все возможное, чтобы не остаться одной. До такой степени мне становилось страшно. Но в этом бесконечном падении не было никого и ничего. Я рвала связки, надрывала горло. Но мне не становилось легче. Только хуже. Мне нужно собраться. Но я не могу. Я ничего не могу. С чего вообще деревья взяли, что я на что-то способна. Маленькая, беспомощная, брошенная. Нет никого и ничего. Только я и мой детский страх. И крик. Теперь здесь был ещё и мой бесконечный крик.
Передо мной возникали картины. Они проносились так же быстро как и мое тело в этом падении. Но картины повторялись. Вновь и вновь. Пока я не стала улавливать их суть. Ужасающую.
Аэльдар стоит у ворот. Говорит мне напутственные слова, провожая в большой мир. Он, как всегда, собран, сосредоточен. Но вдруг вздох сожаления вырывается у старого рыцаря. Наставник смотрит скептически. Мотает головой, признавая своё поражение, как учителя. Ему не удалось сделать из никчемной меня, друида способного выполнить пророчество. Лишь разочарование в глазах и слова о потраченном времени провожают меня в путь.
Мы прибываем в деревню. Я прошу Сеиахас показать мне торговые лавки, прогуляться по улицам. Все, что мы так долго обсуждали в дороге. Это же такое приключение, и она обещала быть рядом, чтобы я не боялась. Но лучница смеётся надо мной. Ей платят за то, что она меня охраняет. За то чтобы нянчиться нужно доплатить отдельно. И не мало. Ведь забот с такой прилипчивой неумехой достаточно.
Риксан погибает от стрелы. Его не успевают доставить в город. Менестрель бледен, его заворачивают в белоснежный саван. Поют похоронные песни. Отправляют в вечный путь. А Сея что-то кричит. Ее лицо искажено гневом и ненавистью. Она смотрит мне прямо в глаза. И натягивает тетиву лука. Потому что она знает кто виноват в этой смерти. И она намерена за неё отомстить.
Мариам, говорит, что любит меня. Шепчет слова, прожигающие меня насквозь. И я тянусь к нему. Я признаюсь ему. В своей любви. В своём бессилии. А он начинает смеяться. Его глаза темнеют, наполняются презрением. В них плещется надменное равнодушие, которое убивает мое сердце. Наёмник отталкивает меня, чтобы я продолжила свое падение. Хотя как можно пасть ниже.
Фиралон смотрит на меня. Его глаза чернее темноты. Из них струится тьма и торжество. Он вскидывая руки и меня окутывает красное сияние. Разрушающее. Опустошающее. Моя сила, моя связь с лесом, мой свет жизни. Все это перетекает к эльфу. Он становится как будто больше. Криво улыбается. Все-таки роль жены для меня слишком почётна, пожалуй, он оставит мне жизнь лишь в качестве подстилки. И я вижу, как Фиралон срывает с меня одежду кусками.
Я уничтожена. Предана. Растоптана. Наверное, я мертва. Возможно, не физически. Но все во мне потухло, образовалась лишь темная пустота. Никто не в состоянии выдержать столько боли. Поэтому меня больше нет. Нет чувств, мечтаний, страха. Все это кануло вместе со мной в бесконечном мраке.
Разве ты не боишься, дитя? Думаешь твой страх кончился? Это только начало.
Мне нечего боятся. Мне вообще больше ничего не надо чувствовать. Все кончено. Я вижу свои страхи. И живу в каждом из них.
Думаешь, дитя, ты живешь во страхе? Да ты не знаешь ничего о нем.
Я потеряла все. Семью, друзей, любовь. Вы отобрали у меня это, наделив предназначением. Мне нечего бояться что-то потереть. У меня никогда ничего и не было.
Тогда почему ты кричишь? Отчего слёзы текут по твоим щекам?
Это боль. Обида. Расстройство. Гнев. Вы собрали для меня целую палитру чувств. Уж будьте уверены, я найду в себе силы вернуть ее вам с лихвой.
Не стоит. Я слышу твое имя, Надежда великого леса. И я подтверждаю, ты научилась смотреть в глаза страху. Бороться с ним, биться за себя, даже мстить. Твой сухоцвет осыпался пеплом, и он опасен.
Я открыла глаза. Хотела поднять руки, но не смогла пошевелится. Приподняла голову и увидела, что на стуле сидит Мар. Но он уснул уперевшись в кровать, а руки его держат мои ладони.
Эта картина словно запустила мое сердце. Испытание высушило меня, буквально вырвав все с корнем и уничтожив душу. Но этот мужчина. Его строгие черты разгладились во сне. Волосы растрепались. А руки так нежно согревали мои ладони. Он был со мной. Снова. Как всегда. Что интересно он делал? Переживал? Поддерживал? Да. Наверняка. Я не могу сомневаться в нем. Не после того что было, не после его слов и взглядов. Если я не верю ему, то тогда никому.
Аккуратно стала приподниматься на локтях, стараясь не тормошить наемника. Но куда там. Его рефлексы сработали моментально, на первое же мое движение.
— Нуа, ты очнулась? Ты в порядке?
Он осматривает меня взглядом, будто проверяет на сохранность. И что-то ломается во мне. Самозащита? Независимость? Не знаю. Но я смотрела на наемника и понимала, что он держат в руках не только мои ладони, а мою жизнь.
Он нужен мне. Плевать на метки, плевать прошла ли я испытание или нет. У нас может осталось совсем немного времени. И я не хочу больше его терять.
— Мариам.
Я начала цепляется за его руки, поднимаясь все выше. И вот уже сижу перед ним, вцепившись в эти могучие плечи. Смотрю в эти ореховые глаза, в которых заключён мой дом. Слушаю его рваное дыхание.
— Теперь в порядке.
— Моя маленькая, — прохрипел он мне уже в макушку.
Я была на своём месте. Здесь в объятьях Мариама. Мне нечего боятся, пока он рядом.
— Как ты себя чувствуешь? Почему не смотришь на метки? Это испытание успешно прошло?
— Я не знаю. Не хочу знать. И если я скоро отключусь, то предпочла бы потратить эти мгновения, чтобы побыть с тобой. А не разглядывать метки.
— Ты будешь со мной каждое мгновение Нуа. Я никуда тебя не отпущу. Ты же скажешь мне да?
— На какой вопрос? — я подняла голову, чтобы поймать его взгляд. Может я что-то не расслышала?
— Мне слишком понравилось называть тебя невестой, но этого недостаточно, — он улыбнулся, а глаза его блеснули — Нуаэльванна, ты станешь моей женой? Я хочу принести тебе клятву и соединить нас вечными узами. Я хочу просить благословения леса. Я хочу, чтобы весь мир знал раз и навсегда что ты моя. А я твой.