Надежды и муки российского футбола

Мильштейн Олег Александрович

Что такое российский футбол сейчас? Московский футбол. Одна школа! Из всех вышеперечисленных осталась только одна школа – московская. Какой это процент того футбола, который был в Советском Союзе? Отсечен украинский футбол, отсечен грузинский, армянский, все вышеперечисленные. Что осталось? Одна Москва. Вот московские команды друг с другом и дерутся. У нас еще не создана достаточная финансовая основа, нет прозрачности, нет финансовой чистоты в клубах. Нет законодательства. Очень много криминала. Когда все это очистится, когда все это станет прозрачным, тогда постепенно начнет развиваться футбол.

Но вообще это история долгая – футбол непредсказуем. Вдруг вырастет футбольное поколение, которое достигнет результатов, – и пойдут мальчишки в футбольные школы. Увеличится количество денег (деньги уже сейчас неплохие платят) в наших ведущих клубах – уже мальчикам есть смысл идти в футбол. А ведь чтобы родители отдавали детей в футбол, нужно, чтобы футбол был популярен. И чтобы там деньги платили, иначе не отдадут.

Постепенно, я думаю, начнет… Это замкнутый круг: не идут дети – плохой взрослый футбол, плохой взрослый футбол – не идут дети. Во многом это связано с деньгами, но, конечно, достигнуть былого уровня советского футбола очень сложно по объективным причинам, которые я уже назвал.

Но есть же Голландия – снова вспомним эту крошечную страну, которая кормит всю Европу своими сельхозпродуктами, молоком, молочными продуктами, при этом на каждом кусочке земли, которая отвоевана у моря, у них футбольное поле. В Голландии народу меньше, чем в Москве, а классных игроков больше, чем во всей России. Сравнить даже нельзя уровень футбола! Значит, и у нас можно.

Я думаю, что от руководителя футбола мало что зависит, – здесь многое зависит от общего состояния страны. Пока страна не станет более благополучной и сытой… Бразилия далеко не сытая страна, но это другой пример, потому что в Бразилии футбол – это национальная религия. Там это другое, сравнивать не нужно. Атак все-таки в основном в футбол хорошо играют в достаточно развитых странах.

Еще одно исключение кроме Бразилии – это Аргентина… но это тоже Южная Америка. А вообще неплохо играет вся Европа. Так как в Европе живут неплохо, то и играют неплохо.

Что зависит от футбольных руководителей: не делать откровенных глупостей – ну, скажем, не наступать на одни и те же грабли в плане совмещения постов тренера клубной команды и тренера сборной. Это уж точно зависит от футбольного руководства. Потому что даже на том уровне, на котором у нас сейчас играют в футбол, мы могли бы добиваться и большего, но здесь уже идут ошибки другого плана, которые тоже, наверное, не с глупостью связаны, а с чем-то еще. Дураков-то вообще мало, как известно. И я никого в глупости не имею права и не буду обвинять. Здесь не глупость – здесь я не знаю что. А в какой мере это зависит от руководства футболом и способствует расцвету этой игры в стране? Да в минимальной! Это такая штука, которая от характера и личности начальника мало зависит.

Яков Уринсон

Кандидат в мастера спорта по футболу,

доктор экономических наук,

заместитель председателя РАО «ЕЭС России»,

болельщик

Все у нас получится!

Я как-то особо не задумывался, в чем секрет популярности футбола, но, наверное, у моего поколения, поколения конца семидесятых, и тех, кто родился в восьмидесятые годы, футбол был популярен потому, что реальных развлечений, кроме футбола и кино, и не было. Кино ты смотришь издали, а футбол – тут ты сам как-то участвуешь. Это первое. А второе, футбол даже в советское время, со всеми тогдашними подковерными играми, в некотором роде был моделью жизни, которая не искажалась внешними факторами. И это, конечно, сильно повышало его, так сказать, общественную притягательность.

Намой взгляд, сегодня притягательность футбола существенно снижается, поскольку появляется масса других отдушин для любого человека – и в общественной жизни, и в спортивной, и в производственной, и в какой угодно. Раньше у нашего человека была стабильная, монотонная жизнь, он знал, что на свою зарплату в лучшем случае может раз в году съездить в Сочи (мечтать поехать на Багамы, купить автомобиль или тем более прорваться в партийное или государственное начальство – да вы что!). Такая жизнь, такой способ существования резко ограничивал круг интересов любого человека, и все мечты кончались зачастую бутылкой или тихим разговором на кухне. Сегодня сфера участия человека во всех сторонах жизни, его возможности резко расширились: ты можешь ехать не только в Малаховку, в Сочи, но и куда угодно, ты можешь в любое время заработать – то ли на продаже водки, то ли на гениальном изобретении, ты можешь прорваться на любую ступень иерархической лестницы. И все это, конечно, резко снижает притягательность футбола. Неслучаен его спад в крупных городах (в мелких, наоборот, всю досуговую деятельность человека составляют футбол или хоккей). Для мальчишки, который живет в Москве, есть масса возможностей продвигаться на других фронтах, а такие возможности у него открываются сразу же и мгновенно; конечно, в этом смысле снижается притягательность футбола как вида занятий и досуга.

Футбол для меня то же самое, что для многих молодых людей моего поколения. Футбол был единственной мощной отдушиной и способом некоторого самоутверждения, начиная от уровня своего двора, кончая уровнем школы или института, кругом каких-то друзей и знакомых. Я футболом

увлекался, буквально жил им благодаря тому, что мой отец очень любил футбол. Мой дед «имел честь» отсидеть в одной камере со Старостиным, поэтому все, начиная с деда, болели за «Спартак». Естественно, я сам мальчишкой ходил на футбол на «Динамо» – с отцом, дед-то умер рано – и у Николая Петровича на коленках сидел… У меня есть его книжка, им подписанная. Так что естественно, что я рано увлекся футболом… с одной стороны, может быть, субъективно («Спартак», Старостин), а с другой – объективно: во дворе гоняли в футбол и днем, и ночью. И хотя я был мальчиком из очень интеллигентной еврейской обеспеченной культурной семьи, гонял в футбол, ругался матом, дрался, как все… Поэтому так получилось, что тот круг, где я общался, сильно расширился. Скажем, я жил на Кировской улице (она называлась тогда – впрочем, и сейчас – Мясницкая) и почти полжизни играл там в футбол с Игорем Чис-ленко. Игорь был старше меня, он с 1941 года, я с 1944-го. Он меня привел в секцию к Николаю Тимофеевичу Дементьеву, который на «Красном Знамени» тогда тренировал. У нас двор очень мощный был: через проходной двор на Сретенке жил Игорь Нетто, напротив, дом 24, – там жили Борис Оленков, Татушин. Все эти ребята жили футболом, все им интересовались, как сейчас молодежь интересуется Интернетом. Для нас эти старшие были кумирами, а у нас это подстегивалось еще и тем, что все эти кумиры «живьем» были с нами. Причем напротив нас был «Арарат» (он и сейчас там, в переулке), и после игр все кумиры приезжали сюда, в дом 24. Там такой садик был… Распивали «Дары Арарата», играли в футбол через скамейки вместе с нами. Единственный, кто никогда не участвовал в этих играх, – Николай Сергеевич Сальников, но все остальные великие с нами бегали с удовольствием. Я играл в ФШМ у Николая Тимофеевича Дементьева. Позже нас собрали в команду под маркой «Торпедо» (Москва). Наша юношеская сборная впервые поехала на турнир в Италию. Отбирали футболистов, когда на «Красном Знамени» была какая-то игра, и в этой игре я сильно покалечился – до сих пор чуть прихрамываю. После этого я лежал в больнице в Сокольниках, там мне ногу чуть не ампутировали: когда меня привезли, колено было полностью разбито. Это зимой было, мы играли на снегу. К мячу, к месту, куда мяч опускался, бежали двое. Я бил по мячу, а парень, который в этот момент тоже бил (он был очень крепкий), попал мне в коленку. Были сильно нарушены капилляры, которые с трущихся поверхностей жидкость впитывают, нога начала сохнуть – «все, давайте ногу отрезать!» Но моя мать, тоже врач, не дала этого сделать, привезла меня в другую больницу – слава Богу, там эти сосуды сшили. Я там долго лежал. Сейчас хожу нормально, даже бегаю иногда в футбол.

После того случая мне Николай Тимофеевич сказал: «Все, парень, ты у нас не тянешь!» и порекомендовал меня к Квасникову в «Динамо» – он тогда тренировал вторую команду «Динамо» (это была юношеская команда). Было мне тогда тринадцать лет – 1957 год. Там, на «Динамо», я играл еще какое-то время. Выяснилось, что Николай Тимофеевич и Квасников дружили с деканом одного из факультетов института (а у меня десятый класс, учился я тогда плохо, потому что в футбол гонял, как профессионал) – вот они меня и порекомендовали в Московский государственный экономический институт на факультет материально-технического снабжения. Когда там открылся факультет математики и кибернетики, я перевелся туда. Там были толковые ребята, с которыми мы, кстати, и в футбол в институтской команде играли, а вскоре стали чемпионами Москвы. Зимой у нас играло много очень толковых наших студентов, из киевского «Динамо», из «Локомотива» многие играли.

Я играл все время вплоть до аспирантуры, хотя травма ноги, конечно, иногда мешала. Потом все время я играл в «Торпедо». У нас учился Валера Фадеев, Михаил Ржевцев, хоккеист, Андрианов, хоккеист, так что у нас команда толковая была. Все пять лет учебы и в аспирантуре играл! После института я работал и всегда играл. Там Шаталин у нас даже играл в команде. Там рубка была не на жизнь, а на смерть. Когда я работал у Головачева в Госплане, наша команда играла на первенство госучреждений Москвы.

Потом, в 1992 году, когда я попал в Правительство России вместе с Егором, у нас была правительственная команда, которую возглавлял Гайдар, он был капитаном команды. Старшим тренером был Борис Николаевич Ельцин. А реально все это организовывал Геннадий Бурбулис – как выяснилось, он в Свердловске был профессиональным футболистом, когда-то в «ЦС Динамо» играл (он до сих пор, кстати, на профессиональном уровне играет). Вот мы и играли. Борис Николаевич за нас приходил болеть всегда. Две-три игры были самые главные – с командой правительства Москвы, которую всегда возглавлял Юрий Михайлович Лужков. Настоящие рубки были на стадионе в «Лужниках», на основном поле. В первой игре у нас там были сплошные травмы. Коля Федоров, который сейчас Чувашию возглавляет, играл у нас и в первой же игре сломал ногу. Его увезли в больницу, он полгода лечился, бедняга. Во второй раз, это был матч в сентябре, Павел Грачев на высоте навесной мяч взял головой, гол забил и лбом «врубился» в штангу – Борис Николаевич аж с трибуны прибежал проверить, не погиб ли министр обороны. Вот такие игры были вплоть до 1998 года. Потом как-то все остановилось. Сейчас, я знаю, команда опять существует, процветает, во главе команды Андрей Шаронов, первый заместитель министра экономики.