Надгробные речи. Монодии
Шрифт:
Итак, прежде всего я почитаю его счастливым за красоту, каковая из всех человеческих благ является, конечно, самым явным и доставляет величайшее удовольствие как богам, так и людям, обладателю же своему почти не причиняет хлопот и с легкостью признаётся окружающими. Ведь остальные блага — мужество, благоразумие, мудрость, кто бы ими ни обладал, остаются скрыты от окружающих до тех пор, пока не обнаружатся благодаря какому-нибудь поступку. Красоту же нельзя укрыть, ибо она является вам вместе со своим обладателем [281] . А кто-то, пожалуй, скажет, что и прежде него, — столь сильное впечатление она производит. Кроме того, прочие добродетели вызывают у большинства людей зависть и враждебность к их обладателю. Красота же человека делает всех, кто ее созерцает, его друзьями и никому не позволяет стать его врагом. А если кто-нибудь скажет, что я произношу похвалу не самому человеку, но красоте его, то сие обвинение будет несправедливым. Ибо допустим, что речь является похвалой, когда мы оцениваем мужество человека. Доказывать, что он им обладает, необходимо лишь в том случае, если сие представляется спорным. Но если некое качество признаётся всеми, остается лишь восхвалять природу этой добродетели. Так, похвала добродетели будет являться одновременно и похвалой ее обладателю.
281
Красоту же нелъзя укрытъ, ибо она является вам вместе со своим обладателем. — Рассуждение о силе красоты, по всей видимости, также восходит к Платону (ср.: Федр. 250d—е).
Самое же удивительное, что, обладая подобной внешностью, Меланком превзошел всех мужеством. Лично мне кажется, что он стремился душою победить тело и благодаря этому прославиться еще больше. Ибо, узнав, что из всех занятий, требующих мужества, наиболее прекрасным и вместе с тем самым трудным является атлетика, он остановил свой выбор на ней. Ведь ему не представилось случая проявить себя на военном поприще; впрочем, подготовка к таковой стезе не требует столь уж большого труда. Я бы даже сказал, что она стоит много ниже атлетической подготовки, ибо на войне испытывается только мужество, атлетика же воспитывает и храбрость, и силу, и выдержку. Более того, он избрал не легчайший, но наитруднейший из видов
Перечислять один за другим все его венки и все состязания, в коих он одержал победу, — перед вами, которым всё это известно, — излишне, тем более что всякий из вас сможет назвать и других атлетов, достигших такого же результата. Но знаете вы и о том, чего добился только он один, и это, конечно, заслуживает отдельного рассказа. Ибо тем, кто сего не ведает, в таковое поверить трудно. Речь же о том, что, имея столь многочисленных и серьезных противников, он не был никем из них побежден, но сам всегда побеждал всех. А ведь, пожалуй, едва ли за всю историю человечества найдется хотя бы один военачальник, который никогда не знал поражения, или хотя бы один герой войны, который ни разу не покинул бы в спешке ратное поле. Нельзя сказать и того, что Меланком остался непобедимым, потому что рано умер, ибо он принял участие в поистине огромном числе состязаний. Риск же потерпеть поражение зависит всецело от опыта борца, а не от того, сколько лет он прожил. Кроме того, всякий изумлялся тому, что Меланком побеждал, не пропустив ни единого удара и сам их не нанеся, — настолько превосходил он всех и выносливостью и силой. Ибо нередко приходилось ему состязаться в течение целого дня в самую жаркую пору. И хотя мог Меланком одолеть противника всего лишь одним ударом, он не желал такой победы, считая, что и слабейший борец может повергнуть сильнейшего единым ударом, если представится случай. Более честной он считал такую победу, когда принуждал сдаться невредимого противника, ибо тогда последний терпел поражение не от раны, но от него самого; и то, что слабее в этом случае оказывалось всё тело противника, а не только покалеченная его часть, было для Меланкома наилучшим доказательством его боевого мастерства. Также по душе бывало ему, когда тот, кто стремился победить быстрее при помощи ударов и взаимного захвата [282] , сам оказывался побежден зноем и долгим боем.
282
...при помощи... взаимного захвата... — Имеется в виду борцовский прием (совр. «клинч»), к которому атлет прибегал для сковывания атакующих действий противника.
Если же кто не согласен с таким мнением, то пусть поразмыслит над тем, что кабаны и олени не подходят близко ни к собакам, ни к людям до тех пор, пока еще способны сопротивляться. Когда же зверь начинает слабеть и выбиваться из сил, он кидается на охотников и собак, желая скорее быть раненым и погибнуть, нежели и дальше подвергаться преследованию. Так же ведут себя и мужи на войне: хотя бы и зная, что быстрее получат рану, обратившись в бегство, нежели оставшись на месте, они всё равно отступают, не желая дольше сносить тяготы битвы, и подставляют спины под удары преследователей. И выходит так, что презрение к ранам говорит не о мужестве, а об обратном. Всё, что было сказано о храбрости и о мужестве, приложимо, как мне кажется, к выносливости и к выдержке. Ведь если бы Меланком не отличался этими качествами, то, я полагаю, он не превзошел бы всех силою, хоть бы и был по природе сильнейшим. Я даже не побоюсь сказать, что и героям древности, коих все воспевают, не уступал Меланком в доблести — ни тем, что сражались под Троей, ни тем, что позднее противостояли варварам в Греции [283] . И если бы жил он в те времена, то совершил бы всё то же, что и они.
283
...тем, что позднее противостояли варварам в Греции. — Имеются в виду участники Греко-персидских войн.
В целом я ставлю атлетику много выше воинской доблести. Во-первых, потому, что отличившемуся в атлетике подобает отличиться и на войне, ибо тот, кто сильнее телом и дольше других способен выносить трудности, способен превзойти остальных и с оружием, и без оружия. А во-вторых, не одно и то же — сражаться с людьми обычными и во всех отношениях более слабыми или вступать в поединок с сильнейшими из противников со всего населенного мира. Кроме того, на войне единожды победивший умертвляет противника и посему не имеет с ним дела вновь. В атлетике же победа завоевывается всего лишь на один день, после же победитель продолжает состязаться и с побежденными соперниками, и вообще со всяким, кто только пожелает. К тому же в атлетике лучший побеждает худшего, ибо здесь нельзя победить иначе, кроме как посредством силы и мужества. На войне же сила железа, намного превосходящая человеческую, не позволяет испытать крепость тела и часто оказывается на стороне наихудших.
Всё, что сказал я сейчас об атлетике, можно сказать и об этом борце, который показал себя наилучшим среди людей своей профессии. Ведь и мне, и всем здесь присутствующим подобает говорить лишь о том, что является наилучшим. И ежели человек отличался красотой тела, храбростью и мужеством в той же степени, что и выдержкой и способностью оставаться непобедимым, то можем ли мы найти хоть кого-то более счастливого, чем он? Но и такому человеку очень трудно сохранять храбрость и выдержку. Ведь красота весьма способствует изнеженности и приучает людей к роскоши, ибо, когда повсюду превозносится их наружность, им не нужно уже никакой иной славы, а праздная жизнь гораздо приятнее. Всякий, кто припомнит самых красивых мужей прошлого начиная с древнейших времен, увидит, что большинство из них не содеяли ни одного храброго или доблестного поступка, исключая разве Ганимеда; ибо тот не успел совершить ничего выдающегося, поскольку еще ребенком был похищен из мира людей [284] . Ни об Адонисе, ни о Фаоне, ни о ком-либо еще, кто прославился своею красотою, нам больше ничего не известно [285] . Среди красивейших мужей только Тесея и Ахилла можно назвать храбрыми, но даже и они не слишком-то отличались выдержкой. Ибо первый из них не похитил бы силой Елену [286] , а второй не вступил бы под Троей в спор из-за того, по поводу чего он стал спорить [287] . Ипполиту хоть и была свойственна выдержка [288] , но неясно, отличался ли он храбростью, поскольку занятие охотой еще не свидетельствует об истинном мужестве.
284
...исключая разве Ганимеда', ибо тот не успел совершить ничего выдающегося, поскольку еще ребенком был похищен из мира людей. — Согласно легенде, Ганимед, сын троянского царя Троса, полюбился Зевсу своей красотой и был вознесен на Олимп, где служил виночерпием на пирах богов (см.: Аполлодор. Мифологическая библиотека. III.12.2).
285
Ни об Адонисе, ни о Фаоне... нам больше ничего не известно. — Речь идет о двух юношах, чьи имена стали олицетворением красоты. Согласно легенде, растерзанного вепрем Адониса влюбленная в него Афродита превратила в цветок анемона (см.: Аполлодор. Мифологическая библиотека. III.14.4); Фаону же богиня даровала чудесное снадобье, сделавшее его прекрасным и юным и возбуждавшее к нему любовь всех женщин (см.: Элиан. Пестрые рассказы. XII.18).
286
...не похитил бы силой Елену... — Среди прочих древнегреческих героев Тесей особенно выделялся бесстрашием и дерзостью. В частности, ему удалось похитить Елену, дочь спартанского царя Тиндарея и Леды, и поселить ее в доме своей матери Эфры в Афиднах (по другой версии мифа — в Трезене). Однако в отсутствие Тесея, отправившегося в Аид со своим другом Пирифоем, чтобы добыть ему в жены царицу подземного мира Персефону, братья Елены, Кастор и Полидевк, освободили девушку и вернули ее в Спарту. Позднее Елену, вышедшую замуж за Менелая, похитил царевич Приам, что стало причиной Троянской войны.
287
...не вступил бы под Троей в спор из-за того, по поводу чего он стал спорить. — Согласно мифу, в ходе одного из набегов ахейцев на малоазийские города во время осады Трои знаменитый герой Ахилл получил в качестве трофея прекрасную пленницу — Брисеиду. Однако царь Агамемнон, верховный предводитель греческого войска, отнял ее у Ахилла, чем вызвал яростный гнев героя, ставший причиной многих неудач ахейцев в дальнейших сражениях с троянцами. Сценой спора Ахилла и Агамемнона из-за Брисеиды открывается действие поэмы Гомера «Илиада» (см.: 1.121 сл.).
288
Ипполиту хоть и была свойственна выдержка... — Согласно преданию, Ипполит, сын Тесея и Антиопы, презирал любовные утехи и увлекался охотой, почитая одну лишь богиню-охотницу Артемиду. Оскорбленная пренебрежением Ипполита к себе, Афродита внушила его мачехе Федре преступную страсть к пасынку. Когда же Ипполит отверг любовь мачехи, Федра оклеветала его перед Тесеем, обвинив в любовных домогательствах. За это Тесей проклял сына, и тот вскоре погиб, разбившись на колеснице (см.: Аполлодор. Мифологическая библиотека. Э.1.18—19). Данный миф положен в основу сюжета трагедии Еврипида «Ипполит».
И всё же тот, кто обладал наилучшими свойствами человеческой природы, достоин считаться счастливым и после смерти. Ведь если бы величайшим благом для человека была бесконечно долгая жизнь, то нам подобало бы оплакивать Меланкома. Но поскольку всякая жизнь, отпущенная человеку, коротка, то любой согласится, что для большинства людей лучше было бы умереть пораньше — столь великие несчастья их порой постигают. Кроме того, ни о ком из выдающихся мужей прошлого мы не слыхали, чтобы он прожил долгую жизнь: ни о Патрокле, ни об Антилохе, ни о Сарпедоне, ни о Мемноне, ни об Ахилле, ни об Ипполите [289] . Не были долгожителями ни беотийцы От и Эфиальт [290] , коих Гомер называет самыми статными и красивыми людьми после Ориона [291] , ни сам Орион. Так, трое последних погибли по своему неразумию, прочие же из упомянутых мною считались детьми и отпрысками богов. А боги не послали бы своим детям и любимцам скорую гибель, если бы не считали ее благом для людей.
289
...ни о ком из выдающихся мужей прошлого мы не слыхали, чтобы он прожил долгую жизнь: ни о Патрокле, ни об Антилохе, ни о Сарпедоне, ни о Мемноне, ни об Ахилле, ни об Ипполите. — Дион Хрисостом перечисляет героев Троянской войны, умерших в юном возрасте и притом трагической смертью. Патрокл, облачившись в доспехи своего соратника и друга Ахилла и управляя его колесницей, запряженной бессмертными конями, обратил в бегство троянцев, но затем был убит троянским царевичем Гектором; описанию подвигов и гибели Патрокла посвящена шестнадцатая песнь «Илиады». Антилох, согласно мифу, погиб героической смертью, спасая своего отца Нестора от натиска Мемнона; об этом эпизоде упоминается в шестой пифийской оде Пиндара (см.: 28—34). Предводитель ликийцев Сарпедон особенно отличился во время нападения на лагерь ахейцев, однако впоследствии пал от руки Патрокла (см.: Гомер, Илиада. XVL419 сл.). Царь эфиопов Мемнон после гибели Гектора пришел на помощь троянцам, но был убит разгневанным Ахиллом (см.: Квинт Смирнский. После Гомера. II.666—679). Ахилл же, как известно, погиб от стрелы Париса, пущенной рукой Аполлона и поразившей его в пяту — единственное уязвимое место. О гибели Ипполита см. примеч. 11.
290
Не были долгожителями... беотийцы От и Эфиалът... — Согласно легенде, великаны Эфиальт и От угрожали богам тем, что доберутся до самого неба, взгромоздив на Олимп горы Оссу и Пелион, однако за свою дерзость были сражены Аполлоном (см.: Гомер. Одиссея. XI.307—320).
291
...коих Гомер называет самыми статными и красивыми людьми после Ориона... — Ср.: Одиссея. XI.308—310. Легендарный охотник Орион отличался красотой и огромным ростом, за который его прозвали великаном. По одной из версий мифа, он был застрелен из лука Артемидой при попытке силой овладеть девой Опидой (см.: Аполлодор. Мифологическая библиотека. 1.4.3—4), по другой же — погиб, будучи укушен скорпионом, которого на него наслала Гея за то, что он преследовал дочерей Атланта (Плеяд). После своей смерти Орион, как скорпион и Плеяды были превращены в созвездия.
Итак, о мужи, приняв во внимание сказанное, следует почитать Меланкома счастливым и самим не меньше стремиться к труду и почету, коими он известен; ибо если кому-то из вас вскорости предстоит умереть, он не сможет уже насладиться ни одним из земных благ. Человек же, стяжавший великую славу, уходит в иной мир, обладая всеми благами. Так тренируйтесь же и усердно трудитесь: юноши — с верою в то, что их ждет судьба Меланкома, старцы — сообразно своим делам! И гордитесь этим так, как подобает мужам, что живут ради похвалы и доброй славы и упражняются в добродетели! Почтите того, кто нас покинул, памятью, а не слезами! Ибо не такой почет подобает благородным от благородных, и я не стал бы хвалить Гомера, сказавшего, что и песок, и доспехи были орошены слезами ахейцев [292] . Ибо Гомер, изображая чрезмерное горе, стремился доставить поэтическое удовольствие, вы же сохраняйте крепость духа!
292
...я не стал бы хвалить Гомера, сказавшего, что и песок, и доспехи были орошены слезами ахейцев. — Имеется в виду описываемое в «Илиаде» горе ахейцев по поводу смерти Патрокла (см.: XXIII.12—16).
Либаний
МОНОДИЯ НИКОМЕДИИ
После того как Гомер не прошел без жалости даже мимо гибели растения, но, как если бы сам он явился и его насадителем, и взрастителем, а затем увидал простертым на земле, оплакивает его, словно своего отпрыска [293] , мне ли город Никомеда [294] , где я развил то красноречие, каковым обладал, и приобрел ту славу, каковой не обладал [295] , — этот недавно город, а ныне прах — оплакивать молча [296] , как поступает толпа? Или городу самому придется взяться за произнесение речей, кои он взлелеял? [297] Будь я хотя бы флейтистом, одержавшим здесь множество побед своею игрою, я, предоставив прочим стенать кто как может, исполнил бы плач в виде скорбной песни [298] . Пусть же дозволено мне будет вступить в беседу с богами так, словно бы они здесь присутствовали, и привлечь их к отчету в причине несчастья!
293
После того как Гомер не прошел без жалости даже мимо гибели растения, но... оплакивает его. словно своего отпрыска... — Аллюзия на эпизод из «Илиады» Гомера, где гибель троянца Эвфорба от руки Менелая сравнивается с гибелью оливкового дерева, с корнем вырываемого бурей из земли (см.: XVII.53—60).
294
...город Никомеда... — Имеется в виду Никомедия, главный город Вифинии, основанный в 264 г. до н. э. царем Никомедом I, в честь которого и получил свое название; до включения Вифинии в состав Римской империи (ок. 75 г. до н. э.) являлся столицей этого государства. С 286 по 324 г. н. э. Никомедия была столицей восточной части Римской империи, а с 324 по 330 г. н. э. — фактически столицей всего государства, пока Константин не провозгласил близлежащий Византий «Новым Римом» и не перенес столицу туда (см. также примеч. 19).
295
...где я развил то красноречие, каковым обладал, и приобрел ту славу, каковой не обладал... — Либаний пробыл в Никомедии несколько лет (с 344 по 349 г. н. э.) и вел там активную и деятельную жизнь, входя в высшие круги интеллектуальной элиты города: состязался в красноречии со знаменитыми ораторами Гимерием и Фемистием, а также приобрел большое количество учеников и почитателей своего творчества (см.: Либаний. Жизнь, или О собственной доле. 55). За время пребывания в Никомедии слава Либания возросла настолько, что его сочинения пользовались известностью далеко за пределами города (см.: Monnier 1866: 97; Sievers 1868: 57).
296
...этот недавно город, а ныне прах — оплакивать молча... — Характерный для эпидейктических жанров, в том числе для эпитафия и монодии, топос сетования автора на собственное бессилие. Ср. с проэмием Аристида к «Элевсинской речи» и «Монодии Смирне».
297
Или городу самому придется взяться за произнесение речей, кои он взлелеял! — В годы правления Диоклетиана, а затем и Константина Великого Никомедия, являясь сначала резиденцией императора (см. примеч. 19), а затем и временной столицей государства (см. примеч. 2), превратилась в крупный культурный центр Римской империи, где в особенности процветало ораторское искусство, в связи с чем Никомедию даже называли «вифинскими Афинами».
298
...исполнил бы плач в виде скорбной песни. — Имеется в виду трен, древнейший жанр лирической поэзии, служивший для оплакивания покойных. См. также примеч. 1 к «Надгробной речи Этеонею».
Разве некогда ты, Посейдон, сидя вместе с прочими божествами в чертоге Зевса и сердясь на греков за укрепление, каковое те воздвигли перед кораблями в Илионе, не винил их более всего в том, что они заложили его, пренебрегши волею богов? И потому, как только Илион был взят, разве ты, как и подобало, не счел нужным разрушить это укрепление и разве не исполнил это с легкостью, повелев рекам, берущим начало на Иде, хлынуть на него [299] . Чем же не удовольствовавшись при возведении сего города, принял ты подобное же решение? [300] Разве первый заселитель, принимаясь за основание города в ином месте, супротив ныне существующего [301] — вернее, более уже не существующего, — не начал дело с вас [302] , и не было жертв на алтарях и толпы людей подле них, а вы не направили его усердие к противоположному берегу посредством орла и змея? Один из них, лапами выхватив из огня голову жертвенного животного, а другой, выползши из земли, — огромный, каковых, говорят, взращивает Индия [303] , и тот, рассекая воздух, а этот — море, оба остановились на холме, а люди сопровождали их в уверенности, что следуют за богами, словно путеводителями [304] .
299
Разве некогда ты, Посейдон... сердясь на греков за укрепление, каковое те воздвигли перед кораблями в Илионе, не винил их более всего в том, что они заложили его, пренебрегши волею богов? И потому, как только Илион был взят, ты... счел нужным... укрепление разрушить... повелев рекам... хлынуть на него. — Отсылка к двум соответствующим эпизодам «Илиады» Гомера (см.: VII.445—453; XII.17-33).
300
Чем же не удовольствовавшись при возведении сего города, принял ты подобное же решение? — В древности Посейдон почитался прежде всего как бог землетрясений, о чем свидетельствует постоянно употребляющийся по отношению к нему в эпосе эпитет «земли колебагель» (см.: Гомер. Илиада. VII.445; XIII.34; Одиссея. V.282, 366; Гомеровы гимны. XXII.4; Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. II.125).
301
...первый заселитель, принимаясь за основание города в ином месте, супротив ныне существующего... — Новый город был основан Никомедом I недалеко от древней мегарской колонии Астак, существовавшей с 712 г. до н. э. и разрушенной впоследствии Лисимахом. Согласно Страбону, жители Астака были переселены во вновь основанную Никомедию (см.: География. XII.4.2).
302
...не начал дело с вас... — Оратор обращается к упомянутым выше богам.
303
...огромный, каковых... взращивает Индия... — Легенда о существовании «огромных» индийских змеев была широко распространена в античности. Плиний Старший говорит, например, что в Индии водятся змеи столь огромных размеров, что целиком могут заглотить быка или оленя (см.: Естественная история. VIII. 14.36).
304
...вы... направили его усердие к противоположному берегу посредством орла и змея ~ а люди сопровождали их в уверенности, что следуют за богами, словно путеводителями. — Данный пассаж имеет несомненное сходство с легендой об основании Селевком Антиохии (см.: Либаний. Похвала Антиохии. 86—98).