Надгробные речи. Монодии
Шрифт:
Признав справедливость слов Гомера о том, что «нет в многовластии блага» [61] и что избыток учителей чаще ведет к невежеству, из всех них Этеоней выбрал того, кого выбрал [62] , — мне не подобает об этом говорить, — и настолько был ему предан, что, исполняя все требования с величайшим старанием и любовью, он никогда не считал себя учеником, достойным своего учителя. Посещая занятия, он испытывал такую великую радость, словно только ради них и жил. А если что-то мешало ему присутствовать, то он огорчался, но никогда никого в том не винил. Слушая ораторские выступления, он бывал настолько увлечен, что не тратил времени даром на пустые похвалы: как всякий, испытывающий сильную жажду, утоляет ее молча, так и Этеоней желал лишь внимать речам ораторов, всем своим обликом, кивками и сияющим взором выражая ту радость, какую вызывали в нем эти выступления. Часто можно было застать его либо за чтением книги, либо за составлением речей [63] , либо развлекающим свою мать рассказами или декламациями. И всё это он делал с таким воодушевлением, каковое в высшей степени достойно изображения в живописи.
61
...«нет в многовластии блага»... — Слова Одиссея из «Илиады» Гомера (II. 204. Пер. Н.И. Гнедина}.
62
...из всех них Этеоней выбрал того, кого выбрал... — Аристид подразумевает здесь самого себя.
63
...за составлением речей... — Обучение в риторических школах предполагало выполнение упражнений, которые заключались в составлении и произнесении учениками речей на заданную тему по определенному образцу (см. примеч. 8 к «Надгробной речи Александру»). В частности, об этом говорится у Платона в «Пире» (см.: 214b—с). О системе риторического образования в античности см.: Clark 1957; Morgan 1998; Too 2001.
Ежедневные и еженощные забавы сверстников были для него чем-то вроде мифов. Единственной женщиной, делившей с ним трапезу, была его мать, единственным мальчиком в ближайшем окружении — его брат, друзьями же — его единомышленники и все те, кто вместе с ним посещал школу. «Сам же всех превышал он» [64] . Всякий сказал бы, что он был воплощение Стыдливости [65] , благодаря которой предпочитал больше молчать; говорил же он лишь тогда, когда загорался восторгом. Голос его вы услышали бы не иначе, как по необходимости, когда он говорил, краснея, или краснел, говоря. Так он и жил, не видя, не слыша и не зная никаких пороков. А знал он одну лишь риторику и учение, и, когда настал последний его час, он умер за этим занятием, произнося хвалебную речь и упражняясь в красноречии.
64
«Сам
65
...он был воплощение Стыдливости... — Здесь и далее — аллюзия на пассаж из «Облаков» Аристофана, где оглашаются добродетели юноши, живущего в согласии с Правдой (см.: 991 сл.).
О юноша, наилучший во всём! Еще не достигнув надлежащего возраста, ты оказался почтеннее и старше своих лет. По тебе скорбят хоры твоих сверстников [66] , скорбят старики, скорбит город, который возлагал на тебя великие надежды и который ты совсем недавно привел в такое восхищение — в первый и последний раз [67] . Что за ночи и дни выпали на долю твоей матери, каковая прежде слыла «прекраснодетной» [68] , а ныне стала тщетно родившей! О эти глаза, закрывшиеся навеки! О голова, прежде прекраснейшая, а ныне обратившаяся в прах! О руки, незримые более! О ноги, носившие такого хозяина, теперь вы неподвижны! О Этеоней, ты вызываешь больше жалости, чем новобрачный, охваченный погребальным огнем, ибо ты достоин победных венков [69] , а не надгробного плача! Какое же безвременье постигло тебя в самом расцвете лет, если прежде, чем пришло время спеть тебе свадебный гимн, ты заставил нас петь погребальную песнь! О, великолепнейший образ! О, голос, прославляемый сообща всеми эллинами! Явив нам пролог своей жизни, ты ушел, вызвав тем большую печаль, чем большую радость доставил. Мне лишь остается сказать словами Пиндара, что «и звезды, и реки, и волны моря» [70] возвещают о твоей безвременной кончине.
66
По тебе скорбят хоры твоих сверстников... — Речь идет о хоровом исполнении тренов (см. примеч. 1).
67
...который ты совсем недавно привел в такое восхищение — в первый и последний раз. — Имеется в виду недавний дебют юноши в качестве оратора.
68
...прежде слыла «прекраснодетной»... — Эпитет, относимый обычно к Ниобе, дочери мифического царя Тантала, которая, имея многочисленное и прекрасное потомство, возгордилась перед богиней Лето, произведшей на свет только двоих детей — Аполлона и Артемиду. Когда разгневанная богиня поведала детям о нанесенной обиде, те стрелами из луков поразили всё потомство Ниобы: по Гомеру, шестерых сыновей и шестерых дочерей (см.: Илиада. XXIV.602—604), по Гесиоду — десятерых сыновей и десятерых дочерей (см.: Фр. 183; ср.: Аполлодор. Мифологическая библиотека. III.5.6). Овидий же упоминает о семи сыновьях и семи дочерях (см.: Метаморфозы. VI. 192). Согласно мифу, после смерти детей Ниоба от горя превратилась в камень (см.: Аполлодор. Мифологическая библиотека. III.5.6)
69
...ибо ты достоин победных венков... — Наградой в различных (в том числе и риторических) состязаниях греков служили венки из лавровых листьев, ветвей оливы или сосны.
70
...«и звезды, и реки, и волны моря»... — Цитата из стихотворения Пиндара (Френы. 136. Пер. ?.Л. Гаспарова).
О, новое горе! Ты, столь прекрасный собою, разделил участь столь же прекрасного храма! [71] О, страшное новое несчастье, последовавшее за первым! О, божество трагедии, еще так недавно являвшее перед нами полные залы, выступления, состязания и радость! [72] Сколь быстрым и далеким от всего этого оказался конец драмы! [73] О боги красноречия и подземного мира, вас постигло общее несчастье! [74] Что мне ответить на государственные постановления? [75] Сказать, что Этеоней отправился в лучший мир? О достойнейший из юношей! Какое же сочинение я тебе посылаю, какою же речью ты наслаждаешься ныне!
71
...разделил участь столь же прекрасного храма! — Имеется в виду храм Адриана в Кизике, разрушенный землетрясением в 161 г. н. э., вскоре после окончания его строительства.
72
...полные залы, выступления, состязания и радость! — Судя по всему, дебют Этеонея проходил в здании городского совета — обычном месте состязаний ораторов.
73
Сколь быстрым и далеким от всего этого оказался конец драмы! — Метафора из сферы театра, отсылающая к распространенному в греческой трагедии, в частности у Еврипида, приему под названием deus ex machina (лат. — «бог из машины»). Суть его состояла в том, что в конце драмы благодаря специальному техническому приспособлению на сцене неожиданно появлялось некое божество, разрешавшее все конфликты. Это позволяло автору привести трагедию к быстрой развязке (об этом см.: Pickard-Cambridge 1946: 127 сл.).
74
О боги красноречия и подземного мира, вас постигло общее несчастье! — Этой фразой автор хочет сказать, что ни в земном, ни в подземном мире Этеонею нет места: в земном — потому, что он умер, в подземном — из-за преждевременной смерти (о воззрениях древних на преждевременную смерть, в частности, см.: Cumont 1959: 129—147; Lattimore 1962: 184 сл.).
75
Что мне ответить на государственные постановления? — Вероятно, речь идет о постановлениях городских властей в связи с состоявшимся накануне успешным дебютом Этеонея, которые, по всей видимости, официально закрепляли за ним право публичных выступлений. Последнее считалось большим достижением для того, кто собирался посвятить себя ораторской деятельности. Это было связано с тем, что социальный статус оратора в римскую эпоху был очень высок; он не только гарантировал общественное признание и безбедную жизнь, но и давал другие значимые преимущества. Например, ораторы освобождались от государственной службы и прочих общественных обязанностей (см. примеч. 21 к «Надгробной речи Александру»).
Но вот, поистине словно в какой-то трагедии, мне кажется, я слышу среди горестных жалоб голос некоего бога из театральной машины [76] , превращающего плач в славословие и говорящего так: «Прекратите же плакать, о смертные! Этот юноша, а скорее мужчина, не нуждается в вашей жалости. Не сокрушайтесь о странствии, в которое он ныне отправился, ибо он, как никто другой, прекрасно завершил свой человеческий путь! Ведь ни Коцит, ни Ахеронт не забрали его [77] , и могила не поглотит его бесследно. Но в ореоле славы и неувядающей молодости он будет вечно шествовать, как герой, рука об руку с Кизиком [78] , окруженный почетом со стороны Аполлона — бога своего отечества [79] , подобно Амиклу, Нарциссу, Гиацинту [80] , даже если явится среди них тот, кто превосходит других не только красотой, но и доблестью».
76
...голос некоего бога из театральной машины... — См. примеч. 20.
77
...ни Коцит, ни Ахеронт не забрали его... — Реки Коцит и Ахеронт служат здесь олицетворением загробного мира. По представлениям греков, через Ахеронт перевозил души умерших в подземное царство Харон. По другой версии, он перевозил их через Стикс, притоком которого был Коцит (иногда также называемый притоком Ахеронта). Аристид повторяет здесь мысль, уже высказанную им ранее (см. примеч. 21).
78
...будет вечно шествовать... рука об руку с Кизиком... — Кизик, герой-эпоним и легендарный основатель родного города Этеонея, был весьма почитаем местными жителями (см. также примеч. 25 к «Надгробной речи Александру»).
79
...со стороны Аполлона — бога своего отечества... — Аполлон также считался основателем города Кизика (ср. примеч. 25).
80
...подобно Амиклу, Нарциссу, Гиацинту... — По преданию, юноши Гиацинт и Нарцисс обладали необыкновенной красотой, пленившей Аполлона. Амикл же, будучи отцом Гиацинта, считался героем-эпонимом и легендарным основателем города Амиклы, где находилось святилище Аполлона, чей культ был тесно связан с древним культом Гиацинта, в честь которого в Амиклах праздновались Гиакинфии. Афиней в «Пире мудрецов» оставил подробное описание данного праздника, во время которого спартанцы приносили жертвы умершим и устраивали спортивные состязания в честь Аполлона (см.: IV. 17). Как доказывает Г. Лихт, все эти действия имели определенный эротический подтекст (см.: Лихт 1995: 80).
Итак, Этеоней достоин иных почестей и иной процессии [81] , ибо он слишком величественен для слез и покинул отчий дом не без божественного соизволения. Смерть кладет общий предел всему, но смерть в окружении славы, с мыслию о том, что ты достоин наивысших наград, почитается наилучшей и у богов, и у людей. Однако выпадало сие на долю не всех, а лишь некоторых. Всякая человеческая жизнь коротка и немного стоит, если вести ей счет. И даже если вспомнить Арганфония, Тифона и пережившего три поколения Нестора [82] , царя Пилоса, и сложить вместе всё то время, которое они прожили, то оно окажется гораздо меньше целой вечности, что бы об этом ни говорили. Не стоит слишком дорожить своей жизнью и мерить счастье тем, сколь многого ты достиг и насладился ли долгой старостью, чему обыкновенно радуются люди. Но всем нам подобает признать, что более всего повезло тому, кто прожил отпущенный ему срок наилучшим образом и, подобно поэту, завершил пьесу, пока ее еще хотят слушать и смотреть зрители.
81
...иных почестей и иной процессии... — То есть не траурных.
82
...если вспомнить Арганфония, Тифона и пережившего три поколения Нестора... — Аристид называет здесь имена легендарных греческих долгожителей. Правитель Тартесса Арганфоний, согласно Геродоту, «царствовал <...> 80 лет, а всего жил 120» (История. 1.163); по другим источникам, дожил до 150 лет (см.: Страбон. География. III.2.14). Тифон, сын мифического царя Лаомедонта, полюбился богине Эос; желая продлить юноше жизнь, она попросила Зевса даровать Тифону бессмертие, но забыла при этом попросить для него неувядающую молодость и тем самым обрекла его на вечную старость (см.: Гомеровы гимны. IV.218—218). Нестор, один из самых знаменитых долгожителей в греческой мифологии, участвовал в Троянской войне, будучи уже глубоким старцем (см.: Гомер. Илиада. 1.247—252; Одиссея. III.244—246).
Счастливый и вызывающий всеобщую зависть — и у молодых, и у стариков — отправляется Этеоней в свой последний путь, насладившись в жизни всем, ради чего только стоило родиться; не испытывая страданий, не ведая хлопот, познавши славу, будучи воспитан в любви к красноречию и учению и окружен заслуженной похвалой. Отправляется он из дома своей возлюбленной матери в лоно древней матери-земли. Но если кому-то кажется, что он вкусил слишком мало славы, то ныне нам надлежит восполнить это упущение, почтив Этеонея как героя, ибо умерших можно хвалить сколько угодно [83] . Надобно предсгавлять, будто мы слышим эти слова от богов, и верить, что, думая так, мы приближаемся к истине и угождаем Этеонею. Прекрасно воспевать его и в застольных песнях, как Гармодия [84] , говоря: «Нет, ты не умер!» Ибо как никто другой, он продолжает жить в памяти людей ученых — как его сограждан, так и чужеземцев.
83
...ибо умерших можно хвалить сколько угодно. — Речь идет о распространенном в древности мнении, что похвала умершим не возбуждает зависти у живых. Об этом говорится, в частности, у Фукидида (см.: История. II.45), Демосфена (см.: О венке. 315) и Платона (см.: Гиппий Больший. 282a).
84
Прекрасно воспевать его... в застольных песнях, как Гармодия... — В 514 г. до н. э. афинянин Гармодий вместе со своим другом Аристогитоном пытался умертвить тирана Гиппия, но смог осуществить свой план лишь в отношении его брата Гиппарха. В ходе исполнения задуманного Гармодий был убит на месте, Аристогитон же схвачен и подвергнут пыткам, а затем казнен. Позднее, после свержения тирании в Афинах, Гармодий и Аристогитон почитались как герои. В их честь была установлена парная статуя на Акрополе, а также сочинен сколий (застольная песнь), дошедший до нас в цитации Афинея (см.: Пир мудрецов. XV.50.695.10—13).
О Этеоней, проживший жизнь так, словно исполнивший священный обряд, и умерший смертью более прекрасной, чем дано большинству людей! О украшение друзей, рода и города! О затмевающий всех доблестью, каковая только может быть у человека в твои годы! Вот мой дар тебе, об остальном же позаботятся твои сограждане.
ЭЛЕВСИНСКАЯ РЕЧЬ
О Элевсин [85] , лучше бы мне было воспеть тебя в прежнее время! Какому Орфею или Тамириду [86] , какому элевсинцу Мусею [87] под силу такое дело?! На каких лирах или кифарах оплачут они дорогие всем руины, общее сокровище земли?! С чего же, о Зевс, мне начать? Едва приступив к речи, я немею и теряюсь, принуждая себя говорить по одной лишь причине — оттого, что не могу молчать. Кто из эллинов или варваров настолько груб и невежествен, кто обитает так далеко от нашей земли и богов или вовсе равнодушен к красоте — я не говорю о тех бессовестных нечестивцах, которые всё это содеяли, — чтобы не почитать Элевсин главной святынею всей вселенной, местом, самым радостным для людей и внушающим наибольший трепет из всех мест, каковые только связаны с божеством?! О каком другом уголке земли сложено больше прекрасных мифов?! Где священнодействия внушали столь же великий трепет, а зримое глазом настолько превосходило то, что могут услышать уши?! [88]
85
Элевсин. — С глубокой древности этот греческий город являлся центром культа Деметры и Персефоны, в честь которых справлялись особые празднества — Элевсинские мистерии. Уже со второй половины VI в. до н. э. город был местом паломничества, куда для участия в торжествах прибывали жители из различных областей Греции. В классическую эпоху Мистерии стали официальным общегреческим праздником, а Элевсин, наряду с другими культовыми центрами, такими как Олимпия, Дельфы и проч., — символом единства греков. К участию в Мистериях допускались все желающие (в том числе женщины и рабы), если они были по рождению греками и не запятнали себя каким-либо преступлением. Отдельные обряды, совершаемые во время Великих мистерий, оставались скрыты от глаз большинства участников — к ним допускались лишь посвященные; тайну этих ритуалов запрещено было разглашать под страхом смерти. Подробнее об Элевсинских мистериях см.: Лауенштайн 1996; Нильссон 1998; Кереньи 2000; Зайцев 2004; Скржинская 2010, а также: Mylonas 1961; Bianchi 1976; Wasson, Hofmann, Ruck 1978; Parke 1986; Clinton 1992.
86
Какому Орфею или Тамириду... — Имеются в виду легендарные певцы, считавшиеся в Древней Греции основателями поэтического и музыкального искусства.
87
...элевсинцу Мусею... — Речь идет об ученике (по другой версии — сыне) Орфея, получившем в наследство его лиру; прозвище «элевсинец» указывает на причастность Мусея к Элевсинским мистериям, о чем свидетельствует также гимн к Деметре, который, согласно Павсанию, он сочинил в ее честь (см.: Описание Эллады. 1.22.7).
88
Где священнодействия внушали столь же великий трепет, а зримое глазом настолько превосходило то, что могут услышать уши?! — Аристид намекает здесь на сущность самих обрядов, состоявших, насколько нам известно, из трех этапов: (1) «совершаемое» (???????) — вероятно, сцены из мифа о Деметре и Персефоне, разыгрываемые жрецами храма; (2) «произносимое» (????????), т. е. слова, при помощи которых иерофант (главный жрец), глашатай и служители храма комментировали свои действия; (3) «демонстрируемое» (??????????) — манипуляции с некими священными предметами культа (подробнее см.: Foucart 1914: 356, 418).
Многим поколениям мужей и жен выпало счастье увидеть неизреченные таинства Мистерий [89] . Что же до общеизвестного, то все поэты, логографы и историки говорят следующее: однажды дочь Деметры пропала, и богиня в ее поисках обошла всю землю и море. И нашла она ее, лишь придя в Элевсин, и оттого так названо это место [90] . Обретя дочь, учредила Деметра Мистерии, и даровали обе богини афинянам пшеничное зерно, а уже от афинян распространилось оно среди прочих греков и варваров. Также в этом мифе повествуется о Келее, Метанире и Триптолеме, а еще — о запряженных драконами крылатых колесницах, которые носились над всею землей и морем [91] . Первыми из чужеземцев в Мистерии были посвящены Геракл и Диоскуры [92] . Первое в Аттике гимнастическое состязание тоже состоялось в Элевсине, и наградою в нем служили новоявленные пшеничные зерна: [93] так люди стремились узнать, сколь великую силу они обрели благодаря выращиваемой ими пище. Каждый год эллины отвозили первый отборный урожай в Афины [94] , ставшие для них как бы праотчизной и являвшиеся родиной зерна. А Эвмолпиды и Керики, чьи предки восходят к Посейдону и Гермесу [95] , были верховными жрецами и факелоносцами. Таковы события, описанные в мифах.
89
Многим поколениям мужей и жен выпало счастье увидеть неизреченные таинства Мистерий. — Речь идет о «мистах», т. е. о тех, кто прошел обряд посвящения в Мистерии. Под «таинствами» — а точнее, под явлениями, не подлежащими огласке (??????), — подразумеваются некие символические предметы, составлявшие основу ритуального действия. Среди различных точек зрения, выдвинутых на этот счет учеными, наиболее вероятным считается мнение, что одним из этих предметов был колос — символ круговорота рождения и смерти (см.: Зайцев 2004: 143).
90
...нашла она ее, лишь придя в Элевсин, и оттого так названо это место. — Слово «Элевсин» (???????) по-гречески буквально означает «приход», «пришествие».
91
Также в этом мифе повествуется о Келее, Метанире и Триптолеме, а еще — о... крылатых колесницах, которые носились над... землей и морем. — Согласно мифу, Деметра в поисках дочери пришла в Элевсин, где нашла радушный прием в доме царя Келея и его жены Метаниры. Когда богиня вновь обрела свою дочь Персефону, то, покидая город, повелела выстроить в честь ее и себя храм, а также учредила Мистерии. Одним из первых в таинства был посвящен Триптолем, сын Келея и Метаниры, которому Деметра дала пшеничные колосья и крылатую колесницу и послала к людям, чтобы он обучил их искусству земледелия. Этот миф положен в основу псевдогомеровского гимна «К Деметре»; кроме того, некоторые сведения о нем приводит Аполлодор (см.: Мифологическая библиотека. 1.5.1—3).
92
Первыми из чужеземцев в Мистерии были посвящены Геракл и Диоскуры. — Согласно мифу, прежде чем совершить последний и самый трудный из своих подвигов, а именно — привести из Аида Кербера, Геракл пожелал принять посвящение в Элевсинские мистерии. Однако ввиду запрета на участие в таинствах преступников и иностранцев сначала он был усыновлен неким афинянином по имени Пилий, затем очищен от скверны убийства, лежавшей на нем после расправы с кентаврами, и только потом посвящен в Малые мистерии при участии самой Деметры (см.: Аполлодор. Мифологическая библиотека. II.5.12; Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Тесей. 30, 33; Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. IV. 14.3; 25.1). Подобно Гераклу, и Диоскуры, прибыв в Аттику в поисках Елены, выразили желание принять посвящение в Мистерии. В знак почтения к юношам эта просьба была исполнена, но лишь после того, как их усыновил афинянин Афидн (см.: Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Тесей. 33). Однако уже в классическую эпоху афинское гражданство не было обязательным требованием для участия в Мистериях, и обряд посвящения мог пройти любой эллин, не запятнавший себя преступлением. Последнее условие было непреложным и сохраняло актуальность до конца античной эпохи.
93
Первое в Аттике гимнастическое состязание тоже состоялось в Элевсине, и наградою в нем служили новоявленные пшеничные зерна... — Элевсинские мистерии традиционно сопровождались атлетическими, конными и музыкальными состязаниями, длившимися около четырех дней. Древность данной традиции подтверждается свидетельством Паросской хроники, согласно которой эти состязания были учреждены значительно раньше Панафинейских игр. Победившие в них получали в награду пшеницу, выросшую на священном Рарийском поле, которую, по преданию, впервые посеял Триптолем.
94
Каждый год эллины отвозили первый отборный урожай в Афины... — Как свидетельствует в своем «Панегирике» Исократ (см.: 31), большинство греческих городов ежегодно поставляло в Элевсин часть выращенного зерна; тем же, кто от этого уклонялся, Пифия напоминала о необходимости внести свою долю урожая в общую житницу.
95
...Эвмолпиды и Керики, чьи предки восходят к Посейдону и Гермесу... — Речь идет о двух знатных элевсинских родах, из представителей которых выбирались верховные жрецы для проведения священных обрядов. Согласно мифу, учредив Элевсинские мистерии, Деметра посвятила в них несколько лучших граждан Элевсина, в том числе — Керика и Эвмолпа. О последнем также упоминается в псевдогомеровском «Гимне к Деметре» (см.: 154, 475); позднее греки чтили его как основателя Элевсинских мистерий и считали сыном Посейдона и Хионы, дочери бога северного ветра Борея. Керик, по преданию, был сыном Гермеса и Аглавры, дочери Кекропа — мифического основателя Афин, решившего спор Посейдона и Афины за владычество над Аттикой в пользу последней.
Позднее, когда Гераклиды вернулись на Пелопоннес [96] , дорийцы пошли войной на Афины [97] . Но, оказавшись в Элевсине, они испугались (а лучше сказать — устыдились) и покинули его. Благодаря этому походу была заселена наша Иония [98] . Когда же нагрянуло мидийское войско [99] и великая опасность нависла не только над Элладой, но и надо всей землею за пределами Персидского царства, были сожжены многие эллинские храмы, и в довершение всего — твердыня Эллады, город афинян [100] . Элевсин же война не затронула, так что он не только остался, как говорится, невредимым, но сам Иакх [101] , когда началось морское сражение [102] , явился союзником эллинов: с той стороны, где находился Элевсин, налетела туча и обрушилась сверху на корабли под торжественную песнь, каковую обычно исполняют участники Мистерий [103] . Пораженный сим, Ксеркс бежал, и царство мидийцев сокрушилось [104] .
96
...когда Гераклиды вернулись на Пелопоннес... — Согласно преданиям греков, после смерти Геракла его сыновья подверглись преследованию со стороны царя Эврисфея и вынуждены были покинуть родину. Позднее старшему из Гераклидов, Гиллу, удалось при помощи Полая убить Эврисфея и вернуться на Пелопоннес вместе с дорийцами. Потомки Гилла правили в Аргосе, Мессении, Лаконике, Элиде и Коринфе (см.: Аполлодор. Мифологическая библиотека. II.8.1—4).
97
...дорийцы пошли войной на Афины. — Дорийское вторжение датируется приблизительно 1100 г. до н. э. Характерно, что очевидная связь между реальным завоеванием дорийцами Пелопоннеса и мифологическим возвращением на родину Гераклидов объясняется позднейшим стремлением греков в некотором роде «узаконить» это вторжение под видом возвращения потомками Геракла их родовой собственности.
98
Благодаря этому походу была заселена... Иония. — Имеется в виду переселение части ахейских племен в Малую Азию — в область, названную потом Ионией. Согласно другой точке зрения, Иония была заселена значительно позднее вторжения дорийцев, в результате колонизации греками новых земель (см.: Фукидид. История. 1.12.3).
99
Когда же нагрянуло мидийское войско... — Речь идет о Греко-персидских войнах (см. примеч. 20). Об этом подробно рассказывает Геродот (см.: История. VII.8 сл.).
100
...были сожжены многие эллинские храмы, и в довершение всего — твердыня Эллады, город афинян. — Афины были захвачены и разорены дважды: в первый раз — в 480 г. до н. э., когда персидская армия во главе с Ксерксом, прорвав оборону греков в Фермопильском ущелье, заняла среднюю Грецию, второй раз — весной 479 г. до н. э., под предводительством персидского военачальника Мардония, после того как Ксеркс с большей частью армии возвратился в Азию. Подробнее о походе Ксеркса см.: Геродот. История. VII.8 сл.
101
...сам Иакх... — Первоначально Иакх (впоследствии отождествленный с Дионисом) считался одним из богов элевсинского культа. Традиционно Мистерии открывались торжественной процессией, участники которой с возгласом «О, Иакх!» несли увенчанную миртом статую этого бога, направляясь по Священной дороге из Афин к Элевсину (подробнее об этом см.: Павсаний. Описание Эллады. 1.39).
102
...когда началось морское сражение... — Имеется в виду одно из главных сражений Греко-персидских войн (при острове Саламине, 480 г. до н. э.), в котором почти полностью был уничтожен персидский флот.
103
...с той стороны, где находился Элевсин, налетела туча и обрушилась сверху на корабли под торжественную песнь, каковую обычно исполняют участники Мистерий. — Об этом эпизоде греческой истории также упоминают Геродот (см.: История. VIIL65) и Плутарх (см.: Фемистокл. 15).
104
...Ксеркс бежал, и царство мидийцев сокрушилось. — После проигранного решающего сражения при Саламине (см. примеч. 18) Ксеркс со значительной частью армии и остатками флота вернулся в Азию, оставив в средней Греции отборное семидесятитысячное войско под командованием Мардония, а также резервную армию и флот у мыса Микале. Конец продолжительным Грекоперсидским войнам положила знаменитая битва при Платеях (479 г. до н. э.), в которой спартанскому полководцу Павсанию, стоявшему во главе греков, удалось нанести сокрушительный удар врагу. Остатки персидского флота и армии были разгромлены в битве при Микале.