Надменный любовник

Стюарт Энн

— Конечно, нет. Я могу узнать об этом из других источников, Изольда, так же, как и вы. Я отлично осведомлен о происхождении мисс Мэйтланд.

— В таком случае вы полный дурак, если тратите на нее время.

— Я это прекрасно понимаю. Я просто не рассуждал. Она слишком прелестна, чтобы я мог пройти мимо. Вы же знаете, я никогда не могу противостоять подобному вызову.

— Глупый мальчишка! Опыт всегда предпочтительнее неумелости. — Она закатила глаза в неуклюжей попытке к заигрыванию.

У Алистэйра не было никакого настроения флиртовать.

Теперь, когда он получил представление о Джессамин, ему уже не нужно было рассчитывать на леди Пламворфи, но чувство здравого смысла подсказывало ему, что Изольда может быть опасным врагом.

— Подумайте, Изольда, — сказал он, — если бы у вас был выбор между престарелым повесой, таким как Кастлетон, и молодым неискушенным созданием, таким как Калдервуд, понятно, кого вы предпочтете. Вам также нравится вызов, как и мне.

— Я полагаю, — вздохнув, сказала она. — Все же, Алистэйр, вы всегда уворачиваетесь.

— Этим-то я и интересен, — пробурчал он, направляясь к двери. — Простите, если я позволил себе лишнее, миледи.

Изольда тяжело опустилась в кресло, решительно сделав своей пухлой ручкой знак, чтобы он удалился. На ее толстом мизинце был один исключительной красоты изумруд, и Алистэйр подумал, а не нарушить ли ему неписаные законы Кота и нанести повторный визит одной из своих жертв. Если кто этого и заслуживал, то Изольда.

— Уходите, уходите, — капризно сказала она. — Но сначала скажите, что вы собираетесь делать с этой девчонкой?

— Соблазнить и бросить, конечно. Вы ждали чего-нибудь другого?

— У вас злое сердце, Алистэйр. Мне всегда это в вас нравилось. Вы напоминаете мне меня саму.

Алистэйр выдавил слабую улыбку, весьма похожую на циничную усмешку:

— Вы мне льстите, Изольда. По этой части с вами никто не сравнится.

Уходя, он услышал ее смех.

Другая, более слабая и ранимая, уже разревелась бы, думала Джессамин, торопливо идя по улицам, окутанным сумерками. Да, возможно, другая девушка, менее уверенная в своей судьбе, была бы разбита, потрясена, растерянна. Но не Джессамин.

— У тебя редкий талант, — говорила ей Марилла много лет назад. — Ты видишь карты лучше всех, кого я когда-либо встречала. Но за это надо платить. Чтобы сохранить этот талант, ты должна оставаться чистой. Нетронутой, неоскверненной мужскими руками. Ты никогда не выйдешь замуж, рядом с тобой никогда не будет мужчины. Если ты нарушишь это, твой талант пропадет, и карты станут для тебя всего лишь красивыми картинками. Если мужчина прикоснется к тебе, поцелует тебя, если он окажется у тебя между ног, то считай, что я тебя ничему не учила. Ты должна выбрать, любовь моя, и ты должна хорошо все обдумать, потому что пути назад уже не будет.

И Джессамин Мэйтланд, в нежном возрасте одиннадцати лет, когда мужчины были для нее не более чем докучливыми существами, а акт совокупления казался ей просто отвратительным, дала свое согласие без всяких раздумий.

Сейчас она была вдвойне рада, что сделала этот выбор. Тщательно кутаясь

в шаль, девушка невольно дотронулась до губ. Никто никогда так не волновал ее! Его губы, горячие, сильные, влажные, проникновение его языка — она содрогнулась от воспоминаний. Его руки, тоже сильные, с длинными, тонкими пальцами, которые держали ее в плену… У нее будут синяки, она была уверена в этом. Он — чудовище, извращенный, трусливый негодяй…

Она вдруг поняла, что касается пальцами губ. С отвращением она отдернула руку, подняла голову и зашагала вперед по людной улице.

Теперь, когда у нее было время над этим задуматься, она решила, что это было не так уж противно. Она осознала, почему многие женщины не против этих назойливых мужчин. Почему некоторые из них даже приветствуют эти томные приставания.

Но не Джессамин. Она выбрала одинокую постель и будет спать в ней. А милорд найдет себе какую-нибудь другую девушку и будет с ней играть в кошки-мышки.

Эта фраза как-то странно промелькнула у нее в голове, и в памяти всплыли золотистые кошачьи глаза. Если бы она могла собой владеть, то, придя домой, сразу посмотрела бы в карты. Она прятала их от Флер и мамы — они слишком волновались, а миссис Мэйтланд беспокоилась о том, как Марилла может повлиять на Джессамин даже после того, как та умерла от старости. Она могла бы в одиночестве запереться в спальне и выложить карты.

Но она уже знала, что они ей скажут. Карты мелькали у нее перед глазами, ясно, отчетливо видные, и она прогнала неприятные мысли. Она не хотела ответов на незаданные вопросы. Она не хотела думать об Алистэйре Маккалпине, не хотела впускать его в свою жизнь. Ее не касалась эта окутанная темной тайной персона. И как только Клэгг потребует, чтобы она сказала ему правду, она все расскажет.

Опять появилось предчувствие какой-то догадки, догадки, которая злила и пугала ее. Теперь она будет держаться подальше от леди Пламворфи. Грубое поведение ее неотесанных лакеев не стоило терпеть за те деньги, которые она предлагала Джессамин.

Или ее взволновали странные ощущения, проснувшиеся в ней после того, как граф Глэншил поцеловал ее?

Глава 6

Кот вновь вышел на промысел. Была холодная темная ночь несколько недель спустя после его предыдущей вылазки. Алистэйру было не по себе, и он не понимал, чем вызвано это беспокойство.

Мисс Мэйтланд действительно жила в уединении. Это раздосадовало его. Никодемусу удалось получить неплохие деньги за уродливые изумруды Изольды, этого было более чем достаточно, чтобы в ближайшее время обеспечить Алистэйру шикарную жизнь, но он почему-то не находил себе места. Если ему не достанется Джессамин с ее пронизывающим взглядом и самыми сладкими губами, вкуса которых невозможно было забыть, он будет вынужден развлечься преступлениями.

Как бы то ни было, он поддался увлечению гораздо больше, чем следовало. Осторожному человеку нужно держаться подальше от этих слишком проницательных глаз.