Надо помочь бабушке
Шрифт:
– Ты, среди всех своих неотложных дел выбираешь еще время, чтобы с Мухугуком общаться?
– с самой серьезной физиономией спросил Максим.
– А как же, - Гвадирог вернулся к своему креслу и удобно устроился в нем.
– Он наш покровитель, и мы к нему с почтением. Постоянно! Это, всяким пахарям и плотникам некогда к Мухугуку обращаться. Они все пашут и пашут, стругают и стругают. Скатываются в безнадежный атеизм. А мы, разбойники, все время о Мухугуке помним. После удачного грабежа, непременно благодарим его, всей бандой. А если где-нибудь дом сожгли, или убили кого-нибудь,
– А теперь пойдем, - Загогульский встал.
– Представлю тебя народу. Пусть все знают какой у нас гость!
– Гвадирог, о нашей миссии не хотелось бы...
– Все понимаю, - успокоил гостя атаман.
– О вашей миссии ни слова.
Глава одиннадцатая.
Загогульский произносит пламенную речь и целует Максима. Лом, как символ вечной дружбы. Ну, прямо Шведский стол. На чем растут макароны? Как выручить Баха?
Следом за Загогульским, Максим вышел на крыльцо дома и только теперь сообразил, что оно сооружено в виде небольшой трибуны. А большая трибуна атаману была не нужна. Гвадирог предпочитал трибуну на одного. И к этому здесь привыкли. Стоило Загогульскому выйти на крыльцо и поднять руку, как разбойники стали собираться возле дома.
"Неужели будет речь толкать?
– приуныл Максим.
– А ведь с него станется. Замашки у атамана те еще: и кресло как трон, и крыльцо как трибуна".
– Не знаю что делать, - атаман закручинился и тоже искренне, хорошо это у него получалось.
Как только разбойники собрались возле крыльца, а точнее, возле трибуны, Загогульский действительно толкнул речь.
– Соратники мои, - негромко начал он. Загогульский всегда начинал негромко, чтобы замолкли и прислушались.
– Сегодня мы успешно выполнили секретный план, о результатах которого вы узнаете несколько позже. Ничего не буду пока о нем говорить, но уверяю, он принесет нам и пользу, и славу, и еще кое-чего. Но об этом я сейчас тоже говорить не стану. Хочу сказать одно, самое важное, - теперь атаман вещал во весь свой могучий голос.
– К нам прибыл мой лучший друг Максим, покоритель скрейгов, человек близкий нашему могущественному и верному союзнику, Гезерскому герцогу Ральфу.
"Вот это дает!
– Максим уже привык с резким поворотам мысли Загогульского, он все равно удивился.
– Союзничек у герцога нашелся".
А Гвадирог повернулся к Максиму, обхватил его двумя руками, прижал к груди и трижды сочно поцеловал.
– Этим поцелуем, - придерживая за плечи Максима, атаман повернулся к разбойникам, - я скрепляю наш союз и вечную нерушимую дружбу с отважным герцогом. Этот день приближает нас к победе! К торжеству нашего дела!
Разбойники, которым, естественно, хотелось, чтобы торжество их дела наступило как можно быстрей, довольно загорланили:
– Слава атаману Гвадирогу!
– кричали одни.
–
– Слава герцогу!
– Слава нашему покровителю, Всемогущему Мухугуку!
– заорал атаман, и разбойники дружно поддержали его:
– Слава Всемогущему! Слава Мухугуку! Слава Четырехрогому!
Загогульский поднял руку и все мгновенно замолчали.
– Но пока мы должны хранить прибытие к нам послов герцога Ральфа в полном секрете. Поняли?
– Поняли! Хранить в секрете!
– дружно заорали разбойники. Их преданность атаману и стремление хранить секрет хорошо были слышны на другом конце леса.
– Сейчас, чтобы вы поняли, какой у нас союзник, Максим кое-чего покажет.
Максим насторожился, показывать он ничего не собирался. И представить не мог, какая идея взбредет в голову атаману, которого постоянно заносило.
Загогульский оглянулся, пытаясь что-то увидеть, не увидел и дал поручение адъютанту.
– Штырь, быстро найди самый большой лом и принеси его сюда.
Штырь исчез, но через считанные секунды, появился со здоровенным ломом и попытался отдать его атаману. Атаман отстранил его движением руки и снова повернулся к народу. А Максим смотрел на этот спектакль и не мог понять, что его лучший друг Гвадирог затеял.
– Вот, - красивым жестом указал атаман на лом, - вы все знаете, какой он тяжелый и крепкий. Теперь посмотрите, что сделает с ним наш могучий гость! И он не менее красивым жестом указал на Максима.
До гостя только сейчас дошло, что атаман не до конца доверял ему, не был уверен, что он и есть тот самый Максим, отрыватель хвостов, славу о подвигах которого разнесли крокаданы. И сообщениям крокаданов он тоже знал цену. Поэтому решил прилюдно устроить Максиму экзамен. Получится что-то, авторитет атамана еще более возрастет. Не получится - он объявит, что предчувствовал это, назовет Максима и всех остальных самозванцами, и отдаст их на расправу разбойникам. А Баха продаст и опять выигрывает. Потому что атаман Загогульский самый проницательный, и самый умный. Он разгадал козни обманщиков и пресек...
"Тебе цирка захотелось? Я тебе устрою цирк!" - решил Максим.
Он взял лом из рук Штыря... Лом, действительно, был очень крупным. Максиму вообще-то с ломами дело приходилось иметь всего раза два-три, когда во дворе строительного колледжа сажали деревья. Но там был, можно сказать, ломик. Штырь же принес лом-великан.
– Хороший лом, - оценил Максим железяку.
– Гвадирог, будь другом, пока я мысленно собираюсь с силами, покажи его народу, пусть все посмотрят и убедятся, что он настоящий.
Гость с простодушной улыбкой всучил лом атаману. Тому ничего не оставалось, как взять его.
– Подними повыше, чтобы все видели, - Максим поднял руки атамана с зажатым в них тяжеленным ломом.
– Вот так и держи.
– Всем видно?
– Всем!
– рявкнула толпа.
– Хотите, чтобы я его согнул?
– Хотим!
– толпа была единодушна. Толпа жаждала зрелища.
Атаман вынужден был держать лом на вытянутых руках. Максим видел, как лоб Загогульского покрывается потом.