Надоело говорить и спорить
Шрифт:
Корр. Сюжет. Только вот что интересно, ваши герои, люди действия, не любят, как известно, громких слов и красивых фраз. Как они воспринимают песни о себе? Сами-то поют их?
Ю. В. На плато Расвумчорр, руднике «Центральный» – поют. На Северном флоте – поют. В горах – на Памире, Тянь-Шане – поют… Это где сам слышал. За остальные адреса ручаться не могу. Но что касается «красивых» фраз, то я всегда старался избегать их. Метод тут один: если вник в дело, которому посвятил себя твой герой, то громким – и чаще всего неискренним – словам места в песне не остается…
Корр. Но «вприглядку», с наскоку дело понять трудно…
Ю. В. Я и сам кое-что умею.
Корр. Например?
Ю.
Корр. С гитарой?
Ю. В. Конечно. Это работа.
Корр. А вам не кажется, что обычная семиструнная гитара звучит сегодня тише, чем прежде?
Ю. В. Это просто электрогитары звучат громче.
Корр. И как вы к этому относитесь?
Ю. В. У Александра Межирова есть такие стихи:
Жарь, гитара, жарь, гитара, жарко!
Барабанных перепонок жалко, —
чтобы не полопались оне,
открывают рот, как на войне
при бомбежке или артобстреле, —
не могу понять, по чьей вине
музыканты эти озверели…
А дальше случилось вот что – авария на электростанции.
…Свет погас – какая благодать
чувствовать, что свет глаза не режет
и струна не исторгает скрежет,
а звучит, как надобно звучать…
Под этими строчками я бы тоже подписался.
Корр. У вас были неожиданные встречи с собственными песнями?
Ю. В. Были. Я расскажу об одной – пожалуй, самой дорогой для меня. Вы знаете, наверное, что с началом длительных космических экспедиций для космонавтов была создана так называемая группа психологической поддержки. В нее включают артистов, писателей, поэтов, композиторов, ученых, спортсменов – словом, всех тех, с кем экипажу космического корабля захотелось бы в свободную минуту поговорить, встретиться, кого было бы приятно увидеть, послушать… Меня включили в эту группу. В приподнятом настроении я явился в студию, откуда шла передача в космос. И… увидел на экране, как космонавт Саша Иванченков взял в руки гитару производства Московской фабрики – захватил с собой в космос! – и запел: «Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой…» Можете себе представить, какой это стало психологической поддержкой – не для космонавтов, разумеется, а для меня: первая песня, исполненная в космосе под гитару, – моя!
Корр. Теперь, следуя своему принципу, вам нужно научиться управлять космическим кораблем, чтобы писать песни о космонавтах.
Ю. В. А что, это мысль! Спасибо за идею.
И граф встает. Ладонью бьет будильник,
Берет гантели, смотрит на дома
И безнадежно лезет в холодильник,
А там зима, пустынная зима.
Но разве это важно для нашего графа в такое сногсшибательное утро! У него куча дел, по которым чешутся руки, за которые невтерпеж приняться, ради которых стоит сию минуту выскочить из дому. И граф выскакивает.
И продают на перекрестках сливы,
И обтекает постовых народ…
Шагает граф. Он хочет быть счастливым,
И он не хочет, чтоб наоборот.
Вставайте, граф! Вас ждут дела, которые сделают вас счастливым.
Беседу вел Б. Пастернак, 1980
Нельзя не согласиться с Кубертеном
Ю. Визбор. Если я скажу, что без спорта мне трудно представить свою жизнь, поверьте, здесь не будет натяжек или преувеличений, неизбежных в наш век тотальной моды на спорт. Занимаюсь спортом с детских лет. В шестом классе увлекся
Совсем особая глава моей спортивной биографии – институт. Я учился на факультете русского языка и литературы Московского государственного педагогического института имени В.И.Ленина. И соотношение сил было таким – из 30 человек на первом курсе было лишь двое мужчин. Один из них – я. Поэтому пришлось становиться универсалом. За факультет я выступал по одиннадцати видам спорта, за институт – по шести. Не забывал свой любимый волейбол, играл центрального защитника в футбольной команде, занимался легкой атлетикой, самбо, бегал на коньках – моей любимой дистанцией были полторы тысячи метров. На лыжах участвовал в гонках на 15, 30 и 50 километров. Тогда же увлекся альпинизмом, летом, как правило, проводил одну-две смены в альплагерях. Закончил школу инструкторов альпинизма и горного туризма. Много ходил в походы по Подмосковью, Карелии, Псковской области.
Корреспондент. Но кончились студенческие годы, началась работа, повседневный быт. Времени на такую активную, как в институте, спортивную жизнь стало, конечно, намного меньше, и спорт отодвинулся на второй план?
Ю. В. Нет, хотя ясно, что теперь стало меньше возможностей пропадать на спортплощадке. Просто несколько сместились акценты. Меня распределили работать в маленькую сельскую школу в Архангельскую область. Есть там такая железнодорожная станция Кизема. Стал преподавать пять предметов и вдобавок к ним физкультуру. Потом армия – тоже ни шагу без спорта. Когда служил, в силу своей армейской специальности увлекся радиоспортом. Был радистом первого класса – здесь не последнее значение имели и физическая выносливость, и быстрота реакции, так что часы, проведенные в спортзале, всегда вспоминал добрым словом. Радиоспорт – интересное занятие. У меня оно переросло в увлечение. Я даже стал чемпионом своего округа по работе на средствах связи, за что получил в качестве награды… патефон.
Корр. Насколько я знаю, вы ведь не ограничивались радио, но и занимались другими техническими видами?
Ю. В. Да, в аэроклубе ДОСААФ в свое время заработал удостоверения на право пилотирования Як-18 и По-2. В общем, пробовал все мыслимое. Но шли годы. Стал работать в журналистике, потом в кино. Дни стали насыщенными, ритм работы еще более напряженным. И особую ценность приобрели отпуска. Их хотелось занять, что называется, под завязку. По этой причине, да еще потому, что горы я всегда любил, остался в моей судьбе альпинизм. «Лучше гор могут быть только горы», – пел Владимир Высоцкий, и сказать емче и точнее трудно. Занимаюсь альпинизмом до сих пор. Участвовал в нескольких экспедициях на Памире, совершал восхождения во многих горных областях. Даже в Арктике, на острове Гуккера – архипелаг Земля Франца Иосифа, – там тогда снимался фильм «Красная палатка». Едва не взошел на пик Ленина, но на подходах сложилась аварийная обстановка, и я попал в группу, доставлявшую вниз пострадавшего. Четыре года назад удалось участвовать в экспедиции на пик Лукницкого – есть на Юго-Западном Памире такой глухой район, своего рода альпинистское Эльдорадо. Там высятся не только непройденные, но даже и неназванные вершины. Одну из таких вершин мы «взяли» и по праву первопроходцев назвали ее пиком Василия Шукшина. Высота пика – 5800 метров.
Такие вот мои достижения в альпинизме. А в конце пятидесятых годов любовь к горам, как мне кажется, совершенно закономерно привела меня к горным лыжам. Учился кататься, участвовал в соревнованиях, помогал учиться другим. Тогда и родился «Домбайский вальс».
Корр. Эта песня – отнюдь не единственный вклад ваш в реестр «горнолыжных» произведений. Как член Союза кинематографистов СССР вы и в кино не прошли мимо этой темы. Среди сыгранных вами ролей тоже есть горнолыжник.