Наездница. Сожженная тобой
Шрифт:
Стиснув зубы, я быстро пошла к загону, втайне надеясь, что берейтор уже успел позабыть про строптивую дворянку. У него и помимо меня была куча работы – табун в тридцать голов подразумевал почти постоянное присутствие на тренировочном поле или в конюшне. Лошади – чистокровные, здоровые, готовые к скачкам и конкуру 5 – были главным источником доходов моего отца. Занятия с людьми не входили в обязанности наемного берейтора, по сути являясь всего лишь прихотью аристократов.
5
Конкур –
Но Адам Брукс все равно ждал меня.
– Доброе утро. Вы опоздали, поэтому начнем незамедлительно.
Он стоял недалеко от входа в леваду – огороженную площадку для занятий с лошадьми – держа в поводу Айрин. Птица, в отличие от своей хозяйки, была в прекрасном настроении, ничуть не смущаясь холода и присутствия чужого мужчины.
Я сухо кивнула в ответ на приветствие, чувствуя себя в высшей степени некомфортно. Только сейчас я смогла как следует рассмотреть его – вчера образ берейтора слился в одно размытое, подернутое дымкой волнения пятно.
Не особенно высокий, но крепко сложенный. Плечи широкие и мускулистые – куртка сидит в натяг, брюки заправлены в высокие сапоги. Шляпа частично скрывает темные, почти черные, волосы. Ночью прошел дождь, и вид его сапог, испачканных грязью почти до самых щиколоток, заставил меня брезгливо сморщиться. Простолюдин снова курил, и мое появление не только не заставило его упасть оземь, а даже избавиться от папиросы.
– Первое занятие посвятим тому, чтобы оценить ваш уровень и умения. Кобыла уже размялась, теперь очередь леди О'Коннор.
Я подняла брови, не очень-то понимая, чего он хочет. Берейтор гладил лошадь по шее, и кобыла весело перебирала ногами, словно желая как можно быстрее приступить к показу «умений». Предательница!
– Зарядка, миледи, – пояснил Адам, – неужели вы не разминаетесь перед верховой ездой?
– Нет, – буркнула я. – Зачем? Я сижу в седле с десяти лет!
– Чтобы просидеть в нем еще столько же, а не превратиться раньше времени в дворецкого Джозефа, – усмехнулся он, и я вспыхнула. Да, у Джозефа имеются некоторые проблемы со здоровьем: по лестнице пятидесятилетний мужчина взбирается трудновато, вздыхая и проклиная проклятый радикулит. Но для своего возраста он держится прекрасно!
– Мне это не нужно, – заявила я и направилась к своей кобыле. И, лишь подняв руку, наконец заметила, что на спине Айрин возвышается громоздкий горб – чудовищное приспособление под названием «дамское седло», две передние луки и единственное стремя которого предназначались для женской езды с перекинутыми на одну сторону ногами.
Да он готовился к встрече! Вот только с подарком не угадал – предложить эту мерзость Марсель О'Коннор было сродни оскорблению.
– Бран! – закричала я, подзывая конюха. – Принеси мне МОЕ седло!
Слоняющийся неподалеку паренек умчался исполнять поручение (хоть делом займется, раз так и так подглядывает), а я принялась расстегивать подпруги, удерживающие ненавистное приспособление на
– Мне не требуется дамское седло! – заявила я.
Подоспел Бран и взвалил на лошадь обычное седло, затянул ремни под все еще вздрагивающим крупом кобылы. Я наклонилась вниз. Расстегнула пару пуговиц, скрывающихся в складках темно-зеленой шерсти – юбка распалась на две половины, образовав длинный разрез до самой земли. Подобрав подол, взялась за луку левой рукой и, подтянувшись, села на Птицу так, как садятся мужчины.
Нужно отдать Бруксу должное – ему удалось сохранить почти непроницаемое выражение лица при виде моих стройных, обтянутых бриджами ног, обнимающих круп лошади с двух сторон.
Мне сотни раз говорили, что женщина не должна сидеть на лошади подобным образом. Это не только неприлично – это возмутительно, оскорбительно, просто-напросто невозможно. Но я не видела ни одной причины менять привычную посадку ради правил высшего света.
Я взяла поводья и ударила пятками в бока лошади. Этот заносчивый простолюдин хотел оценить мои умения и способности?
Что ж, пускай смотрит!
И Айрин сорвалась с места, унося меня все дальше от застывшего с раскрытым ртом конюха и задумчивого берейтора.
Глава 4. Первое унижение
Сделав пару кругов бешеным галопом, я немного выпустила пар. Тусклое солнце разгоняло последние клочья тумана, укрывающие холмы густой молочной дымкой. Наверное, скоро семь. Пора возвращаться, иначе последние минуты моего занятия утекут в порыве напрасного, но совершенно необходимого мне сейчас бахвальства.
– Бран, ты свободен, – я подъехала к мужчинам, и, потрясенный моим маленьким представлением конюх наконец опомнился. Подхватил тяжеленное дамское седло и с видимым усилием потащил его обратно.
По дороге он пару раз оглянулся, не в силах совладать с любопытством, и я ощутила укол раскаяния – вскоре о случившемся на поле будут знать все, начиная с кухарки и заканчивая дворецким.
– И как? – вызывающе спросила берейтора, когда лишние глаза и уши наконец доплелись до конюшни. Я окончательно согрелась – изо рта шел пар, ворсинки жакета на груди и плечах покрылись мелкими каплями конденсата. Было очень приятно смотреть на Адама Брукса сверху вниз, с высоты роста Айрин.
– Вы прекрасно держитесь в седле, леди. Можете спускаться на землю, – Адам Брукс поклонился мне, слегка улыбаясь. Показалось, или в карих глазах берейтора блеснула усмешка?
Торжествуя, я спешилась, и мужчина тут же подхватил лошадь под узды и увел ее от меня, привязав повод за торчащую из земли жердь забора.
– В целом, все неплохо, – продолжал он, – но я заметил несколько ошибок в вашей посадке, осанке и том, как вы держите повод. У самой лошади тоже есть проблемы.
– Ошибок? Проблемы?! Но ты же сказал, что я прекрасно держусь в седле!