Нагадали мне суженого
Шрифт:
– Я не знаю.
И хоть ты лоб расшиби! Но всему есть объяснение. Браки совершаются на небесах, и случай здесь не уместен. В небесной канцелярии все запланировано. Бессмысленно жаловаться на вторую половину, жаловаться надо на себя.
Я недаром ясновидящая. В браке яркого Александра Николаевича с никакой Мариной таилась загадка. Ларчик был с секретом, замок же явно открывался связкой ржавых ключей, изображенных на холсте московского художника А. Зимы. Пардон, на картоне.
– Они были знакомы, Станиславский и Зима, – с уверенностью сказала я Ладушкину. – Приехавший в провинциальный город московский художник неизбежно услышал бы об обосновавшемся здесь режиссере из Москвы. Провинциалы
– Верю, – кивнул Арсений.
– Зима сюда не как снег на голову свалился, – выдала я очередной каламбур. – К кому он приехал? Ты выяснил?
– Разумеется! – похвастался Арсений. – У него здесь друг детства. Они выросли в одном московском дворе, Зима с первого класса на скрипочке пиликал, зато его товарищ успевал по математике. На этой почве и возник производственный конфликт.
Я невольно вздохнула: какой же он все-таки мент! Когда говорит о деле, выражается исключительно языком протоколов, которые стряпает. Творчество ему несвойственно. Но у него на это есть я. Моя-то фантазия безгранична. Я еще раз тихонько вздохнула:
– Продолжай.
– Они со школьной скамьи были соперниками, даже девку не поделили. Потом Зима решил доказать, что он круче, и стал художником. Девка вышла замуж за него.
– Так он что, был женат?!
– В разводе. Погоди, до этого мы еще дойдем. Обо всем по порядку, – сказал обстоятельный Арсений Ладушкин. – Его приятель обиделся и исчез с горизонта. Прошло много лет…
– Звучит, как начало романа, – похвалила я.
– Ага. И вот они встретились случайно в московском гипермаркете. Зима искал деревяшку на рамы для своих картин, а его приятель – культиватор, землю пахать, и прочую сельскохозяйственную мелочовку. В общем, столкнулись они в отделе «Все для дачи». Сначала оба обрадовались. Особенно Зима, когда узнал, что бывший соперник московскую квартиру продал и уехал жить в провинцию. Слово за слово: как ты, как сам? А надо сказать, что дела у Зимы в последнее время шли не очень. С женой развелся, а она у него была основным источником дохода.
– Где она работает? – деловито спросила я.
– Погоди, до этого мы еще дойдем, – снова осадил меня Арсений. – Обо всем по порядку.
Мне захотелось его убить. Рассказывает он, словно кота за хвост тянет, причем котяра огромный и отчаянно сопротивляется. «Ну! Давай же! – хотелось крикнуть мне. – Сразу к сути, Сеня, милый!» Но я уже знала: бесполезно. Свой бессмертный подвиг Сеня распишет в деталях.
– Так вот. Раньше Зима проводил лето в Италии, писал тамошнюю природу, культурно обогащался. Традиция, сама понимаешь. Но теперь ехать на пленэр за границу ему стало не с руки: денег ёк. Картины его почти не пользовались спросом.
– Мазня, – поддакнула я.
– Да и в Москве жизнь дорогая. Дача? Фи! Чтобы великий художник кормил подмосковных комаров? Только итальянских! В крайнем случае испанских или французских, но только не наших. Наши пьют кровушку исключительно у быдла. Но с А. Зимой случился облом: развод. Дачи нет, денег нет, а квартире давно уже нужен ремонт. Зима еле-еле концы с концами сводил, а вот его приятель напротив. Потеряв даму сердца, а заодно интерес к московской жизни, он уже без всякой любви женился на провинциалке, студентке того же вуза, где учился сам, и укатил вместе с ней сюда, к нам. А тут дела у него пошли. Сначала работал на заводе, стремительно
– Ах вот ты о ком! – протянула я. – Кто же в нашем городе не знает Кукушкина? Никогда не думала, что он москвич!
– Об этом давно уже никто не помнит. Кукушкин – это наш местный олигарх. Ну, почти, потому что олигарх понятно кто – Аксенкин. Но и Кукушкин не бедствует.
– Знаю, – кивнула я.
– Знаешь, что он сказал Зиме при встрече?
– Что?
– «Как хорошо, что ты женился на Кате».
– Катя – это та девушка, которую они не поделили?
– Именно! Бывшая жена А. Зимы. А теперь к сути: знаешь, кем она работает?
– Кем?
– Театральным критиком! – выпалил Арсений.
– О как!
– В общем, настало время навестить господина Кукушкина, – довольно потер руки мой жених.
– А ты разве не у него все это узнал? – искренне удивилась я.
– Сорока на хвосте принесла, – сердито сказал Арсений. – Это все так называемые слухи и сплетни. А мне нужен рассказ от первого лица.
– Зачем?
– Потому что у него есть мотив. Они с Зимой так и не стали друзьями. Кукушкин вызвал его сюда по одной причине – похвастаться. Глянь, где я, а где ты. Ты, Сашок, по уши в дерьме, а я в шоколаде.
– Тогда Зима его должен был убить, а не наоборот.
– А если была драка?
Я покачала головой: не верю.
– Ну, хорошо, не драка. Не забывай: художник был эффектным мужчиной. – Так и сказал: эффектным! – К тому же профессия. Наверняка романтик. Умеет угодить даме. А Кукушкина ты знаешь.
Я кивнула: да, знаю. Маленький, лысый и толстый. Неудивительно, что Катя предпочла ему высокого стройного Зиму с обилием волос на голове. Зато Кукушкин богатый. Но деньгами мадам Кукушкина давно уже наелась. Кто в городе не знает эту даму? Точнее, ее шиншилловую шубу. Если бы у Аксенкина была жена, они бы с женой Кукушкина шубами, конечно, потягались. Но поскольку Аксенкин холост и жаден, больше норки своим любовницам не дарит, то мадам Кукушкина царит на олимпе местной моды безраздельно. Если у Капки дело выгорит, она ей, конечно, составит конкуренцию. Но пока…
– Думаешь, Зима попытался соблазнить Аполлинарию Кукушкину?
– Наверняка. А чем еще ему крыть? Приятель-то его обскакал! У Зимы ни денег, ни славы. А у Кукушкина – особняк в три этажа, лесопилка. «Да я эту Италию три раза в год объезжаю вдоль и поперек! Да еще и Ниццу с Каннами прихватываю». Читай между строк: а ты лох.
– Кукушкина не было на выставке, – покачала головой я.
– Так-то оно так, – вздохнул Арсений. – Но зато он много интересного может рассказать о покойнике. И как знать? Не вскроются ли в деле новые обстоятельства?
– Одно «но». Кукушкин не пойдет к тебе на допрос. Не того полета птица.
Хоть и не орел и даже не воробей, но Сеню он пошлет куда подальше, предоставив ему кучу липовых справок о скверном состоянии здоровья. У Кукушкина в нашем городе все схвачено.
– Так-то оно так. – Арсений вновь тяжело вздохнул. – Допросить его на том основании, что он был другом детства потерпевшего, я не могу. То есть могу, но он имеет право не явиться. У меня на него ничего конкретного нет, – с сожалением сказал Ладушкин. – Давай сделаем финт ушами. Используем Стратоныча. Напросись к нему в гости.