Находка для шпиона
Шрифт:
Слова следователя абсолютно противоречили всему, что я знала об Алиске. Конечно, ей я верила. Как говориться, с ней я давно знакома, а этого следователя первый раз вижу… И я безуспешно ломала голову до самого города, причем не столько об убийстве, сколько о коварных повадках полицейского.
Когда машина притормозила возле моего подъезда, капитан бросил через плечо:
– Блинов, проводи даму до квартиры…
По-моему, этим он своих товарищей разбудил. Блинов дёрнулся и, сонно моргая, безропотно двинул из тёплой машины в ночную прохладу. Кивнув на прощание головой,
***
Едва я успела почистить зубы, как на столе весело заверещал телефон.
– Шмелёва? – неодобрительно буркнула трубка в ответ на моё жизнерадостное «Алло?». – Вы всё ещё дома?
Дело дрянь… Руководство демонстративно напирает на официоз, значит, одним хихиканьем никак не отделаться.
Я разом поскучнела и заканючила:
– Олег Гаврилыч, я вам всё объясню… Так получилось… Нечаянно… Я не виновата…
Из трубки послышалось возмущенное шипение. Начальство, явно стараясь держаться парламентских выражений, интеллигентно выдохнуло:
– Исключительно аргументированное сообщение… – На большее Гаврилыча не хватило, и он в сердцах гавкнул: – Ты, Анька, вообще когда-нибудь бываешь виновата? Что у тебя всегда, как у дитяти: «Не виновата! Больше не буду?» Тебе сколько лет?
Быстро сообразив, что служебно-воспитательное торнадо благополучно рассосалось, я обиженно отозвалась:
– Женщинам, между прочим, такие вопросы не задают! – И, не удержавшись, хихикнула, представив виновато заморгавшего Кусякина, которого меж собой мы ласково кликали Кусей. – И ты, Олег Гаврилыч, оставь привычку меня по утрам пугать! У меня от этого невроз развивается. А уж если ты забыл, сколько мне лет, загляни в моё личное дело!
Осознав всю глубину своих заблуждений, Кусякин примирительно хмыкнул:
– Кому утро, а кому белый день! Случилось что ли, чего?
Я махнула рукой, хотя Куся этого, понятное дело, не увидел:
– Как-нибудь потом расскажу!
Он, кажется, обрадовался:
– Вот и ладно! Давай тогда махом собирайся и в контору на рысях! Ты мне нужна!
Предложение не произвело на меня положительного впечатления. Махом и на рысях после такой ночки – не для моей лошадки. Деликатно кашлянув, я выступила со встречным предложением:
– Может, я сегодня… того? В отгуле?
Гаврилыч только ахнул:
– Нет, святые угодники, вы подумайте! У тебя совесть есть? У нас же сегодня переговоры! Ты что, забыла? Ты хочешь, чтобы я один к этим кровососам ехал?
Пожалуй, сегодня я гораздо больше нужна Кусякину, чем он мне. Этим стоило воспользоваться.
– Возьми с собой Беллу Игнатьевну…
Начальник вспылил:
– Ты бы мне ещё циркового пони присоветовала! Говорю, ты мне нужна, живо собирайся!
– Олег, я правда, так устала за последнее время… У меня вон уже пять отгулов скопилось и хоть бы…
– Я тебе ещё три дам, – решительно перебил мой предсмертный выдох Кусякин. И быстро добавил, – если всё удачно пройдёт!
За три отгула я ему хоть договор о ненападении
– Замётано! Через сорок минут буду! Так значит, три отгула?
– Два.
– Ты сказал: «Три!» Я слышала! Три!
– Нет, я сказал «Два!» Это тебе спросонья послышалось! – радостно ухмыльнулся коварный Кусякин. – Ну, всё! Жду!
И дал отбой.
– Ну, Куся, – мстительно прошептала я, вешая трубку, – тогда я возьму их все! Разом!
***
Остаток дня пролетел столь стремительно, что я спохватилась глянуть время, лишь подъезжая к дому. Часы показывали «00:03». Я расплатилась с таксистом и вышла из машины.
В одном Кусякин был прав – в одиночку он бы сегодня не справился. И поскольку всё, как он сам выразился, прошло более чем удачно, отгулы я получила. Как он и сказал, два. Тогда, как и сказала, я взяла их разом. Получилась неделя.
– Эй, Анна Лексевна! – раздался позади мужской голос.
Я оглянулась. Следом за мной к подъезду шёл Юрка Лапкин, мой сосед… Я с облегчением перевела дух. Во-первых, на Юркином месте запросто мог быть какой-нибудь хулиган, а во-вторых, он-то мне и был нужен.
– На ловца и зверь бежит! – обрадовалась я. – Чего, припозднился, Юрий Алексеевич?
С соседом мы всегда были в прекрасных отношениях и помогали друг другу по мере возможности. Развитию наших добрососедских отношений весьма способствовал совершенный им года полтора назад важный шаг в жизни: он женился на своей бывшей однокласснице. Таким образом, в накладе не остались мы оба: он приобрёл прекрасную супругу, а я – подружку.
– Да вот, решил Светочку на пару недель к тётке в деревню отвезти. Пусть воздухом подышит, козьего молочка попьёт… – Я одобрительно закивала, поскольку знала, что молодая чета ожидает прибавления в семействе. А в подобном положении, чем ещё заниматься, как не пить козье молоко? – Заодно и Тайку туда сбагрил…
Тут на Юркином лице отразилось явное облегчение, и я не удержалась от смеха.
Таисия была его младшей сестрой, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Натура её была деятельна и кипуча и повседневная преснятина её никак не устраивала. Тайка обожала преодолевать непреодолимые преграды и искать приключения на одно, извините, мягкое место. Как правило, чужое и, чаще всего, Юркино. Но подлинным смыслом своей жизни Тайка считала сыск. С младых ногтей решившая идти по стопам брата, в этом году она оканчивала юридическую академию и, подозреваю, готовилась стать не меньше, чем министром внутренних дел.
Мы не торопясь двинулись к подъезду. Юрка жаловался на неугомонную сестрицу, я вздыхала и сочувственно кивала. Однако не у него одного на этом свете были проблемы, на чём я и решила сделать акцент.
– Кхе-кхе! – вежливо кашлянула я в кулачок и, ловко прервав тем самым поток Юркиных излияний, торопливо вставила, – да, Юра, и не говори! Кругом одни сплошные неприятности!
Я выразительно покачала головой и Лапкин, как честный мент, не смог оставить жалобы населения без внимания.