Наизнанку
Шрифт:
– Да уж, – хмыкнул Бэбилон. – Если Грымза, то есть, простите, мисс Роктаун за кого-то взялась – это как минимум большие неприятности.
– Грымза? – подняла бровь девушка. – Бекка говорила, они называют ее «Чокнутая Мамаша-Монстр» из-за всех этих «м» в имени.
Друзья дружно усмехнулись.
– Да, это тоже подходит, – кивнул Бэбилон.
– Угу, только постарайся на ближайшее время забыть об этом. Наш этаж следующий, если брякнешь это при Грымзе, я убью тебя раньше, чем она!
– Уговорил, – попытался отмахнуться Бэбилон, едва не уронил кипу плакатов,
– До свидания, мисс, – кивнул Бэйби девушке, – надеюсь, с вашей подругой все будет в порядке.
Девушка с улыбкой кивнула в ответ, в то же время отчаянно нажимая кнопки на персональнике. Двери лифта раскрылись, и на пороге появилась она – Марта Роктаун.
– Что это значит?! – ядовитым шепотом, преходящим в крик обратилась она к друзьям. – Почему не на рабочих местах?! Хотите, чтобы меня с должности сняли за то, что мои сотрудники постоянно прогуливают?!
– Что вы, мэм! – воскликнул Бэбилон. – Как мы можем, вы же нам как мать родная!
– ЧТО?! – глаза у Марты чуть не выскочили из орбит.
– Э-э… Это, мэм, древнее… устаревшее идиоматическое выражение! Оно означает, что мы очень ценим вашу деятельность как руководителя!
– Да? – скривила губы мисс Роктаун. – Поменьше бы, в таком случае болтовни, и побольше дела! Где вы были?!
– В типографии, мэм! – быстро заговорил Мэт. Бэбилон оглянулся и успел увидеть, как оставшаяся в лифте девушка кусает губы, чтобы не рассмеяться в голос.
– …Значит, пять процентов? – голос Марты уже звучал более деловито.
– Да, мэм, именно так, – усиленно кивал Мэт.
Бэбилон с некоторым неудовольствием подумал, что сейчас его друг похож на собаку, которой хозяин кидает палку.
– Ладно. Молодцы, что заметили, – отчеканила начальница. – А теперь – по рабочим местам.
И, развернувшись на каблуках, она пошла в направлении своего офиса.
Отдел идей представлял собой длиннющий прямоугольник, поделенный на крошечные кабинки тонкими серыми двухметровыми стенками. Параллельно прямоугольнику основного помещения шел длинный коридор, где останавливались лифты. В этом коридоре стояли диваны и кулеры с водой, то есть, теоретически, он был предназначен для отдыха, но на самом деле здесь редко кто бывал: люди быстро пробегали от лифта к рабочим отсекам.
По правую руку от лифта была женская часть отдела, по левую – мужская. В самом конце правой части находился офис Марты, куда можно было попасть как из общего коридора, так и изнутри – из женской части. Друзья, проводив начальницу тяжелыми взглядами, отправились к себе. Их дверь располагалась прямо по центру мужской половины этажа, отгороженной внутри самого отдела от женской высокими стеклянными дымчато-серыми дверьми.
Бэйби, когда они с Мэтом вошли, забрал у друга плакаты и пошел направо – его офисный отсек располагался ближе всего к стеклянным дверям. Мэт хотел повернуть налево, его отсек был самым дальним.
– Эй, – вдруг остановился Бэбилон, – а как же ты слышал крики за дверью, если…
– Сидел
Бэйби стало стыдно за недавнее сравнение ближайшего друга с гоняющимся за палкой псом.
– Мэт!
– Ну, что еще?!
– Ты лучший на этом свете, бросить тебя мог только больной на всю голову придурок. Разве тебе нужен больной на всю голову придурок?
Мэт не выдержал и рассмеялся.
– Нет, спасибо, – покачал он головой. – Второй не нужен. И так уже один имеется, на него сейчас и любуюсь! Иди, давай, работай!
Сказав это, Мэт развернулся и решительно зашагал в сторону своего рабочего места, а Бэйби, размышляя, замер посреди коридора. Зачем нужен секс, если есть дружба, которая спасает тебя, что бы ни случилось? – думал он.
Проходивший мимо коллега задел его плечом, быстро извинился, и побежал дальше, а Бэбилон понял, что опять слишком погрузился в свои мысли и потерял связь с реальностью. Он обреченно вздохнул и отправился к своему отсеку. Впереди был очередной до зубовного скрежета стандартный рабочий день.
***
– Бекка успокойся! Бекка, не реви! – голос Николь в наушнике был жестким и требовательным. Такой ее тон всегда действовал на Бекку отрезвляюще, она глубоко вздохнула и, всхлипнув еще несколько раз, перестала плакать.
– К-как ты узнала? – дрожащим голосом спросила Бекка.
– Телепатия нашептала, – бросила Николь. – Вечером расскажу. Как закончишь работу – звони, у меня появился план.
– Какой, к черту, план, Ник?! – снова почти плача, истеричным шепотом затараторила Бекка. – Меня не сегодня-завтра уволят, если я сама не уволюсь раньше!
– Глупости! Ты хотела работать здесь с тех пор, как поступила в колледж! Кроме того, куда ты пойдешь? Ты же знаешь – ни одна другая корпорация тебя не примет, чужаки никому не нужны.
Бекка понимала – Николь права. Действительно, только сумасшедший мог поверить в то, что одна корпорация примет на работу кого-то, кто раньше работал в другой – любой отдел по борьбе с промышленным шпионажем закроет вопрос уже на стадии подачи резюме. Можно было поменять работу внутри своей корпорации, но перейти в другую… Легче переехать на Луну (к тому же, там давали компенсацию за вредные условия жизни). Лишиться работы в своей корпорации означало лишиться ее до конца дней своих.
– Так что прекрати нести бред, – подытожила Николь. – Вечером у тебя все обсудим. Счастливо.
– Пока, – шмыгнула носом Бекка. Несколько минут она тупо пялилась в серую стену перегородки, слушая в наушниках «All you need is love».
Никто из друзей Бекки не понимал ее увлечения всеми (во всяком случае, женщинами) давно забытой мужской группой. Конечно, общепринятым был постулат «Искусство не имеет гендерных границ», но все же… Это было странно. Бекка и сама не знала, почему эти простые мелодии были ей милее, чем модные динамичные ритмы.