Наизнанку
Шрифт:
— Ты стал еще красивее, Озеров, — открываю глаза, в то время как Карина уже садится на место Марины.
— Спасибо за комплимент. Карин, я здесь не один и тебе лучше уйти.
— Да уж, понятие вежливости для тебя чуждо.
— Очень чуждо.
— Знаешь, увидела тебя с этой… и просто не могу поверит в то, что ты до сих пор с ней. Ну чем? Чем она тебя так привлекла? — со слезами на глазах произносит Карина. Только этого мне не хватало. — Я не понимаю.
— Столько времени прошло, а ты до сих пор занимаешься поисками ответов? Карин, ну забудь ты. Плюнь и разотри. Ты же красивая девка, мужика найдешь на раз два.
—
— Понимаю. Ну и ты пойми, я другую люблю.
— Ты серьезно? Любишь?
— Ага. Ой, извини у тебя ладонь потновато-жаркая, — выдираю руку и обдуваю себя воздухом.
— Потновато-жаркая? Ты совсем охренел?
— Ну потная и жаркая. Прости, я не филолог.
— Ты придурок, Озеров.
— Что есть, то есть. Иди, Кариночка, с Богом. Привет, кстати, передавай усатой.
— Что?
— Ленке-усатой пенке. Подружайке своей.
— Да пошла она, как и вы все, — встает из-за стола и цокая туфлями на высокой шпильке, засеменила к выходу.
Господи, как все достали. Вновь откидываюсь на сиденье и рассматриваю собравшуюся публику. Рассмотрел почти всех, а Марины все нет. Вдох-выдох, это начинает нервировать. Сотовый и сумочка на столе. Увидела меня с Кариной и сбежала? Фу, какая нелепица. Встаю из-за столика и иду в сторону уборных. Очереди нет, только две бабы.
— Испугался? — обнимая меня сзади произносит эта паршивка.
— Убью, — поворачиваюсь к этой заразе.
— Меня засосало в унитаз.
— Вот не смешно, причем совершенно.
— Не поверишь, Озеров, а мне было смешно наблюдать за твоим лицом. Тебе нужно было идти в актеры.
— Пошли уже, актриса, — подталкиваю ее вперед, шлепая по наглой заднице.
***
В очередной раз смотрю на Марка и понимаю, что скоро стану параноиком. Мне кажется, что на него смотрят абсолютно все. Если бы не увидела, как обиженная Карина встает из-за стола, я бы подумала, что это конец. А сейчас я ревную к молоденькой двадцатилетней девчонке, которую осматривает Марк. Так нельзя, говорю я себе мысленно, ведь он не дает мне абсолютно никакого повода, это наша работа. Только это все равно не помогает мне унять эту больную ревность.
— Можешь идти начинать писать приемку. Марин, ты меня слышишь?
— Да. Прости, задумалась.
Беру историю болезни из рук Марка и иду в сторону ординаторской. Но до нее не дохожу, меня хватает за руку Влад.
— Не ори, мы просто поговорим, — затягивает меня в палату и усаживает на кровать.
— Пусти.
— Я тебе не сделаю ничего плохо. Марин, ну почему ты такая упрямая, — сжимает мою голову двумя руками и притягивает к себе. — Ну что мне сделать, чтобы ты поняла, что я люблю тебя?! Бл*дь, да я даже смирился с твоим докторишкой. Хочешь погулять-ладно, гуляй. В конце концов, ты молодая, тебе можно. Но очнись, я же для тебя все сделаю.
— Ты что совсем ненормальный?! Ты женат на моей матери, у тебя осталась хоть капелька совести?
— Да не нужна мне она, понимаешь? Мне ты нужна, — пытаюсь отцепить его руки, но выходит это с трудом, точнее вообще не выходит.
— А ты мне противен, понимаешь?!
— Что, еб*рь так нравится?!
— Отпусти меня! — пытаюсь оттолкнуть Влада, но он только сильнее сжимает меня. Затыкает рот рукой и пытается повалить меня на кровать. Не знаю сколько это продолжается, скорее всего считанные секунды, до тех пор, пока Влада не оттащил Марк.
— Ну, сука, предупреждал же! — как в каком-то кино раз удар, за ним же последовал второй. Вскакиваю с кровати и как дура стою с открытым ртом и не знаю, что делать. А Влад как назло только усмехается в ответ, чем еще больше подначивает Марка. — Ты понимаешь русский язык, тварь?
— Марк не надо, он только этого и добивается. Пусти его, пожалуйста.
— Что здесь происходит?! — оглядываюсь на мамин голос. — Отпустите его. Влад! — мама подбегает к ухмыляющемуся Владу.
— А происходит то, что было всегда, — Марк отпускает Влада, тот пошатывается, но не падает. — Ваш дорогой муженек опять и снова домогался вашей дочери, но у вас настолько атрофирован мозг, что вам этого не понять. Что вы на меня так смотрите, Анастасия Николаевна? Ваш муженек ублюдочный извращенец, которому на вас наплевать, он не о вас думает, а только о том, как вот уже семь лет трахнуть вашу дочь. Даже не знаю кто из вас хуже, вы, которая не прислушивались к вашей дочери с самого начала или этот гондон.
— Марина, что он такое говорит? Что ты молчишь?
— Это правда, — бубню себе под нос.
— Как тебе не стыдно? Я думала после одного раза ты поняла, что так нельзя делать. Почему ты так ненавидишь Влада?
— Мама, я…, - не успеваю даже сформулировать мысль, как Марк берет меня за руку.
— Пойдем. Здесь тебе нечего делать, твоей матери нужно подтереть сопли и кровь за своим муженьком. Цирк, да и только.
Марк ведет меня в ординаторскую, подталкивает на диван, а сам куда-то уходит. Оглядываюсь по сторонам-в помещении только Дмитрий Александрович, который тут же встает с места, и отвечая на звонок выходит из ординаторской. Марк возвращается и ставит передо мной стакан воды.
— Хватит всхлипывать. Я тебя просил не ходить к нему? — берет стул и садится напротив меня.
— Я не ходила. Он застал меня в коридоре. Зачем ты ей это сказал? Ну зачем? Я же говорила, что так выйдет, что она мне не поверит, а теперь она меня ненавидит.
— Да очнись ты, Марина! Что это за слепая любовь к матери?! Да ей плевать на тебя! Неужели ты этого не видишь? За что ты держишься?
— Она единственная кто у меня есть!
— Единственная? А больше никого? Совсем никого?! — сжимая кулаки выкрикивает Марк.
— Ты-это другое. Сегодня ты есть, а завтра найдешь себе другую. А мама она всегда… А теперь она не простит меня.
— Ну ты и…..дура, — встает со стула и идет к выходу. Вскакиваю с дивана и иду вслед за ним.
— Марк, стой, — хватаю его за руку.
— Да пошла ты, — скидывает мою руку и закрывает перед моим носом дверь.
Глава 29
Вышел из больницы, а на улице ливень как из ведра. Этого мне еще не хватало. Так и пошлепал по лужам до машины. Кажется, мне было жарко. Уже нет, теперь мокро, хоть трусы выжимай. Сажусь в машину и сам не знаю куда еду. Домой-не хочу. Возможно прямо сейчас Марина на эмоциях собирает вещи, но я не могу. Просто не могу сейчас с ней говорить. Это снова закончится плохо, а обидных слов и так хватит на сегодня. Очнулся я через полчаса у отцовского дома. Странно, я даже не помню, как въехал на территорию. Как в кино очнулся только тогда, когда вошел в дом.