Накануне
Шрифт:
В первые два дня посла нападения Гитлера на Польшу еще можно было думать, что это локальный конфликт. Но темп наступления немецких войск нарастал, фашистская авиация наносила мощные удары по польским городам, флот вел боевые операции в районе Данцига. Пламя пожара разгоралось и быстро двигалось в сторону наших границ.
3 сентября Англия и Франция официально объявили войну Германии. Стало ясно, что речь шла не о местном столкновении. Большая война в Западной Европе стала фактом.
Думаю, не только я, но и большинство наших военных товарищей с тревогой восприняли в ту пору вести о стремительном продвижении немцев по территории Польши. Конечно, Советский
Теперь стало известно, что эта тревога имела серьезные основания. В Германии раздавались голоса, призывавшие сразу же перенести войну на советскую землю. Этого не случилось, и не к чему гадать, как развернулись бы события, если бы Гитлер внял подобным призывам. Но коль скоро опасность существовала, надо было принимать энергичные меры, чтобы встретить ее во всеоружии.
Едва узнав о нападении немцев на Польшу, я стал ждать указаний о повышении боевой готовности флота, о конкретных мерах, которые следует предпринять, на случай чрезвычайных обстоятельств. Таких указаний но последовало.
Флоты жили своей обычной жизнью. Начальник Главного морского штаба Галлер дважды в сутки, утром и вечером, докладывал мне о положении на морских театрах. Речь шла о ходе боевой подготовки, передвижении кораблей и о всякого рода происшествиях.
Когда с докладами ко мне приходили заместители Л.М. Галлер, И.С. Исаков и И.В. Рогов, от служебных разговоров мы невольно переходили к обсуждению международной обстановки. Как будут развиваться события дальше? Выполнит ли Англия свои обязательства перед Польшей? Какую позицию займет Франция, которую две линии обороны – Мажино и Зигфрида – разделяли с Германией? Мы не раз раскладывали морские и сухопутные карты на столе и делали всевозможные предположения. Стрелки, означавшие движение немецких частей, все глубже врезались в тело Польши. Авиация прокладывала им путь безжалостными налетами на мирные города. (Только много лет спустя стало известно о многочисленных актах саботажа, диверсий и убийств, которые совершали банды Абвера – «двуликого» адмирала Канариса.) Нам хотелось также узнать, что происходило в водах Балтики. Морской театр невелик, и надо было внимательно следить за передвижением немецкого флота. К тому же судьба Польши нам была небезразлична. Пресловутое «правительство полковников» не проявляло лояльности к Советскому Союзу, и все-таки выход к нашим границам фашистской армии Гитлера являлся из двух зол худшим. К тому же не могли мы и оставаться равнодушными к судьбе жителей Западной Украины и Западной Белоруссии.
На следующий день, после того как Англия и Франция объявили Германии войну, я поехал к начальнику Генерального штаба Б.М. Шапошникову. Как всегда, он был приветлив и вежлив. Осторожно прикрыв какие-то бумаги, лежавшие у него на столе, Шапошников пригласил меня сесть и приготовился слушать.
– Скажите, Борис Михайлович, Генеральный штаб имеет какие-либо указания в связи с новой обстановкой в Польше и вообще в Европе? – сразу же начал я.
– Разве вы собираетесь с кем-нибудь воевать, голубчик? – отшутился Шапошников.
Затем, погасив улыбку, Борис Михайлович конфиденциально сообщил, что наши войска на Западе находятся в повышенной боевой готовности. Развивать эту тему дальше не стал.
– Относительно флотов у меня указаний нет, – добавил он.
Этот
Вечером ко мне пришел Лев Михайлович Галлер, захватив с собой карты Балтийского моря и Польши, сделал доклад, осторожно осведомился о новостях. Но что я мог ему сказать? Ведь Шапошников ничего нового не сообщил мне.
Мы пристально следили за ходом военных событий. На западе Германии ни Англия, ни Франция активных действий не вели. Война там носила какой-то непонятный характер. Не случайно она потом получила название «странной войны». Теперь мы знаем причины этой «странности». Обе стороны лелеяли надежду закончить конфликт соглашением за счет Советского Союза, то есть повернуть войну на Восток.
Польша к середине сентября была фактически оккупирована. Что следовало ждать, за этим? Подобный вопрос волновал, конечно, всех, а нас, военных, особенно.
16 сентября мне позвонил ответственный работник НКВД И.И. Масленников, ведавший пограничными войсками:
– Прошу срочно принять меня, есть важное дело. Полчаса спустя Масленников сидел в моем кабинете. Он сообщил, что пограничники получили приказ продвигаться на запад Белоруссии и Украины. В связи с этим его интересовали действия Днепровской военной флотилии в пограничном районе.
Что я мог сказать? Не хотелось признаваться, что я даже не осведомлен о выступлении наших частей. Обещал разобраться и немедленно поставить пограничников в известность.
Едва закрылась дверь за Масленниковым, я позвонил Председателю Совнаркома В.М. Молотову и попросил о приеме.
– Ну что ж, приезжайте, – ответил он. Я спросил Молотова, почему наш наркомат даже не поставили в известность, что Днепровская военная флотилия должна участвовать в операции.
Ясного ответа не получил. Я понимал, что оперативными вопросами он не занимался. Поэтому хотелось поговорить о создавшемся положении со Сталиным, но попасть в те крайне напряженные дни к нему не удалось. Несколько позднее я пожаловался ему, что нас не информируют о военных мероприятиях. Сталин спокойно ответил:
– Когда надо будет, поставят в известность и вас. На Днепровскую военную флотилию был спешно послан заместитель начальника Главного морского штаба контр-адмирал В.А. Алафузов.
– Решайте все вопросы на месте и докладывайте в наркомат, – сказал я.
В операции по освобождению Западной Украины и Западной Белоруссии участвовали лишь несколько кораблей Днепровской военной флотилии. Другим силам флота действовать не пришлось.
Во второй половине сентября я выехал на Северный флот. Командующий В.П. Дрозд встретил меня в Мурманске. Мы сразу отправились в Полярный. На рейде было оживленно, там стояло много транспортов. Они были уже нагружены лесом, но пока не могли выйти в море: война в Европе изменила обстановку.
На берегу желтели огромные штабеля брусьев и досок.
– А нам лес тут нужен вот как! – Дрозд провел рукой но горлу.
Тут же, из Полярного, я позвонил по телефону А.И. Микояну. Анастас Иванович сразу согласился выделить флоту часть экспортного леса. Дрозд был несказанно рад этому: снималась большая помеха на пути выполнения строительной программы.
Тогда же мы обсудили с Военным советом и штабом Северного флота планы боевой подготовки, уже более целенаправленные, соответствовавшие международной обстановке. Правда, особых изменений не внесли. Решили только ограничить район плавания кораблей, не разрешая им уходить слишком далеко от Главной базы.