Наказание Дамира
Шрифт:
Раскуриваю парой тяг, щурясь на открывшийся передо мной ночной двор. Едкий дым заползает в горло, и я выпускаю его изо рта тонкой струей. На лоджии зябко и приходится обхватить себя руками.
— Нет конечно, — тут же кокетливо отметает мое предположение Катька и примирительно добавляет, — Просто о тебе беспокоюсь, Мась. На мужиков драться кидаться- это уже край вообще…Может тебе того…Психотерапевта сменить, а?
Я раздраженно тру переносицу. Ну не Фирсова, а просто святая мать Катарина…Заботливая такая!
— Как мужик? — задаю вопрос в лоб, резко переключая Катю на главную тему нашего душевного разговора.
И в ответ слышу ожидаемое…
— О-го-о-онь! — с придыханием скулит Катя в трубку, будто он имеет ее прямо сейчас, — Женька-а-а, вот тебе такого бы надо! Сразу бы всю дурь из головы выбил…
— Я не ковер, чтоб из меня что-то выбивать, — почти беззвучно бурчу я, затягиваясь, но Кате и не надо меня слушать. Она продолжает петь влажные дифирамбы Керефову.
— Такой секси вообще-е-е! — мяукает Катя мне в ухо, — Но по порядку.
Её голос становится более деловым, и мне хочется выкрикнуть "наконец-то!", потому что ее маловразумительные восторги Керефовым уже порядком выбесили.
— Дамир, значит, вернулся, после того, как вас охранники выпроводили. Извинился, сказал, что с вами все в порядке. Ну и ты же потом звонила, спрашивала поеду ли я с вами. Кстати, его зовут Дамир. Красивое имя- ему идет, — тараторит Катя, перескакивая от возбуждения с одного на другое.
— Дальше, — приказываю я, выдыхая дым.
— Так… Нам принесли шампанское, сыр, фрукты. Ну, как обычно. Мы там немного поболтали… — тут Катя сдавленно хихикает как натуральная школьница и добавляет, — Ну так…Неважно о чем…А потом он меня поцеловал, и…О-о-о, он целуется как бо-о-ог, Же-е-ека!!!
После этого громкого заявления Катя не выдерживает и вновь скатывается в свои мало связные протяжные восторги. Я прикрываю глаза, усилием воли давя закипающее раздражение внутри.
Зачем я вообще это слушаю, а???
Тем более что, стоило только опустить веки, как пред мысленным взором вдруг всплыло резкое мужественное лицо самого Керефова, и оно почему-то приближалось ко мне, будто это меня он сейчас будет целовать.
Вдоль позвоночника прокатился жар, тяжелым приливом заколыхался внизу живота, и я резко распахнула глаза. Видение исчезло, вот только тело так и продолжало покалывать горячечными мурашками…
— Поздравляю, — глухо роняю я, остервенело туша сигарету.
Ну, класс! Моя единственная подруга, кажется, с ним переспала. Отлично, просто отлично.
Вообще, не мое дело.
Но почему-то горькое раздражение начинает сочиться буквально из каждой поры, и мне становится страшно, что этот вырабатываемый в ударных дозах яд сейчас выльется прямо на ни в чем неповинную Катькину голову.
— Слушай, мне пора… — хриплю в трубку, пытаясь побыстрее закончить разговор.
— Да подожди, дай хоть дорасскажу! — возмущается Катерина и опять переходит на быструю речь и повествовательный тон, — Ну, вот. Мы там, значит, обнимались…И уже прямо, знаешь, так…Откровенно…
Катька опять псевдо-смущенно хихикает, а я плотно сжимаю губы, покидая лоджию и думая, когда это уже кончится.
— И? — поторапливаю восторженную подругу я.
— Но тут подошел его брат, Рамиль, — он, оказывается, владелец клуба, — на каждом новом слове голос Кати звучал всё большей обидой и разочарованием, — И позвал куда-то Дамира. Он сказал мне, что вернется через минут десять, и…
Фирсова тяжко вздыхает и траурным голосом заканчивает свою речь.
— …не пришел. Такой облом, а! Не представляю, что там у него случилось! Хоть бы телефон оставил. Я прямо в тоске теперь, — плачется Катька, а я в это время тщательно прислушиваюсь к себе, проходя на кухню, и понять не могу, откуда в груди этот раздувающийся, теплый пузырь облегчения.
Я ведь ей должна сочувствовать…Нет?
— Мда… — тяну я, беря полупустой бокал вина, — А как же шампанское, сыры?
— Да все оплачено было, — вздыхает Катя, — Так что да, выпила еще пару бокалов и домой пошла.
— Ну…Может к лучшему? — предполагаю я, делая глоток, — На фиг он тебе сдался?
— Ой, сдался, Жек! — плаксивым голосом возражает Фирсова, — Я там успела все пощупать. Прямо вот и сдался, и удался, и выдался! Такой там я, скажу тебе, крепкий экземпляр.
Тут мы уже обе начинаем глупо хихикать, хотя я, наверно, предпочла бы жить без этой информации.
— Эх, все бы отдала, чтобы его опять встретить, — мечтательно вздыхает Катя, а я в это время кусаю щеку, задумчиво крутя тонкую ножку бокала в руках.
Наверно, сейчас самое время сказать, что вот я его уже встретила. И что, наверно, даже могу помочь Кате его встретить…
Самое время сказать, но я молчу. Чувствую себя гнусно, какой-то предательницей, не понимаю почему так поступаю, но молчу!
— Ну, может встретишь еще… — выдавливаю из себя я, бегая глазами по кухне. Даже на языке от самой себя кислит.
— Да, может, — тоскливо вздыхает она.
6.
Следующее утро выдалось суматошным.
Пришлось сначала, собрав все пробки, заехать в наш офис, чтобы скачать нужные программы, а еще развинтить и запихать в мою старенькую кию эргономичное компьютерное кресло, без которого я жить не могу. И только потом отправиться в порт, где базировалось ОАО "РЗК". И тут, конечно, я все пробки собрала тоже.
А когда подъехала к проходной, выяснилось, что губастая помощница Керефова Элина пропуск на мою роднулю- кию так и не выписала. В итоге я сделала круг по уже под завязку забитому машинами району и снова припарковалась на Двинской в добрых пятистах метрах от проходной. Стул я тащить уж не стала, решив, что в обеденный перерыв попрошу Рому помочь мне — благо, он будет уже через пару часов.
Ну, или добуду все-таки пропуск для машины на территорию, потретировав супер- секретутку Элину…
Обдумывая варианты, я хлопнула водительской дверью, пикнула сигнализацией и, как и вчера, побежала в порт.
Пулей проскочила проходную и чуть не взвыла, только, когда оказалась внутри, осознав, что до здания самого ОАО "РЗК" мне топать еще как минимум километр по самому порту. Вчера ведь меня подвозил Тимофей и туда — и обратно, и это казалось делом пары минут.
Но, если идти пешком, картина вырисовывалась совсем не такая радужная. Огромные расстояния между строениями, широкие пустынные улицы, редкие, спешащие куда-то рабочие, машины…