Наказание Дамира
Шрифт:
Я такая дура! Сама виновата, но так я не хочу!
Упираюсь Дамиру в грудь, пытаясь оттолкнуть его и уклониться от поцелуя. Сердце гулко и испуганно начинает колотиться, когда в первую секунду он протестующе рычит и прикусывает мне губу, грубее сминая руками задницу. Я жалобно мычу, упираясь сильней. Он хлестко шлепает меня по левой ягодице и…отпускает.
Я резко отклоняюсь, выдыхая. Всматриваюсь в черноту перед собой, пытаясь разглядеть мужское лицо напротив, угадать его выражение. И не вижу ни-че-го. Дамир молчит, шумно и глубоко дыша. Большие горячие ладони больше не держат, но продолжают лежать на моей попе, кажется, оставляя на ней ожоги словно тавро. И в мою промежность до сих пор вжимается вполне однозначная твердость…Она нервирует меня больше всего.
Пытаюсь перевести дух. Щеки горят стыдом и нервным возбуждением.
— Не хочу так… — тихо роняю вслух.
Молчит. Жду пару секунд хоть какой-то реакции. Не дожидаюсь и пытаюсь встать. Руки на моих бедрах тут же приходят в движение, возвращая обратно.
— Давай, как хочешь, — его голос совсем низкий и хриплый, и до чертиков хочется увидеть его лицо…
Руки на моей заднице в знак полной отдачи мне инициативы снова расслабляются, переставая держать. Дамир шумно выдыхает и, судя по звуку, откидывает голову назад, упираясь затылком в стену кабины. Я почти уверена, что он прикрыл глаза. Кусаю губы, взвешивая все за и против. И все-таки снова подаюсь к нему, целуя сама. Опять медленно и нежно. Пробуя на вкус, играя с губами и языком. Не думая о продолжении и запрещая думать ему. Просто поцелуй в кромешной тьме. Долгий, чувственный и сладкий. Мои руки сами тянутся к его шее, обнимают крепче, прижимая к себе, ногти ласково царапают густой ежик волос на затылке.
Чувствую, как Дамир рассеянно гладит мои бедра горячими ладонями и каждый раз замирает, подбираясь к ширинке брюк, а потом нехотя убирает оттуда руки. Подозреваю, такие поцелуи — не то, что нужно взрослому мужчине, но Дамир принял мои правила игры, ни на чем большем не настаивая. Наверно, решил, что все равно в этом чертовом лифте больше заняться нечем. А я…
Я и забыла уже — что это — просто целоваться. Как это — так остро чувствовать чужое тепло и касания…
Яркая вспышка света ошеломляет нас обоих, заставляя крупно вздрогнуть и резко отстраниться друг от друга. Лампы моргают один раз, второй…И кабину заливает ослепительный после темноты электрический свет. Лифт пикает, загорается нажатая кнопка первого этажа, кабина дергается и начинает ехать вниз. Чувство невероятного облегчения сходит лавиной. Всё???
Я в какой-то прострации перевожу на Дамира потерянный взгляд. Его лицо так близко. И такое выражение на нем… Кажется, ни одна я здесь полностью сбита с толку и не знаю, что сказать.
Ожидаемо становится невероятно стыдно. Уши горят. Облизываю припухшие влажные губы, остро ощущая вкус Керефова на языке и неуклюже встаю с его колен, отводя взгляд.
— Простите, — хриплю я, — Просто я…
— Все нормально, Жень, — немного раздраженно перебивает меня Дамир, тоже вставая и отряхивая брюки, — Не надо мне каяться.
— Вы должны понять. Правда огромный стресс для меня, — упрямо мямлю я.
— Хватит, а! — отрезает Керефов.
Я прикусываю язык. Ну, и ладно. Возможно, и правда не о чем говорить. Хоть и обидно немного, да…
Лифт тормозит и двери открываются. Не могу сдержать радостный писк и пулей вылетаю в холл первого этажа, подхватив спортивную сумку. Сейчас главное- избавиться от давящего теперь общества Керефова, сесть в свою машинку и добраться до дома. А уже там я смогу спокойно все обдумать. Только там — точно не сейчас.
— До свидания! — бросаю через плечо Дамиру, не оглядываясь на него и спеша к выходу, — Простите еще раз. За все!
— Жень!
— Что? — приходится тормознуть.
— Жень, я сейчас схожу к охране.
Я оборачиваюсь и вижу, как Дамир в упор разглядывает меня, взъерошивая ежик на затылке пятерней. Взгляд невольно прикипает к его руке, и на заднице начинают гореть фантомные следы его ладоней. Гоню это прочь…
— Может, подождешь меня? — тем временем продолжает Дамир.
— Зачем?
— Домой отвезу, — пожимает Керефов плечами.
— Я на машине, — отказываюсь я, и вижу, как Дамир недовольно щурит свои черные глаза.
— Уверена, что сможешь вести? — интересуется он.
— Конечно! Но спасибо за предложение, Дамир Тигранович. Пока!
— Ну пока…Женя.
Когда я уже почти въезжаю в свой двор, мне звонит Санька. Я поджимаю губы, крепче вцепляюсь в оплетку руля, и, потянув пару секунд, все-таки принимаю вызов.
— Женька, ты чего на тренировку не пришла? — недовольно басит Емельянов по громкой связи.
— Да я… — задумчиво тру переносицу и говорю правду, — В лифте застряла, представляешь? Какой-то сбой электричества, или чёрт знает, что это было.
— Одна?
— Да нет, с начальником…
— М-м-м, — слышно, что Саня насторожился, — С Тимофеем что ли?
— Нет, с другим, — я кусаю щеку изнутри, — Ты его не знаешь…
— Ясно, — Саня замолкает, и я почти слышу, как он задумчиво трет подбородок, — Так с тобой все в порядке?
— Д-да, — тяну я, хотя совсем в этом не уверена, — Слушай, я сейчас уже парковаться буду, к дому подъехала. Так что давай, пока?
— У тебя точно все в порядке? Хочешь — заеду? — не сдается Санек.
— Да не, не надо. Пока, — отрубаю его сама.
Выдыхаю протяжное "пф-ф-ф", пока занимаю во дворе свое негласное парковочное место. Руки до сих пор мелко трясет, а стоит прикрыть глаза — и я снова оказываюсь в душной черноте, насквозь пропитанной Керефовым. Непроизвольно нюхаю рукав куртки, прежде чем выйти из машины. Точно…Он буквально въелся меня. Надо все закинуть в стирку…Не расхаживать же так.
Забрав спортивную сумку, хлопаю дверью машины и пикаю сигналкой. Запахиваю расстегнутую куртку на груди, пока бегу к своему подъезду через заставленный соседями маленький двор. На улице уже ночь, и с наступлением тьмы снова веет не желающей уходить зимой. Зябко.
Моя крохотная двушка встречает меня тишиной. Иногда мне хочется завести собаку, но ведь с ней надо гулять и думать, куда ее пристроить, если я уеду в отпуск. Еще чаще я задумываюсь о котенке, но и с ним нужно играть, уделять время, а меня почти никогда нет дома…
Ну, а ко всяким хомякам и крысам я была равнодушна изначально. И вот поэтому я живу совершенно одна. Обычно меня это никак не беспокоит, но именно сегодня тишина в пустой квартире воспринимается пугающей и гулкой. Чтобы разрушить это ощущение я, не разуваясь, прохожу на кухню, затем в гостиную, и везде включаю свет. Щелкаю пультом телевизора, и только после заоравшей рекламы на музыкальном канале, возвращаюсь в прихожую, чтобы скинуть ботинки и снять куртку. Перед тем, как повесить верхнюю одежду на вешалку, замираю, подношу пуховик к носу, вдыхаю резковатый запах мужского парфюма. Я ведь хотела ее постирать…