Наковальня мира
Шрифт:
В этот момент маленькая кастрюлька на плите зашипела, и ее содержимое повалило через край. Госпожа Смит вскочила на ноги:
— Негодница! Убежала и оставила сироп на огне!
Бормоча под нос проклятия, она схватила кастрюльку и вывернула горячий сироп на мраморный стол. Густое варево медленно растекалось и застывало, образуя пятно, похожее на запекшуюся кровь.
— Во имя дьявола, что это такое? — закричал Смит, тяжело поднимаясь на ноги.
— Сахарный сироп для крыльев дракона, — пояснила госпожа Смит, бросая яростные взгляды на дверь, через которую удалились Горицвет и Ивострел. — Хватай лопатку и помогай. Если мы не успеем придать этому месиву
Смит, как благоразумный человек, тут же схватил лопатку.
После полудня Смит был слишком занят, чтобы продолжать расследование.
Салеш напоминал ветреную красавицу, растянувшуюся на шелковых простынях, которая неожиданно проснулась и обратила удивленный и затуманенный винными парами взор на своего пылкого любовника. После недолгого замешательства и тщетных попыток отыскать спасительное лекарство от головной боли распутница вспомнила, кто рядом с ней, и с новой страстью заключила его в свои ненасытные объятия.
Торжественный звон колоколов возвестил об окончании третьей молитвы и начале грандиозного праздника Сладостных совокуплений на Главной улице Салеша. Карнавальное шествие начиналось прямо за углом, на Тросовой улице, так что обитателям гостиницы «Панорама» открывался прекрасный вид.
Раздался пронзительный вой труб, перезвон и перестук тамбуринов, и из-за угла показались первые участники карнавала. Это были здоровенные, как быки, парни с миловидными девушками на плечах. Легкие костюмы из лепестков роз едва прикрывали их стройные молодые тела.
Пританцовывая и подпрыгивая, парни продемонстрировали свои мускулы и выстроились по обеим сторонам улицы, чтобы сдерживать ликующую толпу. Девушки принялись бросать в зрителей горсти конфет-афродизиаков из своих корзинок.
Следом появилась широкая открытая повозка, которую тянули ряженые в костюмах ангелов. На ней сидели десятка два нянюшек с плодами прошлогоднего Фестиваля — прелестными трехмесячными малютками в украшенных цветами конвертах. Младенцы изумленно глядели по сторонам, заливались плачем или мирно спали, даже не подозревая о породившей их страсти.
За повозкой шли дети, появившиеся на свет после Фестивалей прошлых лет. Ребятишки двигались неровным строем, во главе которого красовалась огромный транспарант: «Нас создала Любовь». То и дело поправляя сползающие на глаза венки, дети всматривались в море взрослых лиц в поисках своих матерей. Юные участники шествия приветственно махали направо и налево, как им было велено, или, взявшись за руки, старательно пытались выделывать заученные по такому случаю танцевальные па.
За ними следовал Салешский фестивальный оркестр, наяривая попурри, которое началось с «Ах, какая борода да на подушке у меня!», плавно перешло в «Даму тридцать раз подряд» и завершилось бодрой версией «Каркатинских девиц». За оркестром показались карнавальные платформы, выполненные по заказу и на средства различных ремесленных гильдий Салеша.
Вот, качаясь из стороны в сторону, неуклюже тащится тридцатифутовая галера, приводимая в движение хитроумным механизмом, который скрыт внутри заводных гребцов. На борту галеры красуется Богиня Любви в алых шелках, с бюстом, напоминающим два сигнальных буйка. Мастера-кукловоды управляют вялыми руками чучела так, словно Богиня обнимает весь мир. Следующая платформа представляет Мать Огня в ее саду. Величественная дама облачена в красно-желтые развевающиеся по ветру одежды, которые при помощи множества мехов раздувают спрятанные под платформой люди. Из-под пышной юбки Матери Огня виднеются их ноги, и время от времени мелькает рука, бросающая горсть благовоний на жаровни, скрытые в розовых кустах из эмалированной жести цвета пламени.
Далее появляется карнавальная платформа Отца-Кузнеца, стоящего у Наковальни Мира. Его глаза, сделанные из стеклянных дисков цвета морской волны, подсвечиваются изнутри специальными фонариками, а левая рука двигается с помощью колеса, которое вращает скорчившийся под локтем гигантской фигуры человечек. Рука с зажатым в ней огромным молотом раз за разом поднимается и опускается, выковывая судьбу человечества, и ароматный дым клубится над кузницей. За этой платформой следует дюжина клоунов в костюмах фаллосов. Они носятся туда-сюда на длинных тонких ножках, отчаянно выглядывая сквозь крошечные прорези для глаз, чтобы в суматохе не наткнуться друг на друга. Маленькие дети в толпе зрителей приходят от них в телячий восторг.
За клоунами выплывает вполовину уменьшенная копия прославленной военной галеры «Гордость герцога Ракута». На палубе матросы и русалки, причудливо сплетенные в страстных объятиях, умудряются весело махать толпе. На полпути между Тросовой и Канатной галера зацепилась верхушкой мачты за перетяжку. Процессия вынуждена была остановиться, и один из матросов с ножом в руке взобрался на мачту и освободил галеру, заслужив рукоплескания публики и славу в веках.
Затем показались новые музыканты. Ослепительные длинноногие девушки в красной униформе и ярких шарфах из Духового оркестра скороходов протрубили гимн Салеша на рожках поразительной работы. За ними выступили барабанщики Гильдии носильщиков. Они так колотили мощными кулаками в стальные барабаны, что грохот разносился по всей округе.
А следом вышагивали кондитеры из пекарни на Якорной улице, таща за собой огромный торт на колесах, с верхушки которого одетые херувимчиками дети бросали в толпу пирожные.
Следующими появились жонглеры. Непостижимым образом они умудрялись на ходу удерживать пестрые булавы в воздухе и акробатку на талии. Девушки ногами обхватили артистов, имитируя любовное соитие. Акробатки то отклонялись назад и шли на руках, то принимались жонглировать латунными шариками.
И далее все новые и новые карнавальные платформы, духи-покровители всего, что только имеет отношение к процессу размножения, различные оркестры. Время от времени в увитых цветами носилках проплывали общественные деятели, желающие выслушать одобрение или порицание в свой адрес. Сверкали ручейки серпантина, сыпались разноцветные конфетти, порхали бумажные птички на пестрых ленточках. Яркие перетяжки трепетали на ветру, подобно северному сиянию в далеких королевствах, где солнце появляется так редко, что люди придумали сотню различных слов для обозначения темноты.
Когда шествие стало скрываться из виду, разгоряченная толпа кинулась следом, на ходу сбрасывая одежду, натягивая маски, срывая цветы с живых изгородей и зажигая красные фонари. Да, это Фестиваль!
Домовладельцы, не расположенные веселиться у фонтанов Наслаждения, один за другим начали выходить на улицу, убирать растоптанные пирожные и горько жаловаться, что с живых изгородей снова оборвали все цветы.
— Проклятая пекарня с Якорной улицы! — сокрушалась госпожа Смит, вместе со Смитом возвращаясь в гостиницу. — Кажется, у меня появились конкуренты! Все эти херувимчики с бесплатными пирожными могут здорово повлиять на голосование в десертной категории.