Наложница Короля
Шрифт:
– Онемел, говорят, от болезни, – ответила Катрина. – Мне откуда знать?! Да только я точно знаю – он нем. Он и слова не мог сказать, хотя и старался, мычал что-то злобно. Может, от той же болезни у него что-то в голове переменилось?
– Болезнь?! – тут Кристиан подскочил, выпрыгнул в холодный воздух, нащупывая в темноте штаны и сапоги. – А мне сказали – Король здоров, и я верил этому человеку… вот пес, никому доверять нельзя…
***
В свете двух свечек Кристиана, которые горели не в пример ярче свечей Старой Королевы и не чадили сгорающими фитилями, Катрина смотрела, как лихорадочно одевается Кристиан, и понять ничего не могла.
– Да что такого-то, господин? – спросила она, наконец, когда он подобрал ее вещи и кинул ей.
– Прикройся, – коротко велел он. – Надень что-нибудь.
Катрина послушно натянула нижнюю рубашку, и Кристиан снизошел до объяснений:
– Я думал, Король просто зол. Мне ведь сказали – тоска на него напала, ты рассказываешь мне сейчас о болезни его. От тоски я мог бы его излечить, для того-то я тебя и выпросил у старухи. Думал свести вас; отведав твоей любви, Зверь бы смягчился, и ты, если б была умна, стала бы королевой. Но коли он болел и лишился рассудка, голоса и человеческого облика… То-то я подивился, что он не вышел встретить меня, но подумал – негоже было б Королю выбегать навстречу по первому зову…
Кристиан смолк угрюмо, и Катрина поняла то, о чем он промолчал. Он промолчал о своем бессилии в том случае, если Зверь сошел с ума и о своей досаде, потому что задуманный им план тогда никуда не годился, и единственное, что мог он сделать для безумного Зверя – удавить Старую Этель, отомстить за то, что не уберегла его друга .
– Прости, господин, – сухо ответила Катрина, снова прячась под шкуры. – Нет в том моей вины, отчего ты сейчас гневаешься. Мне жаль вашей дружбы, и тебя жаль, господин, ты дорогого твоему сердцу брата потерял. Да только я рада тому; не хочу я быть его Королевой.
– Кристиан, подпоясываясь, крепко стягивая на своем теле ремни, с насмешкой посмотрел на Катрину:
– Не хочешь? А чего ты хочешь?
– С тобой на север хочу, господин. Лучше в твоем войлочном походном шатре жить, чем в замке Зверя трястись от ужаса.
Кристиан хмыкнул довольно. Слова девицы приятно кольнули его самолюбие.
– Что ж, – вздохнул он. – Этель тебя мне подарила. Если Зверь… если ничего уже не поправить, то я. Конечно, заберу тебя с собой. Ну, спать ложись. Я пойду узнаю кое-что, и, вероятно, с утра уже собираться будем…
Кристиан нахмурил брови, зубами заскрипел от досады, скрывая от девушки боль, разрывающую ему сердце.
«Зверь, брат мой названный… как же так?! Ну, Старая Этель, ты мне ответишь за это!»
***
Сердечному Брату Короля все двери в замке были открыты – или он открывал их пинком, не опасаясь, что хозяева могут воспротивиться его желанию зайти в тот или иной тайный уголок их жилища.
Однако, как ни странно, в крыле, где жил Зверь царили тлен и запустение. По галерее ветер гонял сухие черные листья мертвого плюща, ни один факел не освещал своим светом своды и лишь луна лила свей мертвый ядовитый свет в тихий, словно замерший замок. Покои Короля оказались заперты, и у дверей, окованных черным железом, Кристиана встретили охранники – Звероликие, верная стража Короля Зверя, огромные, сильные, свирепые, в черной броне, с масками медведей на лицах. Грозно выставили они свои пики против Кристиана, не говоря ни слова. Кого охраняли они – Короля от мира или мир от Короля? Об этом Кристиан не успел спросить. Так ж молча, свирепо и неумолимо, охрана напала на него, отгоняя прочь, в темную холодную галерею, подальше от черных печальных дверей, от молчаливых покоев запертого Зверя.
– Да что же это такое, – прошептал Кристиан, потрясенный, отступая от нацеленного на него оружия. К такому приему он не был готов совершенно, и даже в его бесстрашном сердце шевельнулся холодный жуткий ужас. – Что ж тут творится?! Брат, Зверь, неужели ты велишь убить меня?!
Звероликие молчали. Им не велено было ничего объяснять, им велено было хранить покой Короля, и они готовы были умереть, но не пустить никого дальше.
– Тогда я убью всех или погибну сам, но я войду в эту дверь и увижу, что стало с тобой! – прокричал Кристиан, выхватывая меч. – И если ты хочешь, чтобы я умер пусть так и будет!
Его оружие высекло искры, столкнувшись с атакующими его алебардами, по пустой галерее прокатилось испуганное эхо, лязг и злая грызня – обычные звуки драки и ярости.
– Не смей прятаться от меня, словно трус! Если это ты, а не самозванец, ты откроешь мне дверь и я услышу твой голос! А если я высажу эту дверь и увижу там самозванца… многие в этом замке пожалеют, что на свет появились!
Как бы силен и умел не был Кристиан, а Звероликие не уступали ему. Все так же молча и неумолимо они вытесняли его прочь от покоев Короля. Несмотря на все приказы Королевы, у них был свой приказ, полученный от Зверя, и они, фанатично преданные Королю, выполняли его.
– Зверь! – кричал Кристиан, отбиваясь от нападающих на него Звероликих, – от кого ты защищаешься? От меня?! Или меня от себя спасаешь?! Так это напрасно; я не боюсь тебя, слышишь?! Ты брат мой, и я не боюсь тебя!
От этих слов старый замок словно вздрогнул, вздохнул глубоко, втягивая холодный воздух в свои неисчислимые покои и потайные комнаты, и черные железные двери заскрипели, отпираясь. При звуке скрипящих петель и скрежещущего по полу металла Звероликие словно оцепенели, опустив мгновенно свои пики и отступив от взъерошенного Кристиана. На полу заплясал теплый желтый свет, отблески живого огня, и на пороге своих покоев появился тот, кого звали Зверем.
– Ты не боишься, – глубоким голосом произнес он, – но я сам себя боюсь. Здравствуй, брат. Тебе не нужно было приходить ко мне, ибо я проклят.
– Зверь?! – прошептал Кристиан, вглядываясь в высокую фигуру, скрытую одеждами. – Ты ли это?!
– Я, – глухо ответил Король. – Зачем ты спрашиваешь? Ты же узнал меня.
Король, как все и говорили был в маске. Его боевой шлем медведя скрывал его голову, не давая ни малейшей возможности увидеть его лицо. На плечах Короля, поверх богатого королевского наряда из темного бархата, богато расшитого драгоценными камнями, лежала тяжелая шуба из медвежьей шкуры, и даже руки его скрывали перчатки из черной кожи. Король словно прятался от солнца, чтобы ни клочка его тела свет не видел.
– Но демоны тебя подери, что с тобой стало?!
– Ты сам ответил на этот вопрос, Кристиан. Демоны меня взяли. Однажды приходится отвечать за свои грехи. Они настигли меня, и я несу кару за свою жестокую жизнь. Проходи, брат мой. Мы поговорим, если уж ты пришел.
Кристиан бросился мимо расступившейся перед ним стражи из молчаливых Звероликих, подбежал к Зверю, порывисто обнял его, прислушиваясь к биению сердца под пышным одеждами.
– Ты жив! – выдохнул он радостно. – Ты здоров! Значит, все не так страшно. Как же я рад тебя видеть!