Наложница огня и льда
Шрифт:
— Ну да, — произнес Нордан и поднял взгляд на мое лицо.
Несколько растрепавшихся каштановых прядей падали на лоб мужчины. Я потянулась поправить непослушные завитки, машинально, не задумываясь, отметив только, что волосы вьются немного. Прежде я и внимания на это не обращала.
Мои пальцы коснулись нечаянно кожи, и я застыла, сообразив, что прикоснулась первой, без острой нужды или хотя бы простой необходимости. Мы оба застыли, лишь глядя друг на друга, ожидая, ища что-то неведомое в глубине глаз, опасаясь вспугнуть замерший яркой бабочкой момент. Я осторожно
— Надеюсь, у кого-то из вас есть деньги, чтобы заплатить. — Занавеска соседней кабинки открылась резко, звякнув металлическими кольцами, заставив меня вздрогнуть, отдернуть руку и отвернуться от мужчины. — Потому что в противном случае нам придется украсть эти костюмы.
Я заметила, как Нордан поспешно отвел от меня взгляд, обернулся к Валерии.
— В свою очередь надеюсь, что ты, вооруженная опытом своего отца, помнишь, что мы не оказываем услуг безвозмездно, — голос насмешлив, тон непочтительно пренебрежителен.
— Помню. Но мы же не будем обсуждать это сейчас?
— Нет. Однако я делаю пометки, и список растет.
Наверное, даже под пытками я не смогу объяснить, что только что произошло. Будто нам по шестнадцать лет, будто между нами ничего еще не было, кроме разве что робкого поцелуя украдкой, будто каждый взгляд, каждое прикосновение впервые.
Очередной эффект привязки? Но привязка должна действовать иначе!
— Кстати, не уверен, что твой отец одобрил бы этот костюм. Танцовщица из дешевого клуба или представительница древнейшей профессии?
— Фея, вообще-то, — вызов мешался с возмущенными визгливыми нотками. — Переодеваться не будем, поедем в поместье так.
— Тогда накинь что-нибудь. Не хочу, чтобы меня приняли за… владельца феи.
Я забрала свои вещи из кабинки, вышла из тесного закутка.
— А говорила, что оно не настолько открытое. — Нордан коснулся моего бедра, где заканчивался единственный разрез на платье, обнажавший мою левую ногу. Прикосновение, легкое, мимолетное даже, вдруг вызвало причудливую волну тепла и мурашек, породило мучительное желание, чтобы мужчина опустил руку немного ниже, к разрезу в складках юбки, дотронулся до кожи под гладкой тканью.
— Самый вменяемый вариант, — повторила я недавние слова мужчины, опуская глаза, опасаясь, что он догадается о моих мыслях.
— Действительно. — Нордан снял свою одежду, брошенную небрежно охапкой на перекладину стойки, достал из внутреннего кармана куртки несколько купюр и отдал куртку мне. — Надень, пожалуйста.
Забрал мои вещи, оглянулся нетерпеливо на Валерию, натягивающую поверх чего-то маленького и ярко-розового жакет от костюма для верховой езды.
Мы выбрали подходящие маски в большом лотке возле прилавка, мужчина заплатил за костюмы, оформив покупку как прокат. Хотя более чем очевидно, что никто из нас не поедет сюда для возврата.
Но вслух, разумеется, об этом никто не упомянул.
Оставшуюся часть пути мы молчали, даже
Я связанная. Связующий должен быть в моих мыслях, в моих чувствах. Это объясняло влечение, вихрь пугающих эмоций. Если причиной создания привязки действительно послужило некое неосознанное Норданом полностью желание, то последствия для него тоже вполне естественны — отсутствие интереса к другим женщинам, страсть ко мне, по крайней мере, пока не наступит пресыщение объектом. Запах и стремление защищать связанную не совсем обычны, но речь все-таки не о чистокровных людях, не о человеческой магии.
Однако я искала и не находила логичного объяснения, почему порой мы оба ведем себя словно пара юная, влюбленная, стесняющаяся неловких проявлений первых своих чувств, но тянущаяся друг к другу со всем пылом безрассудной молодости. Почему продолжаем в салоне украдкой поглядывать друг на друга и отворачиваемся торопливо, встретившись случайно глазами. Почему вчера Нордан сделал мне подарок. Почему по мере приближения вечера я все чаще думаю о Дрэйке, о том, что не сказала ему о встрече с Валерией, что он будет беспокоиться.
Или он опять отправится к своей… своей любовнице?
Автомобиль свернул на дорогу поуже, обрамленную деревьями.
— Как вы ухитрились договориться о свидании? — нарушил вдруг Нордан молчание.
Ответила девушка не сразу, неохотно:
— Кое-кто из друзей Эдуарда был на балу в честь моих именин. Через них мы обмениваемся записками. После папиного запрета Эдуард не раз предлагал встретиться на каком-нибудь менее… официальном приеме, но раньше мне не предоставлялась возможность ускользнуть.
— Насколько мне известно, сынок Ройстона практически не вылезает с этих… неофициальных приемов. И не только с них.
— Потому что папа не просто запретил нам встречаться. Он вообще запретил Эдуарду появляться во дворце, мотивировав свое решение тем, что герцог в последнее время слишком уж резко высказывается в адрес возможных союзов с другими странами, а плоды всегда рядом с материнским древом падают.
— Какая-то огненная река в подземном мире потухла? — усмехнулся мужчина. — Октавиан разнообразия ради решил предложить союз, а не задавить сразу военной мощью?
— Не знаю. — Валерия передернула раздраженно плечами. — Я всякий раз обещаю, что найду способ сбежать, и всякий раз ничего не выходит.
— И, разумеется, у Эдуарда кишка тонка поступить как честному молодому человеку и попросить руки вроде как любимой девушки.
— Хоть вы и не бываете толком при дворе, но неужели вы настолько плохо знаете моего папу, чтобы предположить, будто он ответит согласием?
— Не ответит. Я бы тоже не ответил согласием на его месте. Но парень хотя бы заслужил в моих глазах немного уважения за попытку.