Наложница визиря
Шрифт:
— Может, — злобно ответил Да Гама, привязал лошадь и сел рядом с раненым, потом положил руку ему на лоб. — Мы ничего не можем для него сделать.
— Если у него нет ума, чтобы умереть, убей его! — прошептал Слиппер.
— Нет. Таких вещей мы не делаем.
Слиппер засопел и устроился в некотором отдалении, сжавшись в комок. Да Гама опустил руку в мешок и протянул пистолет Майе:
— Когда-нибудь приходилось стрелять?
Она покачала головой.
— Вот эту штуку тяни назад, пока не услышишь щелчок, — объяснил он, демонстрируя, что нужно сделать. — Затем прицеливайся и нажимай вот
— Ты считаешь, что нам все еще угрожает опасность? — спросила Майя.
Его молчание было ответом.
Да Гама снял седельные вьюки со спины лошади и сел рядом с плоским камнем, потом достал пять или шесть пистолетов из мешка и выложил их в ряд.
— Послушай меня, — работая, сказал мужчина. — Нужна твердая рука, чтобы попасть в цель, особенно, если она удалена.
Да Гама открыл небольшой кожаный мешочек с дробью и коробочку с порохом.
— Если на самом деле хочешь кого-то убить, то позволь ему приблизиться к тебе.
Майя слушала, не произнося ни слова.
— Я не ожидал этого, — пробормотал Да Гама, перезаряжая пистолеты. Он разговаривал сам с собой. — После того, как мы им заплатили! Теперь нельзя доверять даже ворам.
Он работал быстро и зло. Вначале он прочистил использованные пистолеты жесткой щеткой. Один или два дали осечку. Эти он не стал заряжать и отпихнул в сторону.
Только увидев, с какой яростью он швырнул бесполезные пистолеты в каменную стену, Майя поняла глубину его опасений и степень угрожающей им опасности. Да Гама взял остальные пистолеты и принялся их заряжать: вначале набил порох в дуло, потом засунул свернутый кусок пыжа, оторванный от пыльного войлока. Он вспотел, занимаясь этим. Утрамбовав порох, Да Гама бросил взгляд на дорогу, затем взялся за дробь. С нею было сложнее: Да Гама прикусил несколько дробинок зубами, затем вытер насухо о рубашку, после этого забил в железный ствол, кряхтя от усилия, которое потребовалось, чтобы протолкнуть дробь специальной палочкой. Его рука соскользнула, и он порезал костяшки пальцев. Затем он добавил еще немного пороха, положил заряженный пистолет в ряд других на плоском камне и занялся следующим. Когда Да Гама кончил заряжать оружие, у него оказалось девять пистолетов, и еще один находился в руке Майи.
После пережитого ужаса работа Да Гамы, такая неожиданно точная и выверенная, успокоила Майю. Слиппер заполз в ближайшие кусты, где сел на корточки и кряхтел от прилагаемых усилий. Майя старалась не смотреть в ту сторону.
Кобыла Да Гамы нервно переступала. В отдалении прогрохотал гром, и небо потемнело. Большая дождевая капля упала у ног Майи, затем еще одна, и еще. Да Гама собрал пистолеты, засунул пару за пояс, остальные положил в седельные вьюки.
— Прикрой курок рукой, — сказал он Майе.
Начался дождь. С неба падали крупные капли и, казалось, жалили людей.
— О Аллах! — закричал Слиппер, подбегая к остальным и натягивая шелковые штаны. — Что еще может пойти не так?
Затем они услышали стук копыт.
Платье Люсинды висело лохмотьями. Она держалась за голые плечи
— Теперь мы недалеко от остальных, — сказал ей Патан. Они приблизились к повороту. — Вот здесь, — выдохнул он, хватая ртом воздух. Слово прозвучало едва слышно. Скорее это был просто выдох.
Но, когда они наконец завернули, Патан замедлил шаг и чуть не уронил Люсинду. Перед ними лежало тело лицом вниз с глубокой раной через всю спину. Безжалостный стук копыт приближался. Патан перешагнул через труп.
— Не смотрите, госпожа, — приходя в себя, сказал Патан.
Люсинда в самом деле закрыла глаза, но только на мгновение и только после того, как посмотрела. Закрыла она глаза из-за жалости. Она больше не могла не думать о том, что их ждет. От этого было не скрыться. На дороге лежали и другие трупы.
— Боже мой, — прошептала Люсинда, когда они проходили мимо них.
Наконец Патан остановился. Они подошли к узкой площадке. Со скалы над их головами горизонтально росло какое-то дерево, которое давало небольшую возможность укрыться.
— Если кто-то из наших и выжил, то они сбежали, госпожа. Я уверен, что некоторым это удалось. Мы можем на это надеяться. Но сейчас, боюсь, мы одни, — он кивнул на несколько валунов поблизости. — Давайте я помогу вам сесть, госпожа.
— Я в состоянии идти сама, если вы дадите мне руку. Я буду на нее опираться, — ответила Люсинда. При помощи Патана она дохромала до ближайшего валуна и опустилась на него. — Что вы собираетесь теперь делать?
Патан смотрел вдаль с напряженным выражением лица.
— Я не знаю, госпожа.
Вдали прогрохотал гром.
Он снял тюрбан и быстро и плотно обмотал большой кусок материи вокруг левой руки, затем достал меч из ножен.
— Один поэт сказал, что жизнь — это караван, госпожа. По его словам, мы спим во множестве различных шатров. Возможно, сегодня ночью мы будем спать в новом шатре, госпожа.
Мужчина казался очень маленьким в тени гор, голая грудь была мускулистой и лишенной жира, но слишком хрупкой для того, что им предстояло. Волосы упали ему на плечи.
Стук копыт эхом отдался от каменных стен вокруг поворота дороги.
— Госпожа, может быть… — Патан напряженно смотрел на нее, не позволяя себе отвлекаться на приближающихся лошадей. — Встреча с вами доставила мне большое удовольствие и послужила хорошим уроком. Если вы хотите этого… после того как я буду сражаться за вас до последнего вздоха… Я имею в виду: если вся надежда будет потеряна… если вы захотите… Я могу сделать так, чтобы вам больше никто не принес боль… Вы меня понимаете?
Люсинда смотрела на его полное горечи лицо. Значение слов медленно доходило до нее.
— Не говорите глупости, капитан.
— Время глупостей прошло.
— Каким-то образом вы одержите победу. Я знаю это.
Он улыбнулся ей, что делал совсем нечасто. Она гораздо яснее, чем когда-либо, поняла, что улыбаться ему было трудно.
— Не бойтесь, дорогой капитан, как не боюсь я.
Но теперь стук копыт звучал так громко, что говорить стало невозможно.