Нансен
Шрифт:
— Поздравляю с удачным трофеем!
Нансен пошел дальше, чтобы освежевать тушу. Это научился он делать ловко и быстро, как заправский промысловик. Шел неторопливо. Но велико было его удивление, когда перед глазами «убитый» медведь поднялся на ноги и без оглядки затрусил в сторону.
Ничего не оставалось, как пуститься вдогонку за убегавшим «трофеем». Это оказалось вовсе не простым делом. Раненый зверь тяжело припадал на одну лапу, а все же бежал быстро. Он даже принялся карабкаться на высокий ледник, выбирая самые крутые уступы.
Вот уж никак нельзя было ожидать, что «убитый» способен на такую прыть!
Началась гонка с препятствиями. Четвероногое
В этом положении он стал отличной мишенью. И охотник не упустил случая. Тщательно прицелившись, выстрелил раз и еще раз…
Медведь соскользнул с ледяного уступа, покатился кувырком по снегу, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, по осколочной россыпи, с шумом цепляя камни и снежные комья, высоко подпрыгивая от толчков на встречных уступах. Странно было видеть эту огромную белую тушу, летящую в воздухе подобно мячу.
Наконец подпрыгнув особенно высоко, медведь ударился об острый большой камень и растянулся плашмя.
— Жаль, что шкуру не удастся привезти домой! — подосадовал Нансен, глядя на великолепный густой мех. — Придется утешаться тем, что в туше много мяса и сала. Хватит нам надолго…
Действительно, богатый трофей пополнил запасы зимовщиков на целых полтора месяца. Все же еще многого не хватало для предстоящей экспедиции к югу. Недаром, подсчитывая провиант, необходимый для экспедиции, Иохансен как-то заметил:
— Чего бы я не дал хотя бы за один-единственный ящик собачьих сухарей из трюма «Фрама»! С удовольствием питался бы этими сухарями!
То были не пустые слова. Когда зимовщики вырыли спрятанный осенью неприкосновенный запас, то обнаружили лишь жалкие остатки. Значительная часть продовольствия заплесневела от сырости. Овсяная мука покрылась грибком, шоколад, столь драгоценный шоколад, растаял от проникшей влаги, а пеммикан принял какой-то странный вид.
Из всего неприкосновенного запаса сохранилось лишь немного рыбной муки и некоторое количество сухарей, отсыревших и покрывшихся плесенью.
Зимовщики занялись спасением этих продуктов от окончательной гибели. Как? Очень просто: смешали все вместе и сварили в моржовом жире. Месиво, полученное после такой операции, бережно спрятали на случай крайней нужды.
Дни шли за днями. Проходили недели. Месяцы… Суровая зима и весна, похожая на зиму, долго не выпускали из своих холодных объятий полярную землю. Но солнце, наконец, победило мрак вечной ночи. И тогда настал торжественный день, которого пришлось так долго ждать, — день нового отправления к югу — домой!
У хижины, заваленной снегом, стояли тяжело нагруженные нарты с каяками. Двое высоких людей, обросших густыми бородами, с волосами, ниспадавшими до плеч, заканчивали последние приготовления. Внимательно они проверили лыжи, палки, крепления, полозья и лямки нарт, от прочности которых зависел успех похода и судьба самих путешественников.
Напоследок сфотографировали хижину — приют и защиту от зимних вьюг и жгучих морозов. Когда настал час покинуть ее, казалось удивительным, как могли обитать в ней цивилизованные люди. Пещеры первобытных существ, наверно, были гораздо уютнее и удобнее этого низкого, тесного логова.
И вот все готово! Пора впрягаться в нарты и двигаться в путь. Но нет, Нансен задерживается. Зачем? Написать письмо. Письмо? Кому?
Тем, кто впоследствии, случайно или нарочно, окажется тут. Пусть они узнают о судьбе норвежских исследователей, а главное, о тайнах Арктики, которые удалось выведать для науки.
Ветер, леденящий, пронизывающий, треплет листок бумаги. Нансен пишет замерзающими пальцами, ухитряясь сохранить свой твердый, уверенный почерк:
"Вторник, 19 мая 1896 года. Мы вмерзли в лед к северу от острова Котельного 22 сентября 1893 года. В течение следующего года нас несло на северо-запад. Иохансен и я покинули «Фрам» 14 марта 1895 года, имея целью достичь более высоких широт. К северу никакой земли не нашли. Достигнув 86°14' северной широты и около 95° восточной долготы, вынуждены были повернуть назад, так как лед стал слишком тяжел и непроходим. Взяли курс на мыс Флигели, но наши часы остановились, и мы не могли с точностью определить долготу. 6 августа 1895 года обнаружили четыре покрытых ледниками острова и нашли необходимым здесь перезимовать. Питались медвежьим мясом. Сегодня отправляемся на юго-запад, чтобы наикратчайшим путем добраться до Шпицбергена. Полагаем, что находимся на Земле Гиллиса.
Фритьоф Нансен".
Этот первый отчет о своем путешествии к Северному полюсу Нансен вложил в медную трубку от насоса примуса. Трубку заткнул пробкой из кусочка дерева и подвесил на проволоке под крышей хижины.
Последний прощальный взгляд бросили путешественники на свое жалкое жилище и счастливо улыбнулись друг другу.
— Пора! — вымолвил Нансен.
— Давно пора! — поправил его спутник.
Они впряглись в лямки, с трудом стронули с места тяжелые нарты и, едва сделав несколько шагов, сразу ощутили, что после долгой зимовки разучились ходить. Даже Нансен, превосходный, выносливый спортсмен, устал быстро. А ведь он двенадцатикратный чемпион Норвегии по длительным лыжным походам и рекордсмен мира по скоростному бегу на коньках.
Первый переход был коротким. Все же путники испытывали великую радость: шли к дому! Через день достигли они мыса, который назвали "мысом Доброй Надежды", так как надеялись, что за ним обнаружится свободная вода, где удастся спустить каяки и двигаться гораздо быстрее.
Следующий день принес разочарование — свободной воды не оказалось, и разыгралась пурга, надолго приковавшая к месту. Таков уж удел путешествующих в Арктике — погода всегда ненадежная.
Но пурга стихла. Ровный сильный ветер позволил приладить паруса к нартам и легко покатиться по ровному льду. Однако час от часу ветер крепчал и достиг такой силы, что стал опрокидывать нарты. Облака заволакивали небо. Пока не началась настоящая буря, Иохансен остановился, чтобы покрепче привязать к каяку свернутый парус. Тем временем Нансен отправился вперед на разведку. И едва сделал несколько шагов, как почва ушла из-под его ног и он погрузился в трещину, замаскированную снегом.
Выкарабкаться из этой ловушки своими силами Нансен не мог: лыжи его были закреплены на ногах, и поднять их вместе со всей снежной слякотью и ледяной кашей было немыслимо. К тому же лямки от нарт опутывали грудь и не позволяли ему повернуться.
Положение было отчаянным. Выручала лишь лыжная палка с острым наконечником, воткнутая по ту сторону трещины. Ухватившись за нее правой рукой, а левой уцепившись за край льдины, Нансен терпеливо дожидался, пока подойдет спутник. Он не сомневался, что Иохансен все заметит и поспешит на помощь, но обернуться назад, чтобы это проверить, не мог.