Нантская история
Шрифт:
Наемный убийца. Вот как это происходит. Просто и обыденно, как происходят почти все вещи в этом мире. Просто ночью открывается дверь, к тебе приходит человек, направляет на тебя бесшумный пистолет и спускает курок. И уходит. А твое мертвое тело остается лежать. Оно и раньше было не особенно-то подвижным, а теперь оно просто станет полностью неподвижным, вот и все разница. Мгновенье неяркой вспышки, отпечатавшейся на сетчатке глаза в последний раз, и темнота за ней, гораздо более глухая, чем темнота нантской ночи. Наверно, мне стоило быть готовой
— Альберка… — вдруг прошептала тень знакомым как будто голосом, — Бога ради, отчего вы не спите?
Я мысленно чертыхнулась. Как будто мало быть парализованной, надо еще и схватить сердечный удар!
— Отче! — я выругалась уже вслух и по тому, как фигура вздрогнула, поняла, что не ошиблась, — Какого дьявола вы тут творите ночью? Клянусь последней ржавой сковородкой в аду, у меня чуть сердце не лопнуло!
— Тише!.. — умоляюще прошептал он. Если отец Гидеон боялся разбудить Бальдульфа, то его опасения были совершенно излишни — некоторый шанс пробудить его ото сна был только у батареи тяжелых орудий, да и на их успех я бы не поставила и пинты хорошего вина.
— Вы что, вознамерились провести здесь крестный ход? Клаудо, ночник!
Клаудо, мгновенно пробудившийся от звука моего голоса, щелкнул кнопкой ночника — и прихожую озарил неяркий свет. К моему удивлению отец Гидеон, стоящий перед входной дверью, оказался облачен в теплую куртку поверх привычной сутаны. И судя по тому, как беспокойно и тревожно сверкнули его очки, тут что-то было нечисто.
Но мне не потребовалось много времени чтобы понять, что именно.
— Вы с ума сошли? — осведомилась я.
— Я… Простите, я не хотел вас разбудить.
— Охотно верю, да только я уже проснулась, как вы видите. И куда это вы собрались в половине третьего ночи? Господи, неужели и вы работаете по ночам на улицах?.. Хотя, с вашим-то опытом, и крепкой рукой… Думаю, должна получатся недурная прибавка к доходу собора.
— Альберка!..
— Ну что? Отче, не крадитесь к двери, как испуганный любовник, вы все равно не отопрете ее без моей помощи, засов на ней с секретом. И лучше бы вам объясниться прямо сейчас, пока я не решила разбудить Бальдульфа чтобы провести перекрестный допрос.
— Я собираюсь уйти, — сказал он, и, хоть говорил он полушепотом, прозвучало это достаточно твердо, — Не останавливайте меня, пожалуйста. Это мой долг. И если это то немногое, что Господь в милости своей счел возможным возложить на меня, я выполню это.
— Ни черта не поняла. Я всегда с трудом соображаю, когда просыпаюсь посреди ночи. Куда вы направляетесь?
— К графу.
— Отлично. Признаться, наше приключение с самого начала было немного скучновато, но теперь, с появлением сумасшедшего священника, сразу должно стать повеселее. Да и взгляд у вас вполне безумный, — одобрила я, — Мне это уже нравится. Давайте-ка выкладывайте поскорее, я не ощущаю в себе избытка терпения, а Бальдульф, думаю, не откажет себе в удовольствии скрутить вас силой и посадить на цепь. Цепного священника
— О, Господи… — отец Гидеон закатил глаза и, видимо, вознес краткую молитву. Если он просил чтобы меня внезапно разбил сон, то она или не достигла назначения или не была воспринята там с надлежащей серьезностью, — Слушайте, я не могу здесь оставаться… Я сделал выбор. Им нужен я. Только я, никто кроме. Я решил. Так надо, — он говорил коротко и отрывисто, как человек, принявший какое-то нелегкое решение и теперь претворяющий его в жизнь, — Не пытайтесь меня остановить. Я договорился с людьми графа. Я сдамся им. Пытки, казнь… пусть. Пусть! Это не имеет значения — по сравнению с теми миллионами жизней, которые могут пострадать из-за меня. Я приду к нему с поднятой головой — и путь отправляет меня хоть на дыбу. Я готов.
Отец Гидеон говорил быстро, и глаза его сверкали в полумраке прихожей, как две плошки с тлеющими огоньками.
— Ого. Святой отец, да вы, оказывается, карьерист. Неужели лавры великомученика так вас привлекают?
Он не ответил, но решительно выдвинутый подбородок и выпяченная грудь говорили о том, что это не было минутной прихотью, одолевшей святого отца после стакана вина. Я мысленно вздохнула.
— Значит, вы хотите отдать себя на милость графа с тем условием чтобы его кара не коснулась остальных?
— Именно так я и собираюсь сделать.
— Не выйдет, — сказала я с сожалением, — Я не знаю графа близко, но даже я понимаю, что подобная сделка вряд ли будет ему интересна. Даже если он наложит лапу на вас, останемся мы трое — я, Бальдульф и капитан Ламберт. Это три рта. Слишком много для того чтобы он чувствовал себя в безопасности.
— Я знаю, — сказал он упрямо, — Но иного пути я не вижу. Я стал виновником всей этой истории, так пусть на мне все и закончится. Я сдамся без всяких гарантий и обещаний. Но попрошу его проявить христианское милосердие.
— Ладно, я вас поняла… Эта выходка достаточно безрассудна и не вполне в вашем духе, но это интересно. Я помогу вам.
— Правда? — кажется, он мне не поверил. И совершенно зря.
— Разумеется. Итак, прежде всего вам надо открыть вон тот стенной шкаф…
— Зачем?
— Делайте как я говорю, если хотите выйти.
Отец Гидеон покорно выполнил указание.
— Здесь… Что это? Коляска?
— Полегче, это мой Инцитат. Самый резвый и своевольный скакун в этих землях.
Он уставился на меня в немом удивлении.
— Что такое, отче? Над моей головой появился нимб? То-то мне как будто жало в последнее время…
— Вы… Вы же не хотите сказать, что собираетесь…
— Замолчите и помогите мне сесть. Клаудо вам поможет. Конечно, вешу я совсем немного, но операция это не самая простая. Мы же не хотим разбудить Бальдульфа?.. И правильно, потому что если мы его разбудим, он всыплет нам обоим хорошего ремня — достанется и моей бесчувственной заднице и вашей сановной. Так что старайтесь действовать быстро и тихо.