Наперекор судьбе
Шрифт:
Эту фразу он произнес, когда Селия рассказала ему про частые звонки Кита.
– Бог приглядывает за ним, иначе бы ему так не везло.
Селия уцепилась за эту мысль и даже нашла в ней странное утешение. Чем еще объяснить необыкновенную удачливость Кита, когда рядом ежедневно гибли его товарищи? Стечением обстоятельств? Не было никакого стечения обстоятельств в этом страшном и безнадежном пространстве, куда он поднимался каждый день. Селия хваталась за многие весьма глупые и фантастичные объяснения. Не будучи суеверной, она теперь стучала по дереву. Ночью, глядя на звезды в те мгновения, когда в небе не шарили лучи прожекторов, она просила их уберечь Кита от опасностей. Она ходила в Вестминстерский собор и ставила свечки. Словом,
А потом звезды перестали ее слышать. Свечи гасли, едва она выходила из собора. И Бог уже больше не приглядывал за ним.
Глава 31
– Кит, идем. Бери мою руку. Вот так. Я поведу тебя прогуляться.
Иззи ободряюще ему улыбнулась. Этого человека она любила больше всех на свете… разумеется, кроме отца.
– Когда мы выйдем, тебе понравится. Обещаю. Сегодня прекрасный день.
– Я все-таки не пойду… если не возражаешь.
– Возражаю. И даже очень возражаю.
Врач велел ей быть с ним потверже. То же самое сказал ей и отец. С ним нужно держаться твердо и очень уверенно. Это она сейчас и пыталась делать. Задача была не из легких, но Иззи с раннего детства привыкла к трудностям.
– Идем. Сегодня прохладно. Тебе стоит надеть шарф.
– Мне все равно.
– Это ты сейчас так говоришь. А не успеем выйти, и начнешь дрожать. Пойду принесу шарф. Подожди здесь.
Беспокойно оглянувшись на Кита, Иззи побежала в кладовку, где хранилась одежда и шарфы. Но Кит не собирался никуда уходить. Он стоял почти неподвижно, лицом к окну, и его глаза были обращены к солнечному дню.
Сейчас он выглядел гораздо лучше, чем три недели назад, когда его только привезли сюда. Уже не такой исхудавший, менее бледный. Конечно, он не был прежним Китом, пышущим здоровьем: летом загорелый, зимой краснощекий. Но он хотя бы не был и тем призраком, который увидела Иззи на пороге дома, когда Селия и ее отец привезли его в Эшингем.
Он почти не изменился. Может, лицо сделалось чуть худощавее и глаза словно бы спрятались в густой тени. Но его обаяние целиком сохранилось. Своим обаянием Кит не уступал кинозвездам.
Иззи кое-что знала о кинозвездах. Повариха каждую неделю получала свежий номер журнала «Кинозритель» и разрешала ей полистать страницы. Свои походы в кино Иззи могла пересчитать по пальцам. Однажды они вместе с Генри и Ру ходили на «Пиноккио». Фильм ей понравился, но в нем совсем не было кинозвезд. Адель обещала сводить ее на «Волшебника страны Оз», когда картина пойдет в ближайшем к Эшингему кинотеатре. Но все это были детские фильмы. Иззи хотелось посмотреть настоящую, взрослую картину. Например, романтический фильм «Унесенные ветром», о котором все говорили. Или какой-нибудь вестерн с Гэри Купером. Иззи считала, что Кит немного похож на Гэри Купера и даже на Лесли Хауэрда. Все говорили, что он красив, как актер кино. Когда в Эшингеме узнали, что его самолет потерпел катастрофу, но сам он остался жив, повариха сразу же воскликнула: «Боже, только бы не обгорел!»
Он не обгорел.
Иззи вернулась и подала ему шарф:
– Шарф ты можешь надеть сам.
«Заставляй его обслуживать себя, – говорил ей отец. – Не жалей его, иначе сделаешь ему только хуже. Это очень важно».
– Я не хочу его надевать.
– Кит, ты простудишься.
– Я же тебе сказал: мне все равно.
– Тогда я сама повяжу тебе шар. Нагни голову. Не туда. В мою сторону. Вот так. Готово. – Она тщательно повязала ему шарф и подоткнула концы. – Отлично. Теперь ты не замерзнешь. Идем. Давай руку. Осторожнее, здесь ступенька. Хорошо.
Они вышли на террасу. Кит едва держался за руку Иззи, всем видом показывая, что ему это не нужно.
– Кит, сегодня чудесный день. Честное слово.
– Ты только что говорила, что
– Да. Холодно. Но солнце светит ярко. Трава на полях тронута инеем.
– Прости, Иззи. Я знаю, у тебя самые лучшие намерения. Но я… я еще не привык. Не сегодня. Пойдем обратно в дом.
– Но…
– Иззи, я сказал, что хочу вернуться в дом. Сейчас же. Пожалуйста, отведи меня обратно.
– Хорошо, Кит. Не хочешь гулять, пойдем в дом. Повернись. Теперь сюда… Ой, извини. Не увидела этот столб.
Она почти сразу сообразила, какие слова произнесла и каково ему было их слышать. Она не увидела столб. Всего-навсего столб. Зато она видела все остальное. А он теперь не видел ничего. Совсем ничего…
Причиной случившегося была сила гравитации, о которой как-то летом он рассказывал матери. Тогда же он говорил, что резкий поворот самолета вызывает у летчика временную потерю сознания.
У него на хвосте цепко висел «Мессершмит-110». Немец вынырнул невесть откуда. Кит знал: единственный способ разделаться с ним – это немедленно развернуться. Такое он проделывал множество раз, и сила гравитации всегда была его союзницей.
Но на этот раз она не захотела ему помочь. Потеря сознания продолжалась дольше обычного, и эти несколько секунд оказались роковыми. Кит упал и ударился головой о приборную доску. Удар был невероятно сильным, после чего он уже надолго потерял сознание. Самолет стал падать, но этого он уже не помнил. Самолет упал прямо в море. Но случилось чудо: другой летчик спас его от «мессершмита». Вторым чудом было то, что немец не успел повредить самолет Кита. Машина плюхнулась на воду, а не нырнула носом вниз. Плюхнувшись, самолет перекувырнулся, и Кита выбросило из кабины в воду. На нем был спасательный жилет. Вскоре Кит пришел в себя и никак не мог понять, почему вокруг так темно. Он решил, что сейчас ночь и нужно спокойно ждать, когда рассветет. Тогда его обязательно найдут и спасут. Все говорили, что ему невероятно повезло.
Невероятно повезло. Не погиб, не обгорел, не покалечился. Всего-навсего ослеп. Полностью. До конца жизни. На все шестьдесят или семьдесят лет, если ему удастся столько прожить.
Его захлестывало отчаяние. Жуткое отчаяние. Он жалел, что не погиб. Тогда все было бы кончено. Какое-то время по нему горевали бы. Родители. Семья. Себастьян. А потом научились бы жить без него. И все бы кончилось, вместо нынешнего тягостного продолжения.
Что он теперь будет делать? На что он годен? Слепой адвокат? Такие были, но что-то он не слышал, чтобы они добивались особых успехов. Слепой священник? Это встречалось чаще. Были проповедники, которым слепота ничуть не мешала произносить вдохновенные проповеди. Но ведь он даже не закончил учебу. У него никогда не будет работы. Он никогда не сможет заниматься чем-то серьезным и настоящим. Только и остается, что сидеть, думать, гулять, держась за чью-то руку, и слышать от других, какой чудесный сегодня день.
И еще… Катриона.
Она приехала сразу же, как узнала о случившемся. Сидела возле его кровати, держала его за руку, говорила, что всегда будет его любить. Она обещала быть его глазами и уверяла, что нет никаких препятствий для их дальнейшей совместной жизни. Ему это очень помогло. Появилась хоть какая-то надежда на будущее.
Кит в тот момент не думал, как это осуществится. Он просто слушал Катриону, и ему становилось лучше.
Разумеется, он ей сказал, что не берет с нее никаких обязательств. Она вовсе не должна связывать свою жизнь с ним, если у нее есть сомнения. Даже спросил, нужен ли ей муж, с которым ей придется возиться до конца жизни. Он знал, что обязан это сделать, обязан нарисовать перед ней честную картину будущего, какое ее ожидает, если она свяжет с ним жизнь. В ответ Катриона стиснула ему руку и сказала, что это ее не пугает. Она хотела такого мужа, как он, и готова к возможным трудностям.