Написано кровью моего сердца
Шрифт:
– Согласись, у меня имелось на то полное право.
– Нет. – Холод сменился кипящей яростью. – Не было у тебя никаких прав. Ты, черт возьми, умер!
Несмотря на злость, голос на последнем слове дрогнул, и Джейми вмиг переменился в лице.
– Что?! Хочешь сказать, это не важно? – кипела я.
– Нет. – Он взял меня за перемазанную грязью руку. – Просто я не знал, что это настолько важно.
Голос у него вдруг сел, и я, повернувшись, увидела на его глазах слезы. Издав бессвязный звук, я бросилась ему на грудь и громко зарыдала.
Он
– Саксоночка, я полюбил тебя с первого мгновения, – очень тихо сказал Джейми, не спуская с меня взгляда: усталого, налитого кровью, но пронзительно-синего. – И буду любить всегда. Можешь хоть со всей британской армией переспать, не важно… Хотя нет, – поправился он. – Еще как важно, но я все равно любить тебя не перестану.
– Я этого не хотела.
Я шмыгнула носом, и Джейми подал платок: весьма потрепанный, с кривоватой «П», вышитой в уголке синими нитями. Не представляю даже, где он раздобыл такую вещицу.
Однако спрашивать не стала: сейчас нам обоим не до того.
Скамья была не слишком длинной, и мы почти касались коленями. Однако Джейми меня больше не обнимал. Сердце тревожно застучало. В любви он признавался всерьез, но это еще не значит, что наши разногласия решены.
– Мне показалось, Грей признался лишь потому, что был уверен: если не он, тогда все расскажешь ты, – осторожно начал Джейми.
– Так и есть. – Я высморкалась. – Только сперва дождалась бы, пока ты вымоешься и поешь. Насколько знаю мужчин, на сытый желудок вы настроены более благодушно. Ты когда последний раз ел?
– Нынче утром. Сосиски. И не пытайся сменить тему.
Голос звучал ровно, но в нем чувствовалось клокотание, будто в кастрюльке закипающего молока. Еще чуть-чуть – и оно вспенится, вулканом извергаясь на плиту.
– Я все понимаю, но хочу знать… должен знать, что между вами было?
– Правда понимаешь? – эхом переспросила я с удивлением.
Нет, я, конечно же, надеялась, что он поймет, но верилось в это слабо. Руки у меня уже были не ледяными, они взмокли от пота, и я вытерла их о юбку, не обращая внимания на оставшиеся разводы.
– Мне это не нравится, – процедил Джейми сквозь стиснутые зубы. – Но я понимаю.
– Правда?
– Правда. – Он пристально глядел мне в глаза. – Вы оба думали, что я мертв. А я знаю, саксоночка, какой ты бываешь, когда напьешься.
Я хлестнула его щеке – так неожиданно, что он не успел даже увернуться.
– Ты… ты… – зашипела я, не в силах подобрать для него оскорбление, в полной мере выразившее бы глубину моих чувств. – Да как ты смеешь!
Джейми бережно потер щеку. Губы у него чуть заметно дрожали.
– Я… хм… не совсем это имел в виду, саксоночка. И вообще, разве не я здесь пострадавшая сторона?
– Нет, – огрызнулась я. – Сперва тебя не было, потом ты… потом ты утонул, и я осталась одна с детьми на руках с-среди шпионов и с-солдат. И ты,
Я так кипела от переполнявших душу эмоций, что продолжать не смогла. И будь я проклята, если снова перед ним расплачусь!
А Джейми осторожно придвинулся и взял меня за руку. Я не стала вырываться, чувствуя его так близко, что могла разглядеть пылинки в бороде, обонять пропитавший одежду запах пота и дорожной грязи, ощущать исходивший от него жар.
Я силилась что-то сказать, но выдавала лишь бессвязные звуки. Джейми, не обращая внимания, расправил мне пальцы и принялся выписывать по ладони круги.
– Саксоночка, я вовсе не хотел сказать, что ты пьяница, – начал он, явно желая примирения. – Только то, что зачастую, Клэр, ты идешь на поводу у своего тела. Так всегда было.
Я наконец обрела дар речи.
– Ч-что ты хочешь этим сказать? Что я шлюха? Падшая женщина? Гулящая девка? Думаешь, это звучит лучше, чем пьяница?!
Джейми тихонько фыркнул. Я хотела было отнять руку, но он не отпустил.
– Я сказал, саксоночка, только то, что сказал. – Он крепче сжал пальцы, а другой рукой обхватил за предплечье, не давая встать. – Тобою движет твое тело. Разве не поэтому из тебя вышел такой хороший врач?
– Я…
Обида мигом испарилась. Надо признать, в его словах есть толика здравого смысла.
– Возможно, – ответила я, отводя глаза в сторону. – Но не думаю, что ты именно об этом говорил.
– Не совсем. – В его голосе вновь зазвенела сталь. – Послушай.
Я промолчала, но он меня не отпускал – а состязаться с ним в упрямстве бесполезно, хоть сто лет тренируйся. Нравится мне или нет, однако придется его выслушать… и самой сказать все, что он захочет узнать.
– Хорошо, – выдавила я.
Он перевел дух, но хватку не ослабил.
– Саксоночка, я тысячу раз делил с тобой постель, – негромко заговорил он. – Думаешь, я не замечал, как ты себя при этом ведешь?
– Вообще-то не меньше двух тысяч раз, а то и трех, – педантично поправила я, глядя на валявшийся на земле нож. – И да, замечал, наверное.
– Да, я знаю, какая ты в постели. И представляю… как у вас все было, – добавил он, поджав на мгновение губы.
– Ни черта ты не представляешь! – пылко ответила я.
Он хмыкнул, на сей раз нерешительно, и возразил:
– Представляю. Когда я потерял тебя, после Каллодена… я знал, что ты жива… но от этого было только хуже.
На сей раз хмыкнула уже я, но жестом велела ему продолжать.
– Я ведь рассказывал тебе про Мэри Макнаб? Как она пришла ко мне в пещеру?
– Не сразу, – холодно ответила я. – Но да, в конце концов ты собрался с духом и признался. И я тебя ни в чем не винила – и подробностей, кстати, не требовала.
– Да, не требовала, – признал он и потер нос костяшками пальцев. – Может, ты не ревнивая. В отличие от меня. – Он нерешительно замолчал. – Я расскажу тебе, как все было… если хочешь.