Написано кровью

Грэм Кэролайн

Они догнали незнакомку на лужайке, где стояло несколько шезлонгов и плетеных кресел, присесть в которые им так и не предложили в продолжение всего последовавшего разговора. Тут же обнаружился сервировочный столик с напитками. Серебряным совком незнакомка насыпала колотый лед в стакан, добавила огромную порцию джина и выжала струйку сока из пластиковой емкости в виде лимона.

— Миссис Дженнингс? — спросил Барнаби.

— Да.

— Мы хотели бы поговорить с вашим мужем.

— О? — Она опрокинула в себя содержимое

стакана и снова взялась за бутылку. — И о чем? — Вопрос этот, прерываемый икотой, прозвучал как невнятное «ха-чем-м?». Она не без труда забралась на вертящийся барный стул и теперь взирала на них без всякого интереса.

— Он здесь? — продолжал старший инспектор. Интересно, сколько ей лет? Кожа на лице неестественно натянута, а вот лодыжки и внутренняя сторона бедер далеко не так безупречны. На тыльной стороне кистей проступали вены, а в глазах, несмотря на отсутствие морщин вокруг, читалась глубокая усталость.

— Нет. — Она не потрудилась развернуть свой ответ. Просто продолжала пить.

— Когда он будет дома, миссис Дженнингс? — Возбуждение покинуло Троя, как только он заметил аккуратный валик жира на талии богини и этот усталый, опытный взгляд.

— Без понятия.

— Может быть, вы помните, когда он вернулся домой вчера?

— Выпила три таблетки снотворного. Не проснулась бы, даже если бы случился конец света.

— Эта встреча, которая у него вчера была, в Мидсомер-Уорти…

Она не ответила. Только внимательно посмотрела на Барнаби, как будто старший инспектор медленно растворялся в воздухе и она просто выжидала мгновения, когда он исчезнет совсем.

— Он вообще говорил вам об этом?

— Нет. — Она набрала еще льда, залила его «бифитером», выдавила струйку из пластикового лимона. Буль-буль. — Этого не случилось, верно?

— Простите?

— Не случилось вчера ночью.

— Чего не случилось, миссис Дженнингс?

— Конца света.

— Нет.

— Не везет мне.

— Вы не знаете, как нам встретиться с вашим мужем? — встрял Трой.

Кажется, она вообще не поняла вопроса. За разочарованием последовало раздражение. И сержант спросил, очень громко:

— Куда он уехал?

— Финляндия.

— В Финляндию?

— Подписывать книги.

— Надолго?

— Справьтесь у его так называемого секретаря. У попрыгуньи Барбары. Они друзья не разлей вода.

— Вы знаете, когда он уехал из дома?

— Спросите Ставроса. Он за все в ответе. Горячие завтраки, чистое белье, бассейн в идеальном состоянии. Жаль, что любовник он никакой.

И она показала им спину. Барнаби поблагодарил, повернулся, задев при этом головой нежно-розовый бутон, и вышел.

— Неудивительно, что он свалил, — подытожил Трой, когда они отправились искать дворецкого.

Сержант не тратил времени на женщин-невротичек. Справедливости ради надо сказать, что и для мужчин-невротиков времени он жалел. Трой любил людей простых, без комплексов,

каковым считал самого себя.

— Однако не слишком ли он разошелся? — заметил Трой дальше, подразумевая поездку Дженнингса в другую страну с целью надписать книги. — Если навострил лыжи от жены. Далековато, а?

— Ну что ж, по крайней мере, у нас есть шанс добиться его выдачи. — Барнаби обливался потом. Одежда прилипла к телу. — Боже, до чего хорошо выбраться наконец из этих джунглей!

Дворецкого они нашли на кухне, среди фантастической коллекции новейшего кулинарного оборудования. Трудно было поверить, что все это существует исключительно для приготовления пищи. Ставрос сидел за столом из нержавеющей стали и читал «Такситромос».

— Мистер Ставрос?

— Ставро.

— Простите?

— Я Ставрос Ставро.

— А, понятно. Мистер Ставро, мы хотели бы поговорить с вами.

— У меня все по закону, — грек быстро вскочил с табурета, — виза, бумаги, всё, на шесть месяцев. Я вам покажу… — Он заволновался и надумал уже бежать за документами.

— Мы не по этому поводу, — успокоил Барнаби. — Всего несколько вопросов о мистере Дженнингсе. Вы видели, как он вчера вернулся домой?

— Я всегда дожидаюсь его. Ворота открываются изнутри.

— В котором часу это было?

— Около часа ночи.

— А в каком настроении он был, не помните?

Ставрос выглядел озадаченным.

— Ну, веселый? Грустный?

— Э-э… грустный, да. Спокойный и грустный.

— Он ничего не говорил о вечере? Как все прошло?

— Мы с ним не разговариваем, как… как…

— Друзья? — подсказал Трой.

— Neh — е filos, друг. Ложится спать — просто говорит, когда будить.

— Что он за человек? Вам нравится на него работать?

Ставрос пожал плечами.

— А миссис Дженнингс?

Трой не смог удержаться от этого вопроса. И убрать нотку обиды тоже не смог. Пусть влечение к этой даме улетучилось, если не сказать больше, все-таки ему неприятна была мысль о том, что такой вот козел с масляными глазками посягает на смуглые чресла.

— Расскажите нам про сегодняшнее утро, мистер Ставро.

— О чем?

— Обо всем.

— Я разбудил мистера Дженнингса в шесть тридцать и налил ванну. Потом сложил вещи…

— Что именно?

— Для загорода, теплое, рубашки. Он надел свой любимый костюм.

— Случайно не тот, в котором был накануне? — уточнил Барнаби.

— Да. — Ставрос встревожился, увидев, как старший инспектор нахмурился. — Что-то не так?

— Когда он уехал?

— В девять тридцать.

— Он не сказал, куда едет?

— Хитроу.

— И что же в итоге он взял с собой?

— Два чумадама и сумку.

— Что? — Трой вытаращил глаза.

— Два чемодана, сержант! Не будьте тупым. — У Барнаби совсем испортилось настроение. — Мистер Дженнингс не сказал, когда вернется?