Написано кровью

Грэм Кэролайн

Эми быстро бросилась к двери, Сью закричала:

— Хворост, хворост!

— Черт! Чуть не забыла.

Сью метнулась на задний двор, где лежала заранее приготовленная вязанка валежника. Они обнялись на пороге, и Сью некоторое время смотрела, как Эми бежит по тропинке, все быстрей и быстрей, как будто подгоняемая ветром.

Когда Сью вернулась в дом и собирала себе ланч в детский сад, она вспомнила одну вещь, которая так ее волновала все это время, что она собиралась поговорить о ней с Эми. Как же она могла забыть о том, что постоянно занимало ее мысли? Теперь обстоятельство это опять терзало ее. Как так получилось, что, выйдя сделать круг по Зеленому лугу в ночь убийства Джеральда, Брайан отсутствовал дома

целых три четверти часа?

Студия Брайана собралась вновь, но дела шли неважно. Первые пятнадцать минут занятия он пытался отвлечь ребят от разговоров про убийство. Начавшись с вопросов о Джеральде, беседа быстро перекинулась на серийных убийц, массовые убийства, совершенные с особой жестокостью, вампиризм и некрофилию. Последнюю Ворот назвал скукотищей.

Тщетно Брайан заставлял их разогреваться, щипать себя за щеки, чтобы лучше концентрироваться, лечь на пол и покрутить головами («покатать пушечные ядра»), представить себе, что они клоны на одноколесных велосипедах, чтобы разжечь их воображение. Как только упражнение заканчивалось, они возвращались к прежней теме.

— Вы же были его другом, мусора должны были бы дать вам на него взглянуть.

— Я не хотел смотреть…

— Говорят, от головы там мало что осталось. — Глаза Борэма сияли от восторга. — Небось, мозги вывалились.

— Значит, было чему вываливаться, — заметил Ворот. — Не то что у тебя. Тебя хоть до самого Рождества бей по башке, ничего оттуда не вывалится.

— Чё это? — Маленький Бор знал свое место и — в кои веки раз — свою реплику.

— Потому у тебя мозги в заднице!

— Ладно, хватит, народ, — проблеял Брайан. Он хлопнул в ладоши и сделал лицо типа «погружаемся в волшебный мир театра». — Поехали. Принесли текст?

Они уставились на него непонимающими глазами. Он вздохнул: как всегда. А в каком розовом свете все виделось ему в первый день! Вот они, материал для его творчества. А вот он, одаренный Свенгали [31] , готовый открыть и выпустить на волю талант и энтузиазм этих детей, которых занудная авторитарная система образования задавила, но не убила. Под его внимательным руководством они разовьются и расцветут. И в конце концов их жизни, невероятно обогатившись, сплетутся с его жизнью. Они будут уже не учителем и учениками — они станут товарищами. Дальше его сознание делало немыслимый финт, рисуя, как кто-нибудь из них — лучше бы Эди или Том, — став знаменитым, в знак благодарности в качестве псевдонима берет фамилию своего наставника. Как Ричард Бартон [32] .

31

Свенгали — главный герой романа «Трильби» (1895) франко-британского художника-иллюстратора и писателя Джорджа Дюморье (1834–1896). При помощи гипноза Свенгали делает оперной дивой совращенную им ирландскую девушку Трильби. Имя его стало символом демонической воли, подчиняющей себе творческую личность.

32

Ричард Уолтер Дженкинс, двенадцатый из тринадцати детей валлийского шахтера, дебютировав на сцене, взял фамилию своего школьного учителя Филиппа Бартона (Бёртона), который разбудил в нем интерес к творчеству и помог избавиться от акцента.

Брайан не допускал тут никаких вариантов. Он дает, они берут. Он решил не замечать той отдачи, которую порой получал от них. Эти лихие, страшные моменты, когда импровизация вырывалась из-под контроля разума и в воздухе веяло насилием. К насилию Брайан испытывал теплое, сентиментальное чувство, в значительной степени потому, что никогда

с ним не сталкивался. Иногда в разговоре он оправдывал его как проявление «достоинства перед лицом испытаний», вворачивая это сравнение словно бы между прочим, чтобы казалось, будто оно его собственное [33] . Но, по правде говоря, такие моменты рождали беспокойство и в его душе. Подавленные днем, они питали сны, кишащие личинками похоти. Да вот не далее, как вчера ночью…

33

Клэптон цитирует высказывание Эрнста Хемингуэя «Храбрость — это достоинство перед лицом испытаний». — Примеч. пер.

Брайан смотрел прямо перед собой, стараясь подавить жаркие воспоминания, и взгляд его упал на двойняшек Картер. Том сегодня был в шинели армии конфедератов и обтягивающих штанах с принтом под змеиную кожу. На груди его красовался значок с полицейским шлемом и лозунгом «Уничтожить горбатых свиней».

Торс Эди поднимался из суконного круга распластанной по полу юбки солнце, словно бутон — из грубого черного цветоложа. Юбка имела разрез до талии, и под нее надевались крошечные меховые шортики в тигриную полоску.

Румянец Брайана стал еще гуще при первом же взгляде на эпатажных маленьких мучителей. Он глубоко вздохнул, присел на корточки и сказал:

— Чего бы мне действительно хотелось, так это закончить пьесу тем, что в нашем деле называют ку де театр [34] , неожиданная развязка.

— У нас она была, — сказал маленький Бор, — да сплыла.

— Оглушить и поразить зрителя, — продолжал Брайан.

— Звучит прелестно, — оценила Эди.

— Но чтобы делать такие вещи, надо очень много работать, и откровенно говоря, я не уверен, что у нас достаточно сил для этого.

34

Франц. coup de th'e^atre.

— Факт остается фактом, Брай, — подал голос Дензил, «стопроцентно британский продукт», судя по нанесенной через трафарет надписи у него на лбу, — чего бы нам действительно хотелось, так это сделать что-то самим.

— Ага! — с жаром подхватил Ворот. — У нас классно получится.

— Не думаю, — Брайан почувствовал себя сильно задетым уже тем, что они смеют так думать. — Для начала вы не соблюдаете дисциплину.

— Да будем мы соблюдать! — хором заорали они.

— Ну и где же распечатанные на компьютере роли, которые вы на нашей последней репетиции обещали выучить, чтобы от зубов отскакивало?

— А что от зубов отскакивает?

— Член! — брякнул Дензил, и был вознагражден дружным ржанием. Он высунул язык далеко, как только мог, и повилял им, рассеивая капли слюны.

— Мы ведь можем попробовать, Брайан, — сказала Эди, — правда?

— Если вы настаиваете, — ей он не мог бы отказать ни в чем, — но должен напомнить, что у нас в запасе очень мало времени. Да, вчера нас прервали, это не ваша вина, но ведь еще до того, как появилась полиция, мы зашли в тупик. Сколько бы мы ни изображали цыплят, это не поможет нам создать текст.

— А я вот не понимаю, почему в пьесе не может быть цыплят, — уперся Ворот. — Люди же едят чего-то.

— А вот чего вы думаете о Гевине Трое, Брайан? — спросил Дензил.

— О ком?

— О том рыжем уроде в коже.

— Ну, по-моему, с ним все в порядке.

— Ублюдок он, — высказался Ворот.

— Чуть Дензилу руку не сломал.

— О господи…

— Если Трой тебя увидел, считай, уже повязал, — подтвердил Дензил и добавил, не без некоторой гордости: — Чуть-чуть меня не взял на прошлой неделе.