Наполеон и Мария-Луиза

Бретон Ги

Она сделала несколько компрессов и решила никуда не выходить в течение всего дня. В 11 часов, скучая от праздности, Мария-Луиза велела принести ей «Газетт дю Пьемон» и стала читать новости. От одной из этих новостей она побледнела. Внизу страницы в краткой заметке сообщалось о смерти генерала Бонапарта…

Болезненные укусы, нанесенные ей комарами, и кончина супруга — это было уж слишком для одного дня.

Бедная Мария-Луиза почувствовала сильное желание исповедаться. И она написала письмо своей подруге мадам де Гренвиль, самое необыкновенное из всех уведомляющих о чьей-либо кончине писем:

«Я нахожусь сейчас в великом смятении: „Газетт дю Пьемон“ столь уверенно сообщила о смерти императора Наполеона, что почти невозможно в этом сомневаться. Признаюсь, известие это потрясло меня до глубины души. Хотя я никогда не испытывала к нему сильного чувства, я не могу забыть, что он — отец моего сына и что он обращался со мною вовсе не так дурно, как говорят об этом в свете, напротив, он проявлял ко мне большое уважение, был безупречно внимателен, а это единственное, что можно пожелать в браке, совершенном в интересах политики. Видит Бог, я скорблю о его смерти, и хотя мы все должны быть счастливы, что он закончил свое злосчастное существование вполне по-христиански, я бы тем не менее пожелала ему еще долгих лет счастья и полноценной жизни, лишь бы только эта жизнь протекала вдали от меня».

Дойдя до этого места в своем письме, Мария-Луиза вдруг подумала, что траур, в который она теперь принуждена будет облачиться, пришелся очень кстати; он даст ей возможность спрятать опухшее от комариных укусов лицо. Со спокойным цинизмом она призналась в этом подруге:

«Здесь множество комаров. Я ими так сильно искусана, что похожа на какое-то чудовище, так что очень рада, что могу не показываться на люди…»

Мария-Луиза обладала счастливым характером, который при любых обстоятельствах позволял ей находить во всем хорошие стороны…

На следующий день герцогиня Пармская получила официальное извещение о смерти Наполеона — оно пришло к ней в письме барона Винцента, посла Австрии в Париже. Мария-Луиза тотчас же решила, что герцогский двор будет носить траур в течение трех месяцев, и принялась вместе с Нейппергом составлять ноту-некролог, предназначенную для опубликования в прессе. С первых же строчек перед ними возникла проблема: как именовать покойного? Наполеон? Это значило бы признать, что он был государем. Бонапарт? Это слишком напоминало бы о кровавых днях Революции. Император? Об этом не могло быть и речи. Бывший император? Это значило бы допустить, что он был им. Тогда как?

Нейпперг нашел выход из положения. С нескрываемым удовольствием он написал следующее: «Вследствие кончины светлейшего супруга нашей августейшей государыни…»

«Светлейший супруг» — это значило «принц-консорт»…

Человек, заставлявший дрожать королей, от этих слов, должно быть, перевернулся в гробу.

30 июля Мария-Луиза присутствовала на службе в церкви, укутанная в длинную черную вуаль, которая главным образом предназначалась для того, чтобы скрыть ее беременность. После этого она заказала тысячу месс в Парме и столько же в Вене с категорическим указанием вовсе не упоминать в молитвах имени усопшего…

Когда все эти формальности были исполнены, она заказала себе множество платьев для большого траура и с удовольствием стала думать о будущем.

Мадам де Ту пишет:

«Наконец она получила возможность связать себя священными узами брака с г-ном Нейппергом, обладавшим столь выдающимися мужскими способностями. Действительно, вот уже шесть лет бедняжка дрожала при одной лишь мысли о том, что этот человек, природой предназначенный для того, чтобы доставлять наслаждение, мог из-за внезапного, необдуманного порыва уйти от нее и проявлять свои таланты где-нибудь в другом месте. Она решила сочетаться с ним браком, даже не дожидаясь окончания официального траура».

Таким образом, 8 августа сожители тайно совершили обряд бракосочетания в дворцовой часовне.

Некоторые историки отрицали факт совершения этого брака. Сегодня он является неоспоримым. Сын Нейпперга сообщает об этом в своих мемуарах, написанных в 1831 году:

«5 мая 1821 года император Наполеон скончался на скалистом острове Святая Елена. Несколько месяцев спустя, 8 августа того же года, священник официально совершил обряд бракосочетания. Аббат Нойшель, исповедник ее величества эрцгерцогини, в настоящее время являющийся архиепископом в Гуасталле, благословил супругов. Если я не ошибаюсь, свидетелями тому были доктор Росси и будущий главный интендант дворца барон Амелен де Сен-Мари. Бракосочетание было совершено в часовне герцогского дворца в Парме. Разница в положении потребовала совершения „брака левой руки“ и исполнения других условностей, которые, как это легко понять, все обязались хранить наистрожайшим образом.

Выйдя замуж 8 августа, Мария-Луиза 9 августа родила крупного мальчика, которого нарекли Гийомом, и свежеиспеченные супруги продолжали жить, «сдерживая при людях свои порывы», что, впрочем, никого не могло обмануть.

Вот что еще пишет Альфред Нейпперг:

«Хотя поведение моего покойного отца в глазах света было во всех отношениях и во всякое время поведением слуги, безгранично преданного своей августейшей повелительнице, и хотя он никогда не делал, прямо или косвенно, намека на существование других, более интимных отношений, можно с уверенностью утверждать, что уже длительное время его истинное положение при дворе ни для кого не составляло тайны, и что всем были известны самые секретные подробности».

Этот очаровательный молодой человек дает нам в своих «Мемуарах» краткое описание жизни «супругов де Нейпперг»:

«Невозможно представить себе более благополучного союза, более нежной любви к детям, более счастливого супружества. Мой отец каждый день, едва проснувшись и еще не встав с постели, писал несколько строк ее величеству. Ответ никогда не заставлял себя долго ждать. Записка ее величества часто приходила первой, и в некоторые дни обмен посланиями был более чем оживленным».

Их идиллическая жизнь была нарушена в октябре 1821 года, когда доктор Антоммарки, приехавший со Святой Елены, явился в герцогский дворец.

Целью его визита было передать Марии-Луизе последнее пожелание Наполеона перед кончиной.

Раздраженная герцогиня отказалась принять Антоммарки и предоставила это своему супругу. Тот был любезен, но держался холодно.

— Слушаю вас, сударь. Ее величество нездоровы, но я передам ей то, что вы доверите мне.

Антоммарки ожидал иного приема. Слегка смущенный, он заговорил о сердце Наполеона, которое он должен был доставить Марни-Лунзе, но которое Гудсон Лоу запретил вывозить со Святой Елены.