Наполеоновские войны
Шрифт:
В 8 часов утра кавалерия Милорадовича подошла к с. Максимово, откуда атаковала двигавшуюся в колонне по Старой Смоленской дороге 1-ю бригаду 13-й пехотной дивизии генерала Т. П. Нагля, рассеяла ее и преградила путь двигавшемуся от с. Федоровское корпусу Даву. Но передовые части французского арьергарда продолжили движение, оттеснив русскую конницу с дороги. В это время к месту боя стали подходить отставшие от кавалерии полки 17-й пехотной дивизии ген. З. Д. Олсуфьева, а задержавшийся с выступлением Платов, услышав звуки боя, атаковал части Даву, защищавшие с. Федоровское, и занял его. К 10 час. утра к дороге вышла 4-я пехотная дивизия принца Вюртембергского и отрезала войскам Даву путь дальнейшего отступления. Одновременно на позицию к селам Большой и Малый Ржавец стали выдвигаться полки 4-го пехотного корпуса Остермана–Толстого. Оценив обстановку, двигавшийся к Вязьме Богарне остановился, развернул свои войска и занял позицию у д. Мясоедово для помощи Даву и противодействия колоннам Милорадовича. Во 2-ю линию был подтянут 5-й (польский) корпус Понятовского, а чуть позднее Ней выслал из Вязьмы к ним в поддержку 11-ю пехотную дивизию генерала Ж. Н. Разу. Войска Богарне оттеснили с дороги русскую пехоту, но к этому времени Милорадович уже устроил несколько батарей, которые начали интенсивный обстрел двигавшихся по направлению к Вязьме колонн Даву. Вследствие этого французский арьергард, теснимый с тыла Платовым, вынужден был свернуть с большой дороги вправо и пробираться на соединение с Богарне по пересеченной местности, потеряв при этом бульшую часть обоза. Под прикрытием стрелковых цепей расстроенные войска Даву подошли к позиции вице–короля, обошли ее с тыла и заняли место на правом фланге.
Около 14 часов дня Милорадович организовал атаку силами 26-й, 17-й и 4-й пехотных дивизий на занимаемую противником поперек дороги позицию. На левом фланге в наступление против войск Даву перешел 4-й пехотный корпус, которому удалось значительно потеснить неприятеля. Опасаясь обхода с фланга, Богарне отступил к Вязьме и занял высоты впереди города, но позже, из–за сильного огня русской артиллерии и возникшей угрозы для его флангов, отступил в город. Французам нужно было время, чтобы эвакуировать через р. Вязьму отставших, тыловые службы и скопившиеся на улицах обозы.
В 16 часов дня Милорадович приказал 11-й пехотной дивизии очистить город. Впереди с развернутыми знаменами в атаку под музыку пошел Перновский пехотный полк во главе с генерал–майором П. Н. Чоглоковым. Вслед за ним другие полки дивизии ворвались в Вязьму, уже объятую огнем. В тот момент, когда в центре города еще продолжался бой, в Вязьму с северо–восточной стороны вошла 26-я пехотная дивизия, поддержанная казаками Платова. К 18 часам город был очищен от неприятеля, российские войска занялись тушением пожаров, а вышедшие из Вязьмы части Великой армии, уничтожив мосты на р. Вязьме, заночевали в лесу при 18 градусном морозе и разыгравшейся метели. Правда, в следующие дни мороз сменила оттепель, снег растаял и дорога стала труднопроходимой. В четырех корпусах Великой армии, участвовавших в боях под Вязьмой, в тот день находилось в строю от 30 до 40 тыс. человек, их потери составили до 4 тыс. убитыми и ранеными и 3 тыс. пленными (в числе последних был генерал. Ж. Б. Пеллетье). Российские войска захватили обозы и 3 орудия и освободили значительное число русских военнопленных, содержавшихся в городе и в Предтеченском монастыре. У Милорадовича и Платова в тот день в строю находилось от 25 до 30 тыс. человек, а их убыль составила около 1800 человек. Это первый бой, в котором разница в потере бойцов в разы была в русскую пользу. Для Великой армии это являлось опасным симптомом.
Но основные силы Кутузова участия в боях не принимали, лишь совершили переход от с. Дуброво (27 верст от Вязьмы) к с. Быково (10 верст от города), а выделенные для поддержки общей атаки две кирасирские дивизии под командованием генерал–адъютанта Ф. П. Уварова, Тульский казачий полк и две гвардейские конные батареи, не имея возможности переправиться по заболоченной местности через р. Улицу, простояли у города. Они поддержали атаку войск Милорадовича лишь артиллерийским огнем. Безусловно, бои под Вязьмой значительно ухудшили стратегическую ситуацию Великой армии. И если ранее Наполеон рассматривал возможность нанесения контрудара по преследовавшим его российским войскам, но после получения донесения о сдаче Вязьмы он отказался от этого намерения и отдал приказ об ускоренном движении к Смоленску.
Как мы можем заметить на этом примере, Кутузов, находясь вблизи города в достаточно выгодной позиции, старался не втягивать свои главные силы в бой с противником (об этом свидетельствовали многие мемуаристы), а предпочитал выделять лишь ограниченное количество войск, чтобы подгонять противника и держать его постоянно в напряжении. Необходимо сказать, что действия Кутузова не раз подвергались критике со стороны российского монарха, стремившегося держать все дела под своим контролем. В их переписке содержится достаточно много личных упреков царя в адрес генерал–фельдмаршала. Приведем, к примеру, выдержки из письма Александра I Кутузову от 30 октября, в котором давалась оценка событий октября месяца: «Непонятное бездействие ваше после счастливого сражения перед Тарутиным, чем упущены те выгоды, кои оно предвещало и ненужное и пагубное отступление ваше после сражения под Малоярославцем до Гончарово уничтожили все преимущества положения вашего, ибо вы имели всю удобность ускорить неприятеля в его отступлении под Вязьмой и тем отрезать по крайней мере путь трем корпусам: Даву, Нея и Вице–Короля… Имея превосходную легкую кавалерию, вы не имели довольно отрядов на Смоленской дороге, чтобы быть извещену о настоящих движениях неприятеля… Ныне сими упущениями вы подвергли корпус графа Витгенштейна очевидной опасности… Обращая все ваше внимание на сие столь справедливое опасение, Я напоминаю вам, что все несчастия от всего проистечь могущие, останутся на личной вашей ответственности. Пребываю вам всегда благосклонный» [407] . Адресат, прочитав такой текст, вряд ли почувствовал «высочайшую благосклонность», скорее – наоборот. Тем более что слишком многое в словах российского императора было справедливо, хотя по горячим следам трудно судить о произошедших событиях на расстоянии, не зная всех обстоятельств.
407
Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 2. С. 140—141.
К. В. Нессельроде. Акварель П. Ф. Соколова. Конец 1820–х гг.
Все же к непосредственной заслуге главнокомандующего необходимо отнести в целом удачную организацию параллельного преследования противника по боковым дорогам в сочетании с непрерывными ударами многочисленных отрядов конницы и партизан. Результаты были поразительные. Двигаясь без флангового прикрытия к Смоленску, части Великой армии постоянно таяли от беспрерывных стычек с русскими, свирепствовавшего голода, начинавшихся холодов, все увеличивавшихся лишений и резкого падения дисциплины. Но именно эти, крайне пагубные для французов, факторы способствовали в некоторой степени быстроте движения наполеоновских частей к Смоленску, как к пункту, где это ужасное отступление должно было кончиться. Надежда на предстоящий отдых подстегивала и ускоряла марши некогда победоносных частей. Кроме того, сама по себе весьма реальная возможность со стороны шедших параллельно русских войск отрезать и истребить какой–либо французский корпус или встать на пути Великой армии ускоряли отступление.
Русская армейская разведка в этот период в избытке добывала командованию сведения о противнике, но стремительно разворачивающиеся события быстро обесценивали их. Только оперативная информация в сочетании с инициативой частных начальников приводили к успеху. Так, например, под Ляховым 28 октября (9 ноября) результатом предприимчивости командиров армейских партизанских отрядов стало окружение и затем пленение бригады Ж. П. Ожеро (в плен попало 1700 человек).
Наполеон же отступал к Смоленску фактически «с закрытыми глазами». Коленкур писал, что поскольку «состояние нашей кавалерии и быстрота нашего передвижения не позволяли нам высылать разведки, то мы не имели сведений о неприятеле» [408] . Французский полководец первоначально планировал даже внезапное нападение на русский авангард под Славковым, но полученные известия о неудачах корпусов на Двине заставили его ускорить движение к Смоленску. Виктору с войсками корпусов Сен–Сира и Удино он приказал вернуть отбитый русскими Полоцк. В предписании Виктору говорилось: «Начинайте наступление… от этого зависит спасение армии» [409] . Для поддержки именно этого наступления (к Полоцку и Витебску) для открытия сообщения с корпусами, действовавшими на р. Западная Двина, и для облегчения продовольствия главных сил Великой армии, отступавших по Смоленскому тракту на Духовщину, был направлен 4-й армейский корпус Э. Богарне, правда, как раз в тот момент, когда русские в довершение всего уже заняли и Витебск. Но при переходе к Духовщине, при переправе через р. Вопь, атакованный казаками Платова Богарне потерял 28 октября (9 ноября) в районе с. Ярцево почти весь обоз и 64 орудия, а потери только пленными составили около 4 тыс. человек, хотя, по выражению самого Платова, «брато в плен мало, а более кололи». Наступление на Полоцк не состоялось, и остатки корпуса Богарне быстро отошли к Смоленску на соединение с главными силами.
408
Коленкур А. Указ. соч. С. 220.
409
Correspondance de Napolйon I–er. T. 24. P. 302.
Бои под Красным
Первоначально, прибыв в Смоленск, Наполеон надеялся, что сможет организовать армию и стабилизировать обстановку. Но части, прибывшие из Москвы, уже имели плачевный и неприглядный вид. Деморализацией в значительной мере были поражены все рода войск – от солдат до среднего командного звена, поровну делившие все тяготы и лишения отступления. По воспоминаниям Л. Г. Пьюбиска, занимавшего интендантскую должность в Смоленске, офицеры выламывали окна в его квартире и требовали хлеба, а рядовые, по его мнению, были «похожи на людей, убежавших из сумасшедшего дома» [410] . Французский император рассчитывал, что небольшой отдых позволит восстановить в рядах порядок и дисциплину, поднять боеспособность, а выдача пайков вернет в строй отставших и дезертиров. Но лелеялись эти надежды напрасно. Отсутствие продовольствия и действия русских войск разрушили и эти ничем не подкрепленные надежды императора французов. Поступившие сообщения о неудачных действиях Э. Богарне на р. Вопь, капитуляции Ожеро, сдаче Витебска заставили его принять решение о дальнейшем отходе, ввиду невыгодности складывавшейся ситуации. Кроме того, в тот момент не имелось никаких сведений об армии П. В. Чичагова, а это был весьма тревожный симптом. Для отступления Наполеон выбрал Минскую дорогу, так как ошибочно полагал, что Кутузов, не доходя Смоленска, двинулся на север на соединение с Витгенштейном.
410
Грачев В. И. Письма французского офицера из Смоленса в 1812 году. Смоленск, 1911. С. 14—15.
Для русского командования складывалась чрезвычайно выгодная обстановка. Кутузов, анализируя сложившуюся ситуацию и многочисленные сообщения разведки, выделял три возможных пути отступления для Наполеона, в то же время считая, что противник может пойти на риск разделения своих сил по трем дорогам. Все же на основании разведданных он принял решение продолжить движение своих главных сил «прямо на Красное и далее к Орше на операционную линию неприятеля» [411] . К этому времени уже стало известно, что Витгенштейн занял Чашники и угрожает коммуникациям Наполеона с севера. Исходя из этого, Кутузов полагал, «что главное поражение, которое неприятелю нанести можно, должно быть между Днепром, Березиною и Двиною…» [412] . Не имея сведений о Чичагове, главнокомандующий считал, что основная роль выпадает на долю войск Главной армии и Витгенштейна. Финляндский корпус генерала Ф. Ф. Штейнгеля, попытавшийся в сентябре выполнить свою часть «петербургского плана», после не очень удачной попытки наступления от Риги в сторону Вильно, отказался от этого замысла из–за недостатка кавалерии и решил присоединиться к войскам Витгенштейна [413] . Но это частное изменение некоторых деталей плана не влияло в целом на благоприятное складывание для русских стратегической ситуации и оставляло хорошие возможности для полной и успешной реализации задуманного замысла.
411
Отечественная война 1812 года. Материалы Военно–ученого архива. Отд. I. Т. ХIХ. СПб., 1912. С. 153—154; Михайловский–Данилевский А. И. Описание Отечественной войны 1812 года. Т. 4. СПб., 1839. С. 2—3.
412
М. И. Кутузов. Т. IV. Ч. 2. C. 269.
413
Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной Е. И. В. канцелярии. Вып. 10. С. 334—335; Вып. 11. СПб., 1902. С. 60—62.
На флангах дела в тот момент складывались следующим образом. Первый отдельный корпус Витгенштейна постоянно подпитывался подкреплениями – рекрутами, запасными батальонами, С.—Петербургским и Новгородским ополчениями, частями Финляндского корпуса под командованием генерала Ф. Ф. Штейнгеля, и его численность возросла в октябре до 40 тыс. человек. Фактически корпус превратился в полноценную армию. После долгого периода ведения «малой войны» Витгенштейн, усиленный частями Финляндского корпуса генерала Ф. Ф. Штейнгеля, перешел к активным действиям и 6 – 7 (18 – 19) октября его части вытеснили противника из Полоцка. Тем самым левый фланг Великой армии был поставлен под угрозу. В августе – сентябре на Волынь прибыла Дунайская армия, где соединилась с 3-й Обсервационной армией. После соединения войска на этом участке возглавил адмирал П. В. Чичагов и стал командовать с 10 (22) сентября 3-й Западной (объединенной) армией, а Тормасов отбыл в Главную армию Кутузова. Прибытие новой русской армии коренным образом изменило расклад сил и на правом фланге Великой армии. Русским удалось в короткий срок очистить всю Волынскую губернию и оттеснить противника за р. Буг. Кроме того, Чичагов приступил к выполнению «петербургского плана» – оставив для прикрытия с тыла против саксонцев и австрийцев усиленный корпус генерала Ф. В. Остен–Сакена в районе Брест–Литовского, он с главными силами двинулся на Минск. Разгромив мелкие отряды под Ново–Свержене и Кайданове войска Чичагова уже 4 (16) ноября заняли Минск, тем самым перерезали главную коммуникационную линию Наполеона.