Наречённая из-за грани, или Попаданка в придачу

Гэлбрэйт Серина

Ответом меня не удостоили.

Я кое-как села, отёрла тыльной стороной ладони лицо и огляделась.

Приземлило нас посреди неширокой, мощённой камнем улицы. По обеим её сторонам поднимались двухэтажные дома с тёмными окнами, а оба конца, изгибаясь, исчезали за углами крайних зданий. Дождь уныло стучал по серым крышам, карнизам и неровно выложенному щербатому камню, вокруг ни души, будто улочка давным-давно вымерла.

– Быть может, и следовало послушаться отца, – пробормотал Филипп, тяжело переворачиваясь на бок. – Выучиться на

адвоката, открыть свою практику…

– Учиться никогда не поздно, – проворчала я. – Заодно будет чем досуг скоротать.

– Вам обязательно это делать?

– Что именно делать?

– Отвечать, когда вас не спрашивают и вовсе к вам не обращаются?

– А вам обязательно всё время быть таким… кошкожабом?

– Кем?!

Позади хлопнула дверь, зазвучали шаги и охи-ахи.

– Ох ты ж Отец всея! – перед нами возникла невысокая полная женщина в длинном чёрном платье и белом чепце на седых волосах. – Что же это деется такое, средь бела дня люди с неба падают!

– Я не… мы не упали, мы… неудачно телепортировались, – попыталась я разъяснить ситуацию.

– Теле… пар… лись? – на тронутом морщинами лице застыло растерянное выражение.

Крякнув нечто непереводимое, Филипп поднялся первым, потёр поясницу и поморщился.

– Видите ли, озел, эта неаккуратная дама – адара, и мы… – Филипп покосился на меня, наклонился и рывком поставил меня на ноги.

К горлу подкатила тошнота, в висках заломило, перед глазами запрыгали мушки. Я вынужденно застыла в мужских руках, прижав грязную ладошку ко рту.

Кажется, не стоит телепортироваться на полный желудок.

– А-а, адара! – понимающе закивала женщина и сразу нахмурилась при виде моего наверняка нездорово перекошенного лица. – Что с тобой, деточка? Дурно тебе? Ох, бедняжечка! Так пойдёмте же скорее, нечего тут стоять да мокнуть.

Женщина прошла мимо нас к дому за нашими спинами. Мы, развернувшись и как были в обнимку, поковыляли за ней. Она распахнула дверь, придержала, пропуская нас внутрь. Филипп подвёл меня к ближайшему стулу и даже усадил, пока я зачем-то часто моргала и надеялась, что содержимое желудка в нём и останется.

– Никак не отойдёт, да? – сочувственно уточнила женщина. – Сейчас я питья горячего принесу, вмиг полегчает.

– Что с вами, адара? – тихо спросил Филипп, едва женщина отошла.

– Тошнит меня, не видно, что ли? – процедила я сквозь стиснутые зубы.

– Видно, – Филипп опустился на корточки рядом со стулом, пристально всмотрелся в моё лицо. – В прежнем моём окружении дам мутило по утрам по двум причинам: либо невоздержанность в питье, либо…

– Я не беременна, – прошипела я и подняла голову к потолку.

Раньше помогало.

Иногда.

Потолок был белёный, не шибко чистый и в пятнах копоти.

– А даже если бы и была, то какое ваше дело? Всё равно не от вас.

– И не от Люсьена.

– Вы на что-то намекаете? – я перестала таращиться в потолок и опустила взгляд на Филиппа.

– На того загадочного озейна, который не ваш сочетаемый, но с которым вы, похоже, собирались сбежать. Кажется, вы с ним и в любовную связь успели вступить.

– Ох, Филя-Филиппок, знал бы ты, как ты меня уже достал, – покачала я головой.

– Куда достал?

– Не куда, а как.

– Полагаю, вам уже лучше, – с удовлетворением констатировал Филипп и выпрямился.

Что? А-а, ну да, действительно лучше. Тошнота отступила, и голова не кружилась. Только желания поблагодарить Филиппа не прибавилось.

Я оглядела помещение, куда нас привела сердобольная женщина. Небольшой зал заполнен столами и стульями, высокие парные окна смотрели на пустынную улицу, у стены тянулась барная стойка. Потрескивало пламя в камине, из приоткрытой двери, ведущей, очевидно, на кухню, долетал запах какого-то супа. Посетителей не больше, чем прохожих на улице, то есть никого, кроме нас, и выглядел зал даже унылее, чем в трактире на перепутье, где остановилась Феодора с возлюбленным.

Дверь на кухню распахнулась шире, пропуская женщину с двумя дымящими кружками в руках.

– Да вы садитесь поближе к огню-то, погрейтесь. Народу у нас сами видите сколько, и погода нонче такая, что не приведи Отец.

Мы охотно перебрались к камину. Одежда, к счастью, не успела сильно промокнуть, и можно было действительно только погреться у огня, а не раздеваться и сушить каждую вещь отдельно. Филипп держался едва ли не вплотную ко мне, готовый по первой нужде подхватить под локоток, чем начал раздражать вдвойне. Понятно, что у мужика чисто привычка быть галантным кавалером срабатывает, однако мне-то его внимание на кой? Тоже мне, сначала грязью закидал, а теперь ловить намеревается, ежели мне в обморок приспичит свалиться.

Мы сели на придвинутые к каминной решётке стулья и взяли по кружке. Я вдохнула исходящий от тёмного напитка густой, пьянящий аромат, сделала осторожный глоток. Вино… или ещё какой-то подогретый алкогольный напиток с пряностями. И, наверное, начинать пить рановато, но…

Будем считать, что сегодня в порядке исключения можно.

– Как, полегчало тебе, деточка? – осведомилась женщина заботливо.

– Да, уже лучше, спасибо, – разубеждать её в чудодейственности напитка я не стала.

Впрочем, если выпить такую кружку до дна, то жизнь точно начнёт глядеться веселее. Правда, ненадолго.

– Вот и славно.

– Озел, не будете ли вы так любезны подсказать, в каком домене мы нынче находимся? – отпив немного из кружки, задал Филипп насущный вопрос.

– Бертерский домен, городок Ливент.

– Домен, не перепутье? – уточнила я. Почему-то скромная обстановка прошлых веков и крошечный населённый пункт начали у меня прочно ассоциироваться с перепутьями.

– Домен, деточка, домен. Я в Ливенте, почитай, как родилась, так и жизнь всю прожила, за границы домена ни разу не выбиралась.