Наркотик времени
Шрифт:
— Но, — запротестовал Тигарден, — этим самым другой временной континуум остается без Секретаря ООН, Что мы приобретаем в этом случае, если…
— Тот, кого пошел активировать Дон Фестенбург, — сказал Эрик, — наверняка происходит из миpa, в котором Мола не выбрали на этот пост. В котором он потерпел поражение, и Секретарем ООН стал кто-то другой. Таких миров, если принять во внимание минимальный перевес, полученный Молом над своим соперником при голосовании, должно быть достаточно много.
В том другом мире отсутствие Мола не будет иметь большого
Задумано превосходно, решил Эрик. Мол знал, что его изношенное тело рано или поздно дойдет до состояния, исключающего всякую возможность восстановления любым способом, кроме замены органов на искусственные. Какой бы из него был политический стратег, если бы он не задумывался о том, что будет после его смерти? Без этого он был бы просто вторым Гитлером, который не хотел, чтобы страна его пережила.
Эрик еще раз просмотрел оставленный Молом документ. Все было изложено предельно ясно. Следующего Молинари было абсолютно необходимо вводить в действие. А этот следующий, в свою очередь, позаботится о том, чтобы обеспечить замену себе. Теоретически это могло продолжаться до бесконечности. Могло ли?
Все Молинари, во всех временных континумах, стареют с одной и той же скоростью. Это может продолжаться лет тридцать-сорок. Самое большее.
Но этого достаточно, чтобы вывести Землю из войны.
И это было единственным, что имело значение для Мола. Он не пытался стать вечным, бессмертным, Он был просто заинтересован в выполнении своего долга. То, что произошло с Франклином Д. Рузвельтом в последнюю мировую войну, не должно было произойти с ним. Молинари выучился на ошибках прошлого, и действовал соответственно. Он нашел блестящее и яркое, присущее только ему решение данной политической проблему.
Это объясняло, почему форма Секретаря ООН и газеты, показанные ему Фестенбургом, были поддельными.
Без этого они вполне могли оказаться реальностью. Уже одно это оправдывало то, что сделал Молинари.
Часом позже Джино Молинари вызвал его в свой кабинет.
Раскрасневшийся, источающий юмор Мол в новой с иголочки форме сидел, откинувшись в кресле и не торопясь рассматривал Эрика.
— Так, значит, эти негодники не хотели меня оживлять, — прогрохотал он и рассмеялся. — Я знаю, что вам пришлось на них надавить, Свитсент; я все это предвидел. Здесь не было ничего случайного. Вы верите мне? Или вы думаете, что оставалась щель, в которую они могли ускользнуть, особенно этот Фестенбург — он очень умен, знаете ли. Я им просто восхищаюсь. — Он рыгнул. — Послушайте меня. Это Дону не по зубам.
— Мне кажется, у него почти получилось, — сказал 3pak.
— Да, — согласился Молинари, став серьезным, — Почти. Но в политике всегда так. Именно это и делает ее интересной. Кому нужно что-то гарантированное? Только не мне. Кстати, эти видеоролики уже передаются, как
— Я правильно думаю, что в вашем мире…
— Мой мир здесь, — оборвал его Молинари; заложив руки за голову, он покачивался в кресле, глядя ил Эрика незамутненным взглядом.
— В параллельном мире, откуда вы пришли… — произнес Эрик…
— Чушь!
— Вы потерпели поражение в борьбе за пост Секретаря ООН; это правда? Мне просто интересно. Я не собираюсь обсуждать это с кем бы то ни было.
— Если вы соберетесь, — сказал Молинари, — я прикажу Секретной службе утопить вас в Атлантическом океане. Или выбросить в открытый космос. — Он помолчал. — Я был избран, Свитсент, но эти недоноски вышибли меня из кабинета, сварганив билль о недоверии. В связи с Договором о Мире. Конечно, они были правы; я не должен был в это ввязываться. Но кому охота иметь дело с четырехрукими блестящими жуками, которые не умеют даже разговаривать толком и которым приходится вечно таскать с собой переводной ящик, наподобие ночного горшка?
— Теперь вы знаете, — настороженно сказал Эрик, — что это необходимо. Достичь взаимопонимания с ригами.
— Конечно, Но теперь это легче понять. — Глаза Мола стали темными и внимательными. — Что у вас на уме, доктор? Давайте посмотрим. Как это они говорили в двадцатом веке? Постучим по крыше и посмотрим не выскочит ли… какая-то штуковина.
— В Тиуане все подготовлено для вашего контакта с ригами.
— Черт, я не собираюсь в Тиуану; это грязный городишко — там только по бабам таскаться, тринадцатилетним. Даже моложе, чем Мэри.
— Значит вы знаете про Мэри? — Неужели она была его любовницей и в параллельном мире!
— Он нас представил друг другу, — вежливо сказал Молинари. — Мой лучший друг, назвал он меня.
Тот, которого сейчас хоронят, или что они там делают с трупом. Это меня не интересует, лишь бы его не было здесь, У меня уже есть один, этот, весь изрешеченный пулями, в контейнере. С меня довольно одного; они действуют мне на нервы.
— Что вы с ним собираетесь делать? Молинари обнажил зубы в широкой усмешке.
— Вы, кажется, не поняли, верно? Это предыдущий. Тот, который был перед только что умершим. Я не второй; я третий, — Он приложил руку к уху, — А теперь послушаем, что там у вас — я жду.
— Гм, вам необходимо отправиться в Тиуану к Вирджилу Акерману. Это не должно вызвать подозрения. Мое дело устроить вашу встречу так, чтобы вы могли спокойно поговорить. Я думаю, мне это удастся. Если, конечно,…
— Если Корнинг, главный резидент Лилистар в Тиуане, не доберется до вашего рига первым. Слушайте, я отдам приказ Секретной службе его нейтрализовать. Пока лилистарцы будут его вызволять, пройдет достаточно времени. Мы можем сослаться на их деятельность по отношению к вашей жене, на то, что они сознательно сделали се наркоманкой. Это будет хорошим предлогом. Вы согласны? Да? Нет?