Наркоза не будет
Шрифт:
Чьи-то руки подобрали ребенка и понесли в сторону реки.
Сон был настолько явственным, что Коша не сразу вернулась в реальность. С трудом она осознала, что лежит на Рониной койке в общаге. Роня по-прежнему сидит на подоконнике и пишет. Она села.
– Ронь!
– начала Коша и закашлялась.
Не отрывая головы от листов, молодой человек подал голос:
– Да. Слушаю.
– Пойдем чего-нибудь съедим? Фу, какой мне странный сон приснился... Какой-то Египет.
Роня не отозвался, продолжая писать. Наконец он отложил
– Возьми, если хочешь...
Она покачала головой и протянула:
– Не-е-е-е... Я хочу сама найти. Лучше я буду о них мечтать.
ЕВГЕНИЙ. ДУБЛЬ ПЕРВЫЙ.
(Коша)
Прошло несколько дней.
Утром Коша рисовала бесконечный по счету стеклянный шарик.
Постучала Муся. Радостная и свежая. Было видно, что она отъелась и отоспалась.
– Привет! Ты где шлялась? Бродяга!
– обрадовалась Коша
– Ездила к предкам. Мы с тобой тогда поговорили, и меня как-то потянуло.
Муся внезапно увидела новые Кошины шмотки и воскликнула:
– Ух ты! Откуда это у тебя? Вот! Стоит уехать на несколько дней...
– Да... Валентин у меня купил все работы.
– Да? Что с ним случилось? Он же не хотел...
Она не знала, стоит ли Мусе говорить, как все было.
– Выпить хочешь? "Мартель".
– С утра?
– Муся задумалась.
– Хотя... В этом что-то есть! Давай.
В бутылке оставалось как раз две порции. Подруги располовинили их и сразу стало весело и беспечно.
– Вот уж не думала, что тебя к предкам потянет!
– удивилась Коша, вспоминая Мусины откровения.
Муся посмотрела вверх, потом вбок, потом вниз и вздохнула:
– Я даже не знаю, я захотела еще раз все понять. Мне все равно жалко их, понимаешь? Мать, кенечно, больше. А отчим... Ну знаешь, во-первых, это мой первый мужчина все-таки. А в-вторых, я же сама в общем немного виновата. Если бы я тогда не спровоцировала его. Мужчинам так трудно отказаться от этого. Все равно, что льву от охоты. И потом... Сейчас он стал тихий. Старый. Короче, мы помирились. Мне даже немножко денег дали.
– М-м-м...
– Коша попробовала понять, что она чувствует.
– Да... Они умрут, наверно, раньше... И наверно, они что-то потеряли.
– Не в этом дело... Хотя и это тоже. Они родили нас, а мы их нет... Мы что-то взяли у них. Когда у тебя дети, ты уже ничего не пробуешь. Уже нет вариантов - ты должен их кормить, поить и воспитывать... А сам-то ты не знаешь, как надо! И получается, что ты, сам по себе еще ничего не успев, уже как бы добровольно умираешь.
– А-а-а...
– Коша пропустила мимо ушей Мусин философский припадок.
– А где ты бабки взяла на билет?
– Я позвонила Зыскину и все рассказала ему. Он мне одолжил.
– Неожиданно!
– Коша от удивления вытаращила глаза.
– Я сама удивилась... Я даже не просила, он сам предложил. Мне кажется, он мне глазки строит... Честно говоря, не представляю, кто с ним мог бы спать. Знаешь. Ему не повезло. Если бы у него не было такого толстого пердака, он был бы вполне нормальным парнем. И я бы даже вышла может быть за него замуж. На самом деле, мне хочется такого мужа, чтобы он не доставал. Пусть бы занимался своими делами. А я - своими.
– Послушай, сколько помню его - всегда был жмотом...
– Ну. Бывают в жизни чудеса!
– Муся всплеснула руками и потянулась за сигаретой.
– Он кстати сказал, что у Рината и его компании где-то еще одна выставка открылась. Или откроется... по-моему, даже сегодня. Какое сегодня число? Тринадцатое. Точно сегодня. Не хочешь?
Пустота, которую Коша, казалось, перестала ощущать, вдруг внезапно распахнула свою акулью пасть, и Коша опять ухнула туда со всего маху.
– Даже не знаю. Надо оно? Я видела его с женой и с этими его приятелями. Он мне все сказал. Я чувствую себя как говно.
– Что он тебе сказал?
– Что ничего больше не будет.
– А что он при этом делал, как выглядел, как смотрел?
– Не знаю - он одел очки. Но голос у него был мерзкий... Правда, когда я уходила, он еще долго стоял, пока его не окликнули.
Муся вздохнула:
– Ну ты все преувеличиваешь. Просто тогда была жена. Но жена это еще не факт. А факт, что мужики трусливы. Он просто боялся. Понимаешь, он тебе не доверяет. Он не может предсказать, как ты себя поведешь. А она у него уже есть. Все просто. Мне кажется, что, если он тебе нужен, надо сделать так, чтобы он привык к тебе. Ну, чтобы он знал, что ты в его жизни так же естественна, как утром зубы почистить. Условный рефлекс короче надо выработать, как у собаки Павлова. Вот и все.
– А жена?
– Зыскин сказал, что они провожали ее два дна назад в Испанию. Я не думаю, что она вернулась. Ну будет приезжать на неделю. Тебе-то что? Остальное-то время он будет твой!
Коша задумалась, стало противно, что должна жить исподтишка от какой-то жены. Разозлилась.
– Да? Глупо это. Не хочу. Рефлексы какие-то. Что я - дрессировщик?
И неожиданно для себя она резко поднялась, и полезла в шкаф. Платье как раз для этого случая.
– Да ничего кроме рефлексов-то и нет, - сказала Муся философски.
– Ух ты! Вот это прикид! Сколько же он тебе дал?
– А-а, - Коша вздохнула.
– Я уже почти все расфигачила.
– Ну-ка покажись!
– Муся оглядела ее внимательно.
– Тебя надо накрасить. Сейчас я из тебя сделаю артистку. И никакого нижнего белья! И не смей мне перечить. Сегодня мы твоего Рината отделаем так, что он всю жизнь будет только о тебе и думать.
Коша вытащила деньги из заначки, пересчитала, протянула пачку Мусе:
– Возьми отсюда баксов двадцать себе. А остальное пусть у тебя лежит. У меня кошелька нет. Я боюсь, что кто-то залезет и украдет. Окно-то мы не можем закрыть!