Наркоза не будет!
Шрифт:
Ближе к ночи, когда город начал уже превращаться в картонную декорацию, Коша снова оказалась у моста за Дворцовой площадью. Тут как всегда, сквозило.
Коша положила надоевший ключ на шершавый прогретый солнцем гранит, легла животом на парапет и погрузилась взглядом в дьявольскую темноту Невы. Маята исходила от воды. Нева была словно вспухшая вена винтовщика, искала выход и не находила, тычась могучими боками в гранитный плен. Сонмы зыбких русалочьих лапок и спутанных косм томились, вскипая в темной воде. Но Петр был равнодушен к их дамской истерике, когда загонял в казематы набережных и каналов.
Вода
Пойти что ли к Черепу? Пойти.
Череп долго не открывал дверь. Не слышал — музыка орала на всю Петроградскую.
Тогда Коша спустилась вниз и, подобрав кусок кирпича, закинула его в окно Череповой квартиры. Раздался мат, грохот, потом показался Череп и махнул рукой, чтоб она поднималась.
Она прошмыгнула по лестнице, боясь нарваться на призрак студента. Позвонила.
— Открыто! — раздался изнутри голос Черепа.
Прежде чем войти, Коша все-таки оглянулась — студент печально раскачивался на перилах.
— Фак ю… — пробормотала Коша призраку и шмыгнула в дверь.
Череп выкрикнул из комнаты:
— Извини, я не смогу уделить тебе внимания. Мне нужно закончить заказ. Зато вечером привезут баблов. Хочешь — пойдем куда-нибудь. Я хочу оторваться сегодня. Он снова сел за пульт, как штурман НЛО, и забыл о ее длящейся рядом жизни.
Коша сварила себе турку кофе.
Залезла в холодильник и надолго зависла над его грустной пустынностью. Минералка и пепси. Со стаканом вернулась в комнату, легла на кровать со звездами и довольно долго просто смотрела в потолок без единой мысли в голове. Слушала новую композицию. В этой музыке было много розовых и зеленых ярких тонов. Будто джунгли, райские первозданные джунги, распахнулись перед Кошей. И она стала представлять себя крадущимся тигром. Она подумала, что не должна думать словами, потому что тигры не знают слов. Они, верно, думают желаниями, запахами и звуками. Верно у них в голове возникают какие-то странные узоры, где вместо осмысленных фраз — сочетания звуков, запахов и цветов. И они как-то умеют думать этими странными образами.
Наверное, они складывают из них какие-то головоломки или пазлы. И верно или не верно они приняли решение, они узнают в конце, когда ощутят на губах вкус чужой теплой крови.
Тигры должны при этом испытывать любовь, радость и никаких угрызений совести. Иначе они не будут повторять это действие… Они должны верить, что творят добро.
Вот как.
Череп закончил опус, снял уши, врубил на полную, потянулся, хлебнув из бутылки воды. Сел рядом на кровать.
— Как тебе?
Коша повернула голову.
— Хорошо. Мне понравилось. Это больше, чем то. То — было страшно. Хотя потом, когда она начинала звучать в голове мне как-то странно нравилось это. Но меня пугает то, что это так отчетливо, как будто на магнитофоне. Пугает-т-т-т-т. Меня вообще все пугает последнее время.
— В твоей голове все записано. Просто ты не можешь извлечь. Хотя ты права. Эти марки обостряют восприятие.
— Череп. А что ты ешь? — спросила она, отхлебнув кофе. — У тебя одна вода в холодильнике.
— Ем?! — Череп пожал плечами. — Не знаю, я не думал об этом. Хотя, возможно, что я уже ничего не ем. Мне кажется, что мне уже не нужно есть.
— А как же ты?
— Мне кажется, что я поглощаю энергию из воздуха. Во всяком случае, я чувствую это. Мне кажется, я изменился и стал другим.
Кошу не взволновала эта информация. Сейчас ее продолжала мучить нерешенная проблема любви.
— Череп, ты кого-нибудь любил?
— Любил? Я и сейчас люблю. Все. Тебя, Мусю, музыку, солнышко, небо, звезды… Любовь — это энергия.
— Нет. По-человечески, — уточнила она потягивая кофе.
— Секс? — он посмотрел на девушку с легким недоумением. — Нет. Секс — это плохо. Одна злоба от этого. Нет. Мне не хочется… Я победил себя.
— Почему же злоба? Нежность… Привязанность. М-м… Заботиться друг о друге, дружить, ласкать, делиться. Разве плохо?
— Нет никакой нежности, — покачал головой Череп. — Это несовершенство. Потеря энергии. Я был ужасным чудовищем и тоже занимался этим пока не поумнел. В сексе нет ничего кроме зла. Потому что когда у людей секс, они начинают относиться друг к другу так, будто присвоили, будто купили друг друга. Будто у них появилось право на другого человека. На его жизнь. Изменяют карму. И теряют силу. Но это не так. Жизнь у всех разная. И, когда нет секса, ты можешь просто радоваться человеку, который тебе приятен, но ты не сможешь ненавидеть его или ревновать, потому что он не твой. Нельзя владеть другим человеком. Люди — как солнце или ветер — должны быть такими же свободными.
— А дети? Плодиться-то надо? — Коша поставила пустую чашку на пол и опрокинулась спиной на синее в звездах покрывало.
Череп собирал в сумку диски.
— А зачем?
— Ну…типа… так все делают и все такое, — неуверенно произнесла она. — Продолжить человеческий род. А то для чего тогда вообще? Так хоть для детей.
— Это ловушка. Просто потом ты не можешь съехать с этой темы. И живешь просто потому что их надо кормить, поить и воспитывать. Чтобы они потом кормили, поили и воспитывали. А так? Что меняется? Просто одни приходят вместо других. Ничего нового. Никакой разницы. Настоящий мир не здесь, а там, откуда мы пришли.
— Да ты гонишь! Череп… — грустно вспомнила Коша ворону, ковырявшую пакет на пляже. — Нет никакого другого мира. Мы — мусор, который приносит море.
И еще она вспомнила Ронину сказку о пришельцах. Вспомнила и задумалась.
— Ты так говоришь, потому что не знаешь, — глубокомысленно отметил Череп. — Просто мы не справляемся со своей энергией, и, чтобы она не разорвала нас, мы плодимся. Но вместе с этим мы теряем ее безвозвратно.
— Ты что, веришь в этот бред?
— Да… Я верю. Я не думаю, что это бред. Я видел и знаю. Мне один человек такие вещи показал, что ты просто не поверишь мне.
— Наркотики, что ли? — усмехнулась Коша.
Череп вздохнул:
— Дело не в наркотиках. Они просто показывают к чему надо стремиться. Есть люди, которые могут и без наркотиков.
— Ну и куда? Куда стремиться-то? И что они могут? Что? И зачем?
— Видишь ли, мир — это не все то, что мы только видим. Он состоит из разных слоев, которые как бы одновременно всюду находятся. То, что ты видишь — это самый простой слой. А есть еще другие, в которых все по-другому.
Коша усмехнулась: