Народ, да!
Шрифт:
Словом, Будет Буря был всем доволен, кроме одного: «Боевой Конь» оказался слишком остойчив и ни один самый бешеный ураган не в силах был вызвать милую его сердцу качку, ни бортовую, ни килевую, вот досада!
Но однажды налетел трижды бешеный ураган, он дул в хвост и в гриву и загнал «Боевого Коня» ни больше ни меньше, как прямиком в Северное море, как раз между Англией и Норвегией. Но и там не желал оставить его в покое. Единственный путь вернуться в Атлантику был через Английский канал, или, как его чаще называют, Ла-Манш.
Капитан поставил к штурвалу своего лучшего матроса на судне, и все-таки тревога
Будет Буря заверил капитана, что проскользнут, если все 719 матросов команды примутся намыливать бока «Боевому Коню». Капитан отдал приказ, и матросы взялись за дело. И мыло помогло! «Боевой Конь» с легкостью проскользнул через узкий Ла-Манш, лишь слегка задев отвесные скалы у Дувра. Потому-то берега южной Англии у Дувра остались белыми и поныне.
Когда «Боевой Конь» вышел в открытый океан, тут уж ураган воистину показал св: ой норов. Он вдруг подул в обратную сторону и прогнал «Боевого Коня» через весь Атлантический океан и дальше через Саргассово море, где сроду не гуляли никакие ветры.
Будет Буря очень осторожно провел судно мимо Флориды и Кубы, а ураган все не отставал, он преследовал их буквально по пятам. «Боевой Конь» уже пересек Мексиканский залив, и за горизонтом Будет Буря различил зеленые джунгли Панамы.
Он был озадачен: где же ему теперь развернуть судно, чтобы уйти от назойливого преследователя? И вдруг далеко-далеко за панамскими джунглями он увидел новую полосу воды. Он вмиг принял решение — другого выхода все равно не оставалось: прибавил парусов и на полной скорости полетел вперед. «Боевой Конь» пересек джунгли и вышел в Тихий океан.
Оглянувшись, Будет Буря заметил, что глубокая борозда, которую прочертил киль «Боевого Коня», уже наполнилась водой и по ней плывут корабли, целая цепочка кораблей.
Так «Боевой Конь» проложил Панамский канал.
Вот каков он был, прославленный Будет Буря, ростом в четыре морских сажени. Он водил самое большое на свете судно и проделал самый большой судоходный канал.
Самый соленый из всех моряков на всех семи морях земли.
Каждый матрос класса АБ знает и помнит Алфреда Буллтопа Будет Буря и гордится им.
Йо Мадьярок
Пересказ Н. Шерешевской
Однажды в железных рудниках Питтсбурга случилась презанятнейшая история.
Было это много-много лет назад. Один рудокоп целый день проработал в шахте глубоко под землей. Ему надо было пробурить шурф, чтобы заложить динамит, потому что после взрыва драгоценную руду легче добывать.
И вдруг он натолкнулся на что-то уж слишком твердое. Он ударил раз, два и услышал в ответ звон металла. Рудокоп заложил динамит, раздался взрыв, и во все стороны полетели куски породы. Но когда он стал заниматься расчисткой, он опять наткнулся на что-то твердое и опять услышал звон металла.
Наконец он раскидал всю кучу руды, и пред ним предстал огромный человек.
Да, да, человек, но только из железа. И такой огромный, что ручищи у него были как ноги у слона. Железный человек сел, потянулся, ухмыльнулся во весь рот и спросил, где тут поблизости сдают комнаты. Да чтоб непременно с хорошим пансионом, то есть с хорошим завтраком, обедом и ужином.
Не знаю, что бы вы стали делать, если бы железная глыба, которую вы только что откопали из-под земли, спросила у вас, где найти комнату с хорошим пансионом. Знаю только, что сделал этот рудокоп. От неожиданности он не придумал ничего иного, как просто ответить:
— Говорят, у миссис Хорки в Питтсбурге подают лучшую тушеную капусту на обед.
— Благодарю, — сказал железный человек, — стало быть, мне туда.
И он зашагал быстро прочь. Наш рудокоп даже не успел ему задать ни одного вопроса. Железный великан вскочил в широкую вагонетку длинного состава, везшего руду в большой, дымный город Питтсбург, где эту руду переплавляли на сталь. Он уже носом почуял, что скоро будет у цели, когда услышал живительный чадный запах сталелитейных заводов, и очень волновался, удастся ли ему отыскать миссис Хорки.
Но вот его нюх уловил кое-что получше запаха плавящейся стали. То был запах тушеной капусты! Перегнувшись через край вагонетки, железный человек увидел ряд столов, накрытых под деревьями посреди широкой поляны, и нарядных людей, видно собравшихся здесь на пикник или еще по какому случаю.
Железный гигант единым махом перескочил через борт вагонетки и направился прямиком к этим людям, чтобы спросить у них дорогу к дому миссис Хорки или, точнее сказать, к ее тушеной капусте. Но никто даже не поглядел на него, потому что внимание гостей было приковано к Стиву Местровичу.
Стив Местрович стоял на высокой трибуне, которую он сам возвел посреди поляны. Рядом с ним стояла его прехорошенькая дочка Мэри. Красотка — краше не найти. А вокруг собрался весь цвет сталелитейщиков страны — рослые, крепкие, могучие. Они все пришли сюда, чтобы помочь Мэри Местрович выбрать жениха.
Что поделаешь, Стив Местрович заявил, что самой хорошенькой девушке на свете, то есть его дочке, нужен самый сильный жених. А чтобы выбрать его, самый верный способ — устроить состязание. Об этом сейчас Стив как раз и говорил со своей трибуны, держа дочь за руку.
— Я приготовил для вас три кусочка! — и он указал на три тяжеленных металлических бруска, лежавших рядком на трибуне. — Меньший весит триста пятьдесят фунтов.
Триста пятьдесят фунтов — это полтораста килограммов с гаком, сами знаете.
— Средний, — продолжал Стив, — весит пятьсот фунтов. А последний — столько, сколько первые два, вместе взятые. Значит, так: кто надеется стать женихом моей дочки, прошу сюда!
Молодые люди зашевелились и стали пробираться к трибуне.
— Первое условие. Мэри выйдет замуж только за сталелитейщика. Так что фермеров и, рудокопов прошу не беспокоиться, спокойно есть тушеную капусту и переходить затем к сладкому. Условие второе. Кто не осилит поднять самый легкий кусок, вернется к столу и сядет рядом с детьми. Кто не справится с пятисотфунтовой отливкой, сядет за стол рядом с женщинами. Настоящий мужчина, который выше всех поднимет большой кусок, пусть женится на моей дочке хоть сегодня. Конечно, если он приглянется ей.