Народы моря

Чернобровкин Александр Васильевич

В это время в наш левый борт втыкается другая галера. Она сперва проскочила мимо нас, а потом развернулась и атаковала. Разогнаться не успела, поэтому удар получился громкий — трюм загудел, будто в пустом соборе рухнул ненастроенный орган — но не сильный, борт не проломили. От удара нос галеры откинуло влево. Ломая весла своего правого борта о корпус парусника, она, быстро теряя ход, пошла вдоль нашего борта, обстреливаемая моими лучниками. Я первым делом расстрелял шестерых, которые стояли на корме галеры.

Заметив, что пара «кошек» уцепилась за корпус и этой галеры, что она практически остановилась, я приказал:

— Опускаем «ворон»!

С «вороном» работали те же матросы, что и с

«дельфинами». Эти устройства, за редчайшим исключением, не применяются одновременно. Сегодня «дельфинам» делать нечего, потому что галеры нагружены товарами, которые смягчат и нейтрализуют удар. С «вороном» практики меньше, поэтому получилось кривовато — переходной мостик стал под углом, зацепившись «клювом» за борту сразу за полубаком. Будь на галере рисковый парень, приподнял бы тот край мостика и скинул, пришлось бы заводить по-новой, если бы успели, потому что трос одной «кошки» уже перерубили и немного отжали веслами корму галеры от нашей. Я убил трех вражеских матросов, которые собирались так же поступить и со второй «кошкой». К тому времени первые мои морские пехотинцы уже перебежали на борт галеры. Это новички, завербованные на Крите. Они в легких, кожаных доспехах и вооружены железными мечами длиной сантиметров семьдесят и шириной пять-шесть или топорами с узким длинным лезвием. Сражаются отчаянно и беспощадно, убивая даже тех, кто недвусмысленно дает понять, что сдается. Пленников, конечно, можно было бы продать, но ахейцы, что называется, дорвались. Останавливать их сейчас бесполезно, не услышат.

Больше никто на нас не нападает. Четыре купеческие галеры быстро уходят на север. Еще одна у борта парусника под командованием Эйраса. Она у дальнего от меня борта, вижу только мачту, но, судя по отсутствию звуков боя и неспешному движению ахейцев по палубе парусника, галера уже захвачена.

Три приза обошлись нам в восемь человек убитыми. Раненых было в три раза больше. Почти все убитые и раненые из новеньких, у которых доспехи были кожаными. Теперь у выживших новичков будет возможность обзавестись бригантинами, потому что все три захваченные галеры везли, в том числе, и железо в крицах.

Мы закрепляем призы лагом друг к другу и заводим буксирный трос на расположенный в середине. Тащить их будет мое судно. Доверять такую операцию Эйрасу пока рановато. Ему бы довести свой парусник до Губла без происшествий.

Глава 42

Гублские моряки изредка захватывали призы. Обычно это были пираты, напавшие на них. Охотиться за купеческими судами у местных судовладельцев пока что не в моде. Может быть, наш пример подскажет им фантастически прибыльный источник дохода, пусть и рискованный в такой же степени. Посмотреть на три захваченные галеры, заполненные самыми разными товарами, пришли все жители и гости города. Точнее, первую неделю каждый день у галер, вытянутых носами на берег, толпились зеваки, наблюдали, как мы распродаем добычу. О размерах её ходили самые невероятные слухи. В подтверждение этих слухов члены экипажей обоих парусников устраивали знатные попойки в припортовых трактирах.

Примерно треть причитавшегося мне железа я сразу переправил кузнецу Леарху. Будет ковать из него всё, что пожелают заказчики. Отдали ему свои доли железа и завербованные на Кипре, чтобы изготовил им доспехи. Это я посоветовал им сделать так, иначе промотают добычу бестолку и погибнут в следующем бою, а мне хотелось бы иметь опытный экипаж, а не набирать новый после каждого рейса.

Остальное железо у меня купили египетские купцы. Они привезли в Губл золото, папирус и полученные от нубийцев слоновую кость и шкуры жирафов, зебр, леопардов и носорогов. Шкуры первых трех зверей использовали для изготовления плащей или как диковинные ковры, а из толстых носорожьих делали щиты и канаты. Якоря на моих парусниках имели именно такие канаты. Переводчиком у купцов служил ни кто другой, как писец Хаемхат, приезжавший в крепость Джару, чтобы арестовать меня. Так понимаю, в Губле вместе с купцами он оказался потому, что был отчислен с государственной службы из-за невыполнения приказа. Хотя могу и переоценивать свою важность для фараона и его холуев. Это не помешало льстивому болтуну похвастаться знакомством со мной перед египетскими купцами.

— Мы с ним вместе служили в крепости Джару! — нимало не смущаясь, заявил бывший писец.

Я кивнул, подтверждая его слова. Мы ведь действительно прослужили вместе несколько часов. Тем более, что у купцов будет больше доверия к человеку, когда-то служившему их правителю. Видимо, нержавеющее железо покупали не первый раз, потому что бросили всего один взгляд на товар, после чего сразу приступили к торгу. Я продавал дешевле процентов на двадцать, чем хеттские купцы, поэтому египтяне забрали всё. Наверное, будут ковать из железа хопеши. Я видел такое оружие у нескольких богатых колесничих и думал, что оно привезено из Хаттии, как египтяне называли хеттскую империю. Теперь знаю, что хетты сражаются мечами из нержавеющего железа, считая хопеши, особенно бронзовые, оружием тупых нищебродов. Заплатили купцы нубийским золотом и стеклянной посудой, которая так нравилась моей жене Хане.

Кстати, финикийские купцы покруче не только египетских, но и даже таких же семитов, как они сами, из городов вдали от моря. Если последние торгуются, как умеют, иногда тупо упрямясь в цене, то первые делают это играючи, иногда вроде бы легко уступая, но почему-то всегда оставаясь в большем наваре. У меня появилось подозрение, что будущие сефарды — это потомки финикийцев, а ашкенази — всякий сброд, в том числе и потомки других семитских народов, которым не повезло (или повезло?) стать арабами.

Побывал на берегу и полюбовался нашей добычей и Варак. Четыре крупных крепких раба принесли его в паланкине, крыша и стенки которого были из льняной материи темно-красного цвета. Пузатый коротышка не соизволил покинуть свое транспортное средство, полюбовался захваченными галерами из положения полулежа и потребовал, чтобы я прибыл для разговора. Я снизошел в переносном и прямом смысле — по трапу. Уже знал, что Варак является смесью личного секретаря и премьер-министра правителя Губла, поэтому подарил ему расписной кувшин с милетским вином и нож из нержавеющего железа в ножнах из оленьей кожи, украшенной разноцветным бисером.

— Мне сказали, что галеры не наших соседей и не египетские, но я решил сам убедиться, — сказал Варак, маскируя обычное любопытство или жадность, ведь знал, что обязательно что-нибудь подарю, так здесь принято. — Это хаттские?

— Да, — подтвердил я, хотя вполне возможно, что принадлежат каким-нибудь врагам хеттов.

Главное, что не финикийские или египетские. Остальных, кто бы они ни были, грабить можно.

— Ты уже продал эти галеры? — спросил Варак.

— Да, — ответил я, хотя была только устная, ни к чему не обязывающая договоренность.

— В следующий раз не спеши продавать, покажи мне, — сказал он. — Хочу приобрести именно такие, небольшие, чтобы торговать с Пунтом.

Для торговли с Пунтом подходили любые галеры, и никто не мешал построить их на местной верфи. Как догадываюсь, Варак собирался получить галеры не просто дешево, а еще и поиметь, так сказать, чиновничью ренту. Это американцы будут верить, что время — деньги, а более умные народы знают, что в этой формуле пропущены слова, что правильно звучит она «время во власти — деньги». Причем, чем выше пост, тем время и деньги текут быстрее.