Народы моря
Шрифт:
— Месть — дело хорошее, особенно та, которую получил по наследству. Надеюсь, вы ее удовлетворили. Иначе мне придется отправить по домам всех ахейцев и тех, кто тоже пришел сюда, чтобы отомстить хеттам. В отличие от вас, все остальные здесь ради добычи, а вы перебили не меньше полутора тысяч наших рабов. Да и мстить не воинам, а женщинам и детям, уподобляясь хеттам — это не по-мужски, — сказал я.
Убивать хеттов, конечно, не перестали, но теперь делали это намного реже и незаметно для меня, потому что остальные воины с пониманием относились к мести ахейцев. Особенно забавно было то, что и дорийцы считали, что так и надо делать, позабыв, что и им ахейцы отомстят, если подвернется случай.
Глава 71
Мое войско движется дальше на восток по территории хеттов. Нам никто не мешает, не пытается остановить. Такое впечатление, что хетты не замечают нас или надеются, что мы быстро пограбим и уберемся восвояси. Добычи мы пока взяли маловато,
Встреча двух армий произошла неожиданно. По крайней мере, для моей армии. Может быть, у хеттов с разведкой было лучше, ведь им помогало местное население. Я каждый день высылал разъезды на колесницах в разные стороны. По возвращению они докладывали, что о хеттах ни слуху, ни духу. Скорее всего, делали вид, что ездили далеко, а на самом деле отсиживались где-нибудь в тенечке. Приближается лето, и с каждым днем становится все жарче. Да и тяжело на колесницах ездить по горным дорогам. Тут обычно перемещаются на мулах или ослах. Впрочем, по мере углубления в империю дороги становились все лучше, то есть, все шире. Если в приграничных районах были места, где колесница проходила с трудом, то теперь две могли разминуться свободно.
Мы как раз огибали с юга соленое озеро Татта, на берегу которого было много деревень солеваров, сейчас пустых. Узнав, какую резню мы учинили в Сахаппе, аборигены предпочитали убегать подальше или прятаться получше. На озере большая колония розовых фламинго. Когда они взлетают все вместе, небо розовеет, как во время восхода солнца. Впереди была большая долина с полями, засеянными злаками. Именно в ее начале нас и встретило хеттское войско. Я узнал о том, что враг рядом, вечером, когда остановились на ночлег на берегу речушки с чистой и холодной водой. Как догадываюсь, хеттский дозор случайно наткнулся на мой, когда тот, отсидевшись в тенечке, решил, что можно возвращаться в лагерь. Если бы ни эта встреча, напали бы на нас внезапно, рано утром или на переходе, когда колонна растянулась бы на несколько километров. Не уверен, что мое неподготовленное к сражению войско выдержало бы налет нескольких сотен колесниц. Как мне рассказал Джет во время похода на иевусеев, именно так хетты разбили армию фараона Рамсеса Второго возле города-государства Кадеш, расположенного в горах восточнее Финикии. Впрочем, Джет утверждал, что победили египтяне, но почему-то после битвы сразу подписали мирный договор и убрались восвояси. Заметив несущуюся во весь опор колесницу, которая подлетала на неровной дороге так, что оба ездока по всем законам физики должны были уже давно лежать мертвыми или искалеченными на обочине, я сразу понял, какую весть они несут.
— Трубить тревогу! — крикнул я трубачам, которые следовали вместе с моей свитой и на ночлег располагались неподалеку, а рабу Нецеру приказал: — Неси все доспехи и оружие.
Обычно я на день надевал только бригантину и брал с собой шлем, который нацеплял на колышек своей двуколки. У меня было две двуколки — колесница и одноконная с сиденьем, изготовленная по моим инструкциям. Обитатели Средиземноморья еще не доросли до «мирных» двуколок. Облачившись по-боевому, выслушал доклад дозора, сбивчивый, бестолковый. Говорили, что встретили большую хеттскую армию, но видели всего пять колесниц. Конечно, умный человек по капле воды догадывается о существовании океана, только вот вряд ли определит хотя бы приблизительную величину этого океана и место его нахождения. Для этого нужна дополнительная информация. Да и не тянули дозорные на умных. Скорее, на недисциплинированных лодырей. С дисциплиной в моем войске, как и в любом другом, виденном мною в эту эпоху, большие проблемы. Ее чтут только во время сражения и только потому, что за нарушение можешь быть казнен сразу, без разбирательства. Насаждать жесткую нецелесообразно, потому что армия добровольная: чуть что не так, сразу разбегается. Пытаюсь потихоньку приучать, в первую очередь тех, кто живет в Милаванде и не сильно предрасположен разбегаться.
— Поехали посмотрим, кто вас так напугал, — предложил я дозорным, а Эйрасу и Пандоросу приказал: — Постройтесь и ждите до темноты. Потом распустите людей и выставите три кольца охраны. Может быть, я вернусь поздно.
Еще с час было светло. За это время мы успели добраться до середины долины. Хеттские колесницы так и не встретили. Я уж было подумал, что дозорные приняли какого-нибудь местного воина со свитой за всю армию, но поднявшись на следующий холм убедился, что это не так. Мои дозорные вряд ли владели дедукцией, но одним очень чутким местом, которое хорошо развивается на войне, точно определили по разъезду из пяти хеттских колесниц, что нам навстречу движется большая армия. Она занимала всю большую долину, начинавшуюся за холмом. Хетты то ли остановились на ночь, то ли давно уже здесь. Может быть, ждут, когда подойдут подкрепления. Этот мы о них узнали случайно, а им убегающие от нас крестьяне наверняка каждый день сообщают наше местоположение.
Я подсчитал, сколько их в долине. Считал «блоками», поэтому результат приблизительный. Колесниц около тысячи. Умножаем на три члена экипажа в каждой. И пехоты, тяжелой и легкой, еще тысяч пять. Может, меньше или больше на несколько сотен, но, по любому, хеттская армия превосходила нашу, как минимум, раза в полтора. Слабым ее местом была пехота, особенно легкая, в которой, судя по доспехам и особенно щитам, много хеттских вассалов, которые вряд ли сложат головы за своего сюзерена.
У хеттов щиты деревянные, покрытые спереди кожей и с полукруглыми вырезами по бокам. В чем фишка этих вырезов, я так и не понял. В Сахаппе мы захватили много таких. Я поупражнялся с одним. Вырез с правой стороны щита позволял лучше работать копьем и мечом, хотя и это спорно, а вот с левой был явно ни к чему. Разве что для облегчения веса, но для этого можно было просто сделать щит уже сверху донизу. Тем более, что прямую доску изготовить легче, чем полукруглую. Остается последний разумный аргумент — маркер «свой-чужой». Враг уж точно не будет сражаться с таким щитом, предпочтет легкий круглый или более тяжелый и надежный прямоугольный или овальный, сужающийся книзу.
У хеттов с собой много собак, так что о ночном налете можно забыть. Насколько я понял, раньше они были кочевниками, пришедшими из причерноморских степей. Оттуда и любовь к собакам. Самыми ценными считаются овчарки-пастухи. Именно такие охраняли лагерь, точнее, мотались по нему в поисках, чего бы сожрать. Кормят их редко. Считается, что хорошая собака должна сама себя прокормить и еще хозяину что-нибудь принести. За такую платят, как за упряжную лошадь. Они похожи на короткошерстых кавказских овчарок, но мельче. Окрас близок к волчьему или серо-бурый. Может быть, послужат генетическим материалом для этой породы. Охотничьи собаки, гончие, дешевле процентов на сорок. Они еще мельче и более изящные, длинноногие. У этих окрас может быть самым неожиданным. В первую очередь ценятся рабочие качества, а экстерьер — дело десятое.
Я сползаю с гребня холма, встаю и иду к подножью, где ждет моя двуколка и свита на трех колесницах. В глазах воинов смутные предчувствия и мало веры в победу. Им впервой придется биться с хеттской армией, которая слывет непобедимой. Только вот не знают они то, что знаю я: непобедимых армий не бывает.
Глава 72
Утро было теплым и безветренным. На чистом небе ни одного облачка. Такое впечатление, что боги разогнали их, чтобы не мешали наблюдать за сражением. Моя армия стоит на краю небольшой долины, на полях, засеянных ячменем. Это основная культура у хеттских крестьян. Из ячменя пекут хлеб и варят пиво. При этом основным спиртным напитком считается вино. Склоны гор и холмов, окаймляющих долину, покрыты виноградниками. Боюсь, что хозяева полей на этой долине останутся без урожая. С востока к нам приближается хеттская армия. Впереди едут колесницы. Прямо по дозревающему ячменю. Лошади на ходу срывает уже налившиеся, сочные колосья. Следом идет широким фронтом пехота. Строй не держат. Наверняка хетты с вечера знали, что мы рядом, но ведут себя так, будто нас нет. Может быть, делают это преднамеренно. Мол, вы такие ничтожные враги, что для нас даже незаметны, а как только увидим, сразу вломим. Так что трепещите! И на кое-кого из моих воинов это произвело впечатление. Я определяю это по взглядам в мою сторону: не убежал ли я, не пора ли и им срываться?
Я стою на боевой египетской колеснице, захваченной в Сидоне, позади фаланги из четырех шеренг пикинеров с большими деревянными щитами и двух шеренг лучников. Четырехметровые пики пока что лежат у ног пикинеров, чтобы не утомляли и враг не узнал о них раньше времени. Наверняка вражеские лазутчики видели пики, но не знают, как именно мы будем использовать эти более длинные и толстые копья с маленькими наконечниками. У хеттов, как и у остальных народов Средиземноморья, копья длиной от двух до двух с половиной метров. Может быть, я сейчас закладываю базу для будущих греческих фаланг, вооруженных шестиметровыми сариссами. На флангах расположились наши немногочисленные колесницы, по два десятка на каждом. Они предназначены только для преследования убегающего врага, хотя могут пострелять из луков, когда хетты пойдут в атаку. Мы нападать не будем. Я не уверен, что фаланга не рассыплется, пройдя всего пару сотен метров.