Нарты. Адыгский эпос

Автор неизвестен

— Хорошо, что ты пришел, — ответил слепой иныж. — Пригодишься мне в повара.

— Исполню все, что прикажешь, — сказал Бады ноко.

— Вкусно поужинаю этим малышом, — пробормо тал великан. И громко добавил:

— Принеси мне из стада трех самых жирных овец. Поедим и ляжем спать.

Овцы слепого великана были быстры, как вихрь, но конь Бадыноко мчался, как молния. Нарт догнал трех самых жирных овец, принес их, освежевал, сварил.

"Плохо мое дело, — подумал великан. — Этому малышу удалось

поймать моих овец. В нем, значит, есть сила".

Мясо сварилось.

— Поедим, — продолжал великан. Бадыноко воз разил:

— Хочешь поесть — свари. А что я сварил, хватит только мне одному.

Бадыноко подсел к мясу, а великан встал, взял в руки пастушеский посох с крючком на конце и, спотыкаясь, пошел к стаду. Он нащупал самых тощих овец, — жалко ему было своими руками ловить самых жирных, он был скуп, — пригнал их, разделал и сварил. Бадыноко съел трех жирных овец, а великан — трех тощих.

Так и повелось: великан съедал каждый день трех тощих, Бадыноко — трех жирных, пока они не поели все стадо. Тогда Бадыноко предложил чудовищу:

— Давай поиграем, поборемся, вгоним в землю друг друга.

Великан испугался, но сказал:

— Я непрочь. Первая хватка — твоя, малыш!

— Если рвану, то вот так! — крикнул Бадыноко и, подняв великана, вогнал его в землю по колени.

Великан вырвался и вогнал в землю Бадыноко, но только по щиколотку. Тогда Бадыноко вогнал его по пояс. Великан вогнал нарта по колена. Тут рассердился Бадыноко и вогнал великана по самую шею.

— Теперь вырвись, великан, — сказал Бадыноко.

Но крепко держала злобного великана справедли вая земля: не мог он вырваться.

— Сравняю все бугры на земле, — сказал Бады ноко.

Он вынул меч и обезглавил великана. Тело чудовища осталось в земле, а голову Бадыноко привязал к седлу, сел на своего гнедого коня и помчался.

Прибыв к Хагуру, Бадыноко спросил:

— Узнаешь его?

Хагур поглядел на голову великана, с пустой глазницей посредине лба, и узнал голову убийцы своих братьев. Хагур подошел к Бадыноко и обнял его.

— Исполнил я свою клятву? — спросил Бадыноко.

— Исполнил, — ответил Хагур. — Я не сомневался в этом. Долго я искал нарта, который отомстил бы за моих братьев, ибо сам я не мог совершить мести: силы нехватало. Когда дошла до меня твоя слава, я подумал: "Бадыноко станет мстителем за моих братьев!" Я послал мою дочь, чтобы она привела тебя в наш дом. Коза, в которую ты трижды стрелял, и была моей дочерью. До сих пор остались на ее теле следы твоих стрел.

Сказав так, Хагур вышел и вскоре привел в кунацкую свою дочь. Она была красивей всех тонкобровых. Хагур обнажил ее спину: три рубца увидел Бадыноко на белоснежной спине.

— Возьми ее в жены, — сказал Хагур.

Но Бадыноко обнял однорукого нарта и сказал:

— Друг служит другу не ради дара. Нет ничего на земле выше бескорыстной дружбы. Хорошему другу оставляют все, — оставляю тебе твою смелую краса вицу-дочь. Она найдет себе нарта по сердцу. Прощай! Да будут дела твои достойны песни!

— Не я, а ты достоин песни! — воскликнул Хагур.

И сказывают люди: Хагур и был тем нартом, кто сложил песню о Бадыноко.

Бадыноко и Шужей

Был храбрый нарт по имени Хижа. Дни свои он проводил в битвах с одноглазыми великанами. Он редко бывал дома, а когда возвращался, то всегда с победой и большой добычей — с табунами коней и стадами овец. С этим добром он поступал так, как надлежит поступать истинному нарту: раздавал коней и овец бедным нартам.

Из близких были у Хижи только жена и друг — Бадыноко. Детей у него не было.

Однажды жена ему сказала, что зачала ребенка. Хижа обрадовался и уехал в поход на одноглазых великанов. Прошли месяцы, жена родила Хиже сына, а Хижа не возвращался. Первенец его рос без имени: ждали возвращения отца.

Когда безыменному мальчику минуло два года, жена Хижи созвала друзей и сказала:

— Я все время надеялась, что Хижа вернется, а те перь затосковала: может быть, моего мужа нет в живых?

Друзья решили:

— Мы отправимся на поиски Хижи. Не найдем его — домой не вернемся.

Но они вернулись — без Хижи. Вернулись через год и принесли весть:

— Обошли все дороги, а не встретили Хижи. Будь он жив — нашли бы его. Нет его, значит, в живых. Будь он убит двоими, прошел бы об этом слух. Значит, убил его один человек.

Когда люди узнали, что Хижа убит, стали они приходить к вдове Хижи, — разделить ее горе, ибо велики и благородны были дела Хижи. Лучшие друзья покойного сказали вдове:

— Память о Хиже осталась не только в людских сердцах. Сын Хижи — это живая память об отце. На стало время дать мальчику имя. Назовем его Шужеем. А чтобы в имени сына жило имя отца, назовем мальчика Хижоко Шужеем: так мы приблизим дитя Хижи к нашим сердцам.

Друзья Хижи дали его сыну не только имя. Они дали ему, по нартскому обычаю, коня и воинские доспехи.

Так мальчик, будучи уже трехлетним, получил имя. Был он рослый и крепкий, угадывался в нем будущий нарт. Он был похож на Хижу, и потому мать любила его особенно горячо, не расставалась с ним, не выпускала со двора.

Однажды вышло так, что мать, хлопоча по хозяйству, не заметила, как Шужей выбежал на улицу. Он впервые увидел своих сверстников. Они играли в игру взрослых: боролись. Шужею тоже захотелось поиграть с ними. Он сразу одолел всех, — кости их захрустели в его руках. Мальчики рассердились: