Наш человек в горячей точке
Шрифт:
Я посмотрел, не найдется ли ещё какой номер «Сегодня» в горе газет и журналов возле дивана. Нашёл субботний номер. Любовная история оказалась почти такой же, с тем что Лерка Мршич из Осиека была археологом, а её напарник был богатым неаполитанцем, у которого она, чисто случайно, обнаружила хорватские корни.
Хорошо.
Я написал заголовок: МИЛКА НАШЛА СВОЮ ПЕРВУЮ ЛЮБОВЬ В МЕКСИКЕ
И дальше прямо само пошло: Любовная история двадцатипятилетней Милки Радичич из Врбовца и Эдуарда Кастильо, который был старше её на четыре года, действительно
От этой истории меня отвлек звонок Сильвы. Она проснулась, там, в холле больницы, увидела моё сообщение…
Сильва сказала, что мальчику лучше, ему сбили температуру, Маркатовичу зашили губу, но его оставят ещё на несколько дней, потому что у него, кажется, сломаны два ребра. — Дерьмово! — сказал я. И добавил: — Завтра его навещу.
Она спросила, как идет дело с любовной историей.
— Смотрю твоё и копирую.
— Это надежнее всего, — сказала она. — Утром созвонимся.
Я продолжил писать: Приехав в Мексику, в именье Алекса Кастильо, за детьми которого она должна будет присматривать, Милка удивилась, увидев, что именье раскинулось рядом с горой, вершина которой окутана дымом. Младший брат Алекса, Эдуардо, объяснил ей, что они находятся у подножья вулкана Попокатепетль и поэтому все члены его семьи всегда держат под кроватью чемодан с самыми необходимыми вещами. Каждый Кастильо, практически с самого рождения, сказал Эдуардо, живет с чемоданом, готовым к дороге, что отражается на характере всех членов семьи и их взглядах на жизнь. Хотя до сих пор ни у кого из Кастильо не было нужды куда бы то ни было уезжать, они готовы в любой момент бросить всё и ринуться в неизвестность. Такова жизнь под вулканом, сказал Эдуардо Милке.
— Ну еще бы! — сказал я себе.
Эдуардо понравился Милке с первого взгляда. Да и она ему. Она была первой няней, которая не испугалась Попокатепетля и не сбежала. Он тут же понял, что Хорватия — это страна храбрых женщин. И очень скоро между Эдуардо и Милкой вспыхнула любовь.
Тут я остановился. Нужно подпустить чего-нибудь покруче, подумал я, слишком уж примитивно…
Тем не менее через шесть месяцев Милка должна была вернуться в Хорватию. Она и Эдуардо расстались у подножья Попокатепетля с мыслью, что больше никогда не увидятся. В тот момент она почти пожелала, чтобы началось извержение и Эдуардо взял свой чемодан.
Но тут из-за этих мыслей её начала грызть совесть, потому что для семьи Эдуардо это стало бы катастрофой, а ее желание было таким сильным, что она испугалась, как бы оно на самом деле не сбылось. Она подумала о самом страшном — началось извержение вулкана, а Эдуардо с чемоданом не успевает убежать… С такими мыслями она вернулась в Хорватию, где тут же узнала, что, пока её не было, Борно сошелся с Ланой, её племянницей, и это привело её в еще большее уныние. Кроме того, в те тяжелые мгновения никто не хотел её понимать, все говорили, что незачем ей было ехать в Мексику.
Неожиданно через неделю ей позвонил Эдуардо и сказал, что берет свой чемодан и едет в Хорватию. Она ужаснулась, что началось извержение вулкана, но он сказал, что дело не в этом. Я еду ради любви, сказал он, а Милка от облегчения и счастья расплакалась.
«Через некоторое время мы с Эдуардо обвенчались в Хорватии, потом поехали в Мексику и там обвенчались ещё раз», — написала нам Милка, добавив, что они решили жить в Хорватии, где она могла бы получить университетское образование, так как недавно поступила на геологический факультет.
Я подумал, что такой конец, с возвращением в Хорватию, выглядит притянутым за уши. Но надо понимать, что мы не можем показывать собственную страну как место, из которого все хотят сбежать. Как бы то ни было, я решил, что для Сильвы это совсем о’кей. Написал её адрес и нажал send.
Сильва позвонила мне в районе полудня. Она была довольна.
— Ты думаешь, это выглядит реально?
— Да кого это интересует, — сказала она. — Кому, в сущности, нужна реальная любовная история?
Потом она сказала, что у меня талант к этому жанру. И добавила, что с этим талантом я мог бы и кое-что зарабатывать, пока не найду что-то другое. Сказала, что если я хочу, она может пристроить меня в «Виолетту», это женский журнал, который выпускает ПЕГ, и я мог бы писать для них короткие любовные романы, которые они вшивают в середину журнала, а подписывать их нужно иностранными женскими именами. Публика не любит отечественные имена, им не нравится, как они звучат, сказала она, так что если я хочу для них писать, сейчас, когда у меня нет работы, никто и не узнает, что пишу я.
Как-то вечером мы встретились с ней за пивом в каком-то заброшенном кафе, где было полно зеркал. Она принесла мне тот гонорар, из рук в руки. Потом я слушал, как она с привкусом редакционной фрустрации, которую я уже подзабыл, говорила о Чарли, который после отставки Перо стал главным редактором. Роль главного его переродила… — Больше за мной не бегает, — сказала Сильва и машинально глянула в зеркало, видимо оценивая, насколько она располнела. Дарио, продолжала она, тоже продвинулся, ходит за Чарли как тень, вытеснив из игры Секретаря, которому очень трудна эта партийная работа на местах, холестерин у него подскочил выше потолка, и они могут отправить его на пенсию… Хозяин, об этом я знал, стал председателем национального теннисного союза, а в перспективе метит в Олимпийский комитет…
Слово за слово, пиво мы пили до закрытия, а когда официанты пригласили нас на выход, я сказал: — Пошли ко мне? На заправке можем взять ещё пива…
Она чуть помолчала и сказала: — Думаешь?
— Ничего я не думаю, — сказал я.
Мы смеялись и виляли на дороге.
Закончилось всё в постели.
После секса она заснула, а я лежал и дышал рядом с ней на разложенном диване.
Проснулась она через полтора часа — первые лучи света проникали через жалюзи — и увидела, что я с пивом сижу за столом.