Наша личная война
Шрифт:
«Аллах, если ты есть – помоги нам!» – горячо взмолилась я, собираясь падать на землю – сейчас наверняка начнётся стрельба.
– Всем стоять! – рявкнул Аюб, сбивая подсечкой наземь не торопившегося выполнять приказ Махмуда и приставляя ствол к его голове. – Одно неверное движение – и я разнесу ему башку. Стоять, я сказал!
– Вааа!!! – вслед за мужиками во двор вывалило, как мне показалось, всё народонаселение тейпа Бекмурзаевых – женщины, подростки, девчата, пара совсем молодых парней. – Оаааа!!!!
Шум стоял – жуткий. Хотелось заткнуть уши и немедленно
– Молодцы! – перекрикивая гвалт, похвалил Аюб. – Мы не собираемся стрелять, у нас только пара вопросов к хозяину. Мы поговорим и уедем. Если вы будете правильно себя вести, никто не пострадает. Ты!
Он кивнул в сторону взрослого юноши, застывшего неподалёку.
– Подойди сюда. Давай, смелее. Остальным – стоять на месте, не шевелиться!
Парень подошёл. В глазах его плескался страх – совсем ещё сопляк, крови не нюхал ни разу, наверное.
– Мы поговорим и уедем, – повторил Аюб. – Но при таком шуме говорить трудно. Давай, покажи, что ты мужчина. Загони женщин в дома, пусть сидят там и не мешают мужчинам общаться. Давай.
Парень кивнул и бросился выполнять распоряжение. Шапи тем временем приказал мужчинам сложить оружие и построиться на аллее в шеренгу. Они выполнили распоряжение, но нехотя – все смотрели на Махмуда. У юноши, которому Аюб дал поручение, ничего не получалось – женщины продолжали орать и не слушали его.
– Подними, – тихо сказала я, вставляя чеку гранаты обратно.
– Чего? – не понял Аюб.
– Хозяина подними.
– А, да, – спохватился Аюб – понял, что, унижая хозяина, мы ничего хорошего здесь не добьёмся. – Махмуд, вставай. Давай, давай – хватит валяться. Мы к тебе в гости приехали, а он спать завалился!
– Цх! – возмущённо хрюкнул Махмуд, грузно поднимаясь с земли. – Таких гостей…
– Давай, давай, нечего время терять! Скажи, пусть все лишние домой идут. У нас к тебе мужской разговор на два вопроса. Два вопроса – два ответа, и разбежимся.
Махмуд распрямился, отряхнул живот и прикрикнул на женщин. Те, видя, что хозяин вернулся в приличное положение, послушно развернулись и разошлись по домам, забрав с собой детей. Во дворе остались только четверо мужчин, стоявших на аллее в шеренгу, спиной к нам. И Махмуд. Вот так всё просто.
– Я тебя, кажется, знаю, – буркнул Махмуд, всматриваясь в лицо Аюба. – Ты Дадашев?
– Я тоже тебя знаю, – Аюб хмыкнул и сплюнул под ноги. – Шапи, давай!
Шапи побежал к калитке – Руслан и Лечи контролировали мужчин на аллее, направив им в спины стволы. Через минуту Шапи вернулся, в руках у него были топор и пять клиньев. Ни слова не говоря, он подбежал к крайнему дому слева и принялся забивать под дверь клин. Из окон других домов нельзя было рассмотреть, что он делает, – на всех крылечках красовались высокие резные перила, да и дома стояли фронтом в одну сторону.
– Это зачем? – насторожился
Да, зачем? Я бы тоже хотела знать, что на этот раз придумал наш развесёлый затейник.
– Мы сейчас тебе будем задавать вопросы, – пояснил Аюб. – Если ответишь неправильно, мы сделаем тебе больно. Ты будешь кричать, твои бабы опять во двор выбегут…
– Слушай, скажи сначала, что хочешь! – возмутился Махмуд. – Ты что вообще о себе думаешь? Врываешься, как последний федерал, оружием размахиваешь…
– Федералы – твои кунаки, – криво ухмыльнулся Аюб. – Зачем так говоришь о друзьях? Нам нужен Хасан. Отдай его, и мы сразу уйдём.
– Какой такой Хасан? – Махмуд изобразил удивление. – В моём роду такого нет. О ком ты говоришь, я что-то не пойму…
– Не придуривайся! – зло сказал Аюб. – У меня постановление ГКО Маджлисуль Шура, Большая Восьмёрка держит это на контроле. Не отдашь Хасана, мы убьём всю твою семью.
– Да пошёл ты со своим ГКО… – презрительно скривился Махмуд. – Ты что о себе думаешь, сын ишака?
– Времени нет, – пожал плечами Аюб и вдруг, вскинув автомат, дал очередь в спину крайнего мужчины, стоявшего на аллее.
– Ах! – Мужчина рухнул на аллею и забился в предсмертной агонии.
– Каждое твоё «нет» будет означать ещё одну смерть, – спокойно сообщил Аюб. – Ну?
Люди на аллее стояли без движения секунды три, осмысливали произошедшее. Затем они, как по команде, развернулись и бросились на наших бойцов.
«Та-та-та» – негромко прошелестели автоматы наших бойцов – ещё три тела упали на аллею.
– Шакал!!! – коротко рыкнул Махмуд и, выставив перед собой руки, неуклюже прыгнул к Аюбу, собираясь вцепиться ему в горло.
– А-ааа!!! – дружно завопили женщины в домах. – Аоо-оооо!!!
– Прыгучий, гад. – Аюб небрежно пнул Махмуда в пах и ударом приклада сбил его на землю. – Отвечай, придурок!
Шапи как раз успел забить клин под последнюю дверь. В двери всех домов тотчас же начали стучать, они тряслись от ударов – люди рвались выскочить на улицу. Но это было бесполезно, металлические массивные двери, забитые толстыми клиньями, превратились в ловушки. Послышался звон разбиваемых стёкол, крик стал сильнее. В решётки вцепились чьи-то руки, стали их дёргать изнутри. Какой смысл? Такие толстые решётки можно вырвать только тросом, прикреплённым к машине.
– Ты будешь говорить, сын осла? – буркнул Аюб, покосившись на калитку. – Тебе мало?
– Ты ответишь… – трясущимися губами шептал посеревший от гнева Махмуд. – Ты ответишь… Ответишь…
Я выглянула на улицу. Там, как ни странно, никого не было. Шум, поднятый семейством Бекмурзаевых, наверняка был слышен далеко. Но люди, судя по всему, не спешили вмешиваться в дела главы администрации, работавшего на федералов. Кто-то, видимо, сообщил, что к Махмуду ввалились свои, а не федералы. Я опять закрыла калитку и подумала: если сейчас Махмуд не «расколется», нам придётся туговато. Ума не приложу, как можно будет сделать полный обыск всех домов, где сейчас бились в истерике раздавленные горем домочадцы! Разорвут ведь на части, голыми руками…