Наша Любовь
Шрифт:
Конечно, хороши сами по себе реплики, которые сочинили для Бывалова-Ильинского сценаристы Н. Эрдман и М. Вольпин. Это же совершенные образцы канцелярского стиля: «Я не могу заниматься каждой балалайкой в отдельности», «Владея музыкальной культурой и лично зная товарища Шульберта», «Закройте дверь!», «Очистите палубу!», «Прекратите безобразие!» Но слова можно по-разному произнести, подать. Ильинский вошёл в образ Бывалова всем существом, если можно так выразиться, слился с ним.
Благодаря блестящей внешней характеристике, благодаря остроумному тексту характер Бывалова становится очевидным сразу же, в экспозиции. Ещё Стрелка целуется на пароме, ещё неизвестно зрителю содержание телеграммы-молнии, адресованной Бывалову, а он уже ясен. Он раскрылся в нескольких репликах, обращённых к посетителям
Секретаршу играла молодая, талантливая Мария Миронова. Играла блистательно. Эту роль никак не назовёшь второстепенной. Секретарша Мироновой стала как бы продолжением и развитием бываловского начала. Бюрократизм и подхалимство находятся в самом близком родстве. Миронова великолепно решила эту задачу. Она играла наглый, воинственный подхалимаж. Она не гнёт спины, не улыбается искательно, не робеет перед Бываловым. Она ему льстит, льстит грубо, развязно, с вызовом. Она нарочно разжигает его самолюбие... и он соловеет от её слов, он почти хрюкает от удовольствия: «Что, что, что вы говорите — чуткое руководство?»
На водных просторах...
Завязкой кинокомедии служит первое столкновение Бывалова со Стрелкой. Узнав о телеграмме-молнии из центра, Бывалов всполошился. Не вызов ли это в Москву? Он мечется по кабинету, приказывает «заложить кобылу», чуть не падает с балкона. Наконец, второпях садится на водовозную бочку и направляется к реке. Попутно мы показали хозяйство, которым «руководит» бюрократ Бывалов: кобыла расковалась, водовозная кляча делает подозрительные остановки у пивных, лодки не проконопачены. Добраться до парома так и не удалось. Приходится Стрелке кричать ему текст телеграммы с парома.
Телеграмма начинается так, что Бывалов млеет от счастья: «Вызываем Москву...», но кончается плохо: «Участников самодеятельности». Бывалов долго не может понять, вернее, осознать, что вызывают не его. Но, осознав, он принимает несколько поистине наполеоновских поз и выносит безапелляционное решение: отказать за неимением талантов! И тут же кричит ответ на паром Стрелке. Ответ начинается словами: «Совершенно секретно!» Но поскольку Бывалов от переживаний охрип, то Стрелка его не слышит. И Бывалов прибегает к помощи водовоза, а затем и толпы, собравшейся на берегу. Под его личным руководством люди хором орут: «Совершенно секретно!» Слова бюрократического секрета гулко разносятся по реке. Крика толпы пугаются свиньи на пароме. Паром отрывается от троса, его прибивает к берегу. Стрелка спрыгивает на берег и категорически отказывается передать бываловскую телеграмму — ведь талантов в городе много.
— Ерунда! — мрачно заявляет Бывалов. — В этом городе не может быть талантов!
Так рождается конфликт, завязывается действие. Вначале действие ведёт одна Стрелка. Пока Бывалов сокрушительно деловой походкой следует с берега к себе в кабинет, она доказывает ему, что в городе Мелководске множество талантов. Она рассказывает Бывалову, что некая Симка замечательно поёт арию Татьяны, и сама поёт эту арию; она втолковывает Бывалову, что некий Мишка отлично читает стихи, и сама читает отрывок из «Демона»; она убеждает Бывалова в том, что некий Гришка отлично пляшет, и тут же проделывает несколько неотразимых колен лезгинки».
Кинокадры из фильма «Волга-Волга»
«Это моё режиссёрское счастье, — любил повторять Григорий Васильевич, — что в фильме «Волга-Волга» снималась Любовь Орлова, которая могла делать всё. В фильме она превосходно поёт, пляшет, читает, но при всем при том остаётся письмоносицей Стрелкой — милой, простодушной Дуней Петровой, которая самозабвенно влюблена в искусство и непоколебимо уверена в творческих силах своих друзей. В роли Стрелки Любовь Петровна Орлова во всем блеске раскрыла замечательное качество своего дарования — умение сочетать эксцентрически комедийный внешний рисунок роли с подлинным лирическим чувством, с правдой человеческих переживаний».
Когда зритель смотрит «Волгу-Волгу», ему кажется, что все совершаемые Стрелкой действия, её выступления во всевозможных амплуа удивительно легко даются актрисе Орловой. А ведь эту легкость, изящество исполнения роли обеспечил настойчивый и кропотливый труд: раздумья, тренировки, репетиции.
«Уставала страшно, — признавалась Орлова, — но была несказанно счастлива! Роль почтальона Стрелки... вернула меня к образу простой русской советской девушки, весёлой, трудолюбивой и талантливой. Работа над этой ролью принесла мне новую неожиданную и большую радость.
Когда в газетах появилось сообщение о том, что мне предстоит играть роль девушки-письмоносицы, ко мне на помощь поспешили буквально сотни девушек-почтальонок. Мои добровольные помощницы отнеслись ко мне с такой сердечной заботой, точно от этого зависел их собственный успех в картине. Как передать чувства, которые испытывала я, читая эти письма — трогательные, доверчивые, дружеские? В них было множество предложений, рассказов о работе почтальонов, фотографий, описаний разнообразных случаев из практики письмоносцев, биографий. Меня приглашали понаблюдать работу письмоносцев, и одним из таких предложений я воспользовалась. В течение нескольких дней я разносила письма, газеты, журналы, стараясь проникнуться тем ощущением, с каким письмоносец входит в чужой дом, входит свободно, без неловкости или смущения, потому что знает, что вестей, которые он принесёт, ждут. И если Стрелка передала в какой-то степени черты, свойственные профессии советского письмоносца, то этим она обязана коллективным нашим усилиям — моим и множества добровольных помощниц».
Работа по-настоящему увлекала съёмочный коллектив. «Волга-Волга» в короткие сроки была отснята и смонтирована. Но её выпуску на экраны ещё предшествовали долгие споры. Так или иначе, фильм появился на экранах, и дружный миллионноустый смех кинозрителей заставил тайных и явных Бываловых посторониться.
...Что легче: рассмешить или разжалобить? Построить весёлый, озорной ход или уйти в сторону — к сентиментальности и трогательности?
Письмоносица стрелка и Бывалов
Один досужий американский доктор как-то подсчитал, что для того, чтобы заставить человека заплакать, необходимо воздействовать на 30 процентов его нервов. А рассмешить человека можно лишь в том случае, если смех воздействует на всю нервную систему. Этот вряд ли научный подсчёт всё же помогает сформулировать следующую мысль, давно всеми принятую за аксиому: гораздо проще растрогать человека, чем его развеселить.