Наша Любовь
Шрифт:
Мы победили...
В павильонах «Мосфильма» активно работал вернувшийся из Алма-Аты Константин Константинович Юдин. Его фильм «Антоша Рыбкин», законченный в трудном 1942 году, пользовался огромным успехом на фронте и в тылу. Юдин в качестве второго режиссёра фильма «Волга-Волга» прошёл на практике школу комедиографического мастерства и уже в 1939 году выступил с самостоятельной картиной «Девушка с характером». В 1941 году он начал работу над кинокомедией «Сердца четырёх», которую завершил в 1945 году. Тогда же, в год окончания войны, Юдин
Владимир Михайлович Петров, завершив работу над «Кутузовым», начал снимать чеховский «Юбилей» — ленту, по всем данным комическую.
Когда через четыре года в конце военных испытаний Григорий Васильевич Александров вернулся к «Звезде экрана», сценарий показался безнадёжно устаревшим. Пришлось начинать заново, включив в сценарий остросовременную проблематику. Теперь героиня будущего фильма работала над проблемой расщепления атомного ядра, а фильм стал называться «Весна». Консультировал «Весну» академик Петр Леонидович Капица, обаятельнейший учёный-физик, человек большой культуры, страстный поклонник искусства.
Профессор Никитина. Кадр из фильма «Весна»
Атомная бомба оказалась столь острой проблемой, что фигурировать в комедии ей, по трезвому размышлению, было рано. Тогда Александров попробовал превратить Никитину в рефлексолога, увлеченно экспериментирующего на обезьянах. Одну из главных ролей должна была играть забавная дрессированная обезьяна. Однако некоторые учёные и редакторы принялись столь ревностно оберегать авторитет И.П. Павлова, что и рефлексы пришлось оставить. Выход из положения подсказал Капица, предложивший остановиться на роли учёного в области солнечной энергии: загадочно и созвучно атомной энергии.
Петр Леонидович Капица — учёный с мировым именем и, пожалуй, один из самых близких к среде художников академик. А какова Любовь Петровна в академической «мантии»! Она была так же естественна в ней, как в рабочей спецовке ткачихи.
Фильм замышлялся довольно сложным в техническом отношении, а «Мосфильм» во время эвакуации был «размонтирован» и ещё не был восстановлен полностью. Однако выход из трудного положения нашли. Пражская студия «Баррандов-фильм» предоставила в наше распоряжение прекрасно оборудованные павильоны.
В Прагу в связи с работой над музыкой к фильму «Весна» приезжал Дунаевский. И чехословацкие друзья организовали цикл концертов Пражского симфонического оркестра под управлением Дунаевского. С оркестром выступала и Орлова.
С Николаем Черкасовым на съёмках фильма «Весна»
Голос Любови Орловой — голос эпохи. Не профессиональной вокалистки, голос каковой она, как теперь говорят, позиционировала в годы работы в музыкальном театре В.И. Немировича-Данченко, казалось, что это был лирический, патетический, исполненный духа советского патриотизма голос. С экрана лирические и патриотические песни Дунаевского шли в народ с голоса Любови Орловой.
Отношение к СССР, к советским людям всюду было восторженным, любовным. Нас встречали как близких, очень дорогих людей. О братстве говорили живые цветы на могилах советских воинов. Там, где в бою пролилась кровь советского солдата, обязательно памятная дощечка, горящая лампада, живые цветы. Песни Дунаевского в исполнении Орловой, проникновенном и страстном, вызывали сердечный отклик в народе.
Александров: «В Брно артисты, занятые на съёмках «Весны», выступали на стадионе. Десятки тысяч зрителей собрал этот концерт. Слушали благоговейно. Прямо со стадиона мы отправились на вокзал, чтобы вернуться в Прагу. Машина медленно ехала впереди многотысячного шествия. Жители Брно провожали нас. Они заполнили весь перрон и удивительно стройно и трогательно запели чешскую песню «В добрый путь». Машинист бесшумно тронул состав, и песня долго летела за нами вслед.
Очаровательная женщина — великая актриса
Съёмки «Весны» в освобождённой Советской армией Чехословакии, встречи с народом этой страны поддерживали в нас светлое, праздничное чувство. Этим фильмом мне хотелось передать чувство великого советского народа, празднующего победу над жесточайшим, бесчеловечным врагом. Есть такое понятие — «исторический оптимизм». Так вот, мне казалось, что музыкальная комедия «Весна» выражала это понятие».
Всенародная любовь — за жизнь получены десятки тысяч писем!
Эта реявшая в воздухе идея с блеском воплощена в кинокомедии «Весна». Но, что называется, план был с лихвой перевыполнен. В фильме заложена такая порция солнечной энергии, что с энтузиазмом обуздывает, вполне успешно обуздывает, профессор Никитина, которая способна радовать, согревать сердца миллионов людей во всех концах Земли. Социальный оптимизм, помноженный на доброкачественный юмор, связанный прочно с родственной, мелодической стихией музыки Дунаевского, это — «Весна», которой мы готовы упиваться, восторгаться вновь и вновь.
Ветер мира
Александров: «Весну» монтировали ударными темпами: фильм решено было представить на конкурсный просмотр Венецианского фестиваля 1947 года. В Италию путь лежал через Белград, куда меня и Л.П. Орлову доставил рейсовый самолёт. От Белграда предстояло добираться до Венеции по железной дороге. Прибыли в «свободный город» Триест. Таможенные власти запретили нам выходить из вагона. В течение пяти часов в раскалённом от июльской жары, отцепленном вагоне ожидаем решения своей судьбы. За 15 минут до отхода поезда нас перевели в купе вагона, на котором висела табличка: «Триест — Венеция». Мы умирали от жажды, но нам не разрешили и шага ступить в сторону, чтобы напиться. В купе, куда нас привели словно арестантов, уже сидел безмолвный, пожирающий нас глазами «тайный» агент.
Европу уже разделял «железный занавес». На границах была создана особо напряжённая обстановка, сказывались последствия наступившей «холодной войны».
Поезд Триест — Венеция пересёк границу Италии. На первой же итальянской станции его атаковала многолюдная толпа пассажиров с котомками, мешками, узлами. Посадка эта живо напомнила времена Гражданской войны в России. Прошло несколько минут, и были заняты не только все проходы и тамбуры, но и крыши вагонов. Однако в купе, где находились мы, советские артисты, сопровождавший нас безмолвный господин не впустил никого. Та ещё картина, жаль, не было возможности её снять.