Наша Маша
Шрифт:
Вот потолок над моей головой. Вот серая стена рядом. Вот подо мной койка. Вот на мне одеяло. Вот на полу одежда. Вот рядом со мной голый Дэрил. Что?!!
Я моргаю, тру глаза и щипаю себя за голый живот прямо ногтями, прямо до кровоподтека и жуткой боли.
Не сплю…
Комментарий к 44. День рожденья... грустный праздник? * hijo de puta – сукин сын (исп.)
====== 45. Столкновение с реальностью ======
Пока я раздумываю над тем, что мне делать и как мне быть, то есть бежать куда глаза глядят и там уже пытаться вспомнить, каким образом
Ну почему все совсем не так, как это было в моих мечтах? Где сияющие счастьем глаза? Где пахнущий ментолом нежный и робкий поцелуй, постепенно становящийся все более страстным и жарким? Где смущенное бормотание признаний в любви и всяких милых словечек, что я его котёнок, ангелочек и любимая девочка? Где хоть что-то, что смоет с меня прилипшее к каждой клеточке тела отвращение от пропахшей потом постели и от пропахшего перегаром, матерящегося, с морщинками, покрывшими вдруг все сероватого цвета совсем не молодое лицо, мужлана, который даже глаза открыть не способен, потому что они у него опухли так, что дальше некуда?!
– Дэрил, – робко пищу я, совсем позабыв о том, что собиралась выскочить из постели почти в чем мать родила, не считая моего красивенного комплекта белья, встать в эффектную позу, предварительно как-то застегнув расстегнутый лифчик, руки в бока, ножка вперёд, и гордо спросить, что все это значит.
– Какого, блин…
Дальше следует непереводимая игра нецензурных слов, и Дэрил сваливается с койки прямо на пол. От испуга, кажется. Неужели я так плохо по утрам выгляжу? Машинально втягиваю живот и начинаю постукивать зубами. Тоже от страха. Что меня сейчас просто вышвырнут в таком виде из камеры на потеху остальным. Ещё и расскажут, что это я сама такая шалава, приперлась к нему посреди ночи, изнасиловала его, лишив при этом невинности, и вообще…
– Дэрил, – умоляюще шепчу я, наблюдая за тем, как торопливо он натягивает на себя разбросанную по всей камере одежду, прямо ногой прямо в ботинке отшвыривая в сторону койки мои вещи.
– Какого ты здесь забыла?
– Это я у тебя хочу спросить. Почему я здесь? Почему мы…
Одевшийся Дэрил замирает и меряет меня, прикрывающуюся одеялом, недоверчивым взглядом.
– Типа не сама сюда приперлась?
– Я… я не знаю. Ничего не помню, – честно-пречестно отвечаю я, потирая ноющие болью виски.
Он мне не верит, это видно по его лицу. А я мысленно проклинаю тот факт, что мы сейчас в его камере. Вот если бы мы проснулись в моей, тогда бы уже я могла возмущаться и требовать от него объяснений. Но подождите… Если он так удивился при виде меня, то, может быть, между нами ничего и не было? Может быть, я просто допилась до чертиков и пришла к нему снова признаваться в любви? Умилилась ему, так сладко спящему, и прилегла рядышком? Стыд-то какой! Но это хотя бы лучше звучит, чем то, что я переспала с ним и сама ничего не помню! Хотя, может быть, оно и к лучшему, что не помню. Ведь почему-то сейчас мне уже кажется, что мне бы вряд ли понравилось…
– О, голубочки проснулись, – вдруг появляется в дверях нагло ухмыляющаяся голова Мэрла.
Он заходит в камеру и хмыкает, когда я натягиваю одеяло ещё выше, почти до самого рта.
– А вчера так не стеснялись! Прямо при мне тут друг друга раздевали, лифон свой мне чуть на башку не забросила. Я уж думал забрать в качестве трофея, но какой же это трофей, если самое сладкое братишке досталось?
– Че? – набычившись, ступает к брату Дэрил, в глазах которого мелькает что-то похожее на панику.
– А чего? Так накувыркались, что забыли, как добрый Мэрл не дал вам опозориться при всем честном народе и допинал вас, лапающих друг друга прямо на ходу, до камеры? Резинки только не подогнал. Но вы уж не обессудьте, времени не было. Ну ничего, судя по всему, Рыжик у нас целкой была, так что тебе, братишка, как честному человеку, придётся на ней жениться и продолжить род человеческий.
– Что? – испуганно пищу я и замечаю, что Дэрил впал в прострацию, глядя на койку.
Может, там кусок моей пышной попы из-под одеяла выглядывает? Я слегка наклоняюсь и с ужасом смотрю на кровавое пятно посреди простыни.
– Ну а что? Сама же говорила, что братишку любишь не можешь? Вот и построите образцово-показательную семью! Дэрилина в лес нахрен сбежит, то есть добытчиком будет, ты в год по бэбику рожать станешь, как раз и он с этим делом не перенапряжется, он у нас любитель воздерживаться. А так пришёл из лесу, дыхнул на тебя ароматом годовалого застоя в труселях, выполнил супружеский долг и обратно к белочкам, очухиваться. А ты баба крепкая, вон какие бедра, можешь сразу по двое рожать, и сисек на всех хватит прокормить!
Мэрл говорит и размахивает руками, а я уже вжалась в стенку и жду только одного – решительного слова от Дэрила, который вдруг в один момент теряется на секунду и меняет выражение лица с брезгливо-грозного на задумчивое. Под конец речи брата он даже кивать начинает. И тут мне становится совсем страшно. Тем более что Мэрл уже расписывает, как Дэрил по старой дружбе будет одалживать ему аппетитную пузатую женушку на пару… сотен ночей в год. А этот самый наглый Дэрил кивает с все большим энтузиазмом. Мамочки, да они больные!!!
– Нет! – кричу я так громко, что через несколько секунду в камеру врывается Рик и с выражением шока на лице смотрит на то, как я, дрожащая и перепуганная, сижу в постели Дэрила, прикрываясь одеялом, а рядом со мной стоят два страшных мужика!
Сейчас они мне именно такими и кажутся. Куда только вся сексуальность подевалась, а…
– Что здесь происходит? – пытается выяснить Рик.
Нет бы просто спас меня поскорей от этих извращенцев, закинув на плечо! Унес бы к себе и потом пару суток откармливал шоколадом и отпаивал ликером!