Наше преступление
Шрифт:
Что же происходит с нашим героем в преддверии трагических событий 1917 года? Лакмусовой бумажкой, определяющей дальнейший путь политиков и военных, армии и народа, стало отношение представителей разных слоев общества к событиям Февраля, к Февральской революции в России. Вот один из ярких очерков того периода редактора «Армейского вестника» (март 1917-го, № 486), под характерным и не менее актуальным в наши дни заголовком «Не трогайте Армию!»
«Недаром немцы, – пишет Родионов, – совершенно уверенно говорят о том, что они теперь без труда справятся с Россией, возлагая большие надежды на своих провокаторов и на пацифистскую пропаганду среди наших социалистов и рабочих». Признавая права разных классов и сословий, прозаик
Несколько иной по отношению к Февралю была в те дни позиция Верховного Главнокомандующего генерала Брусилова. В своей речи перед членами Государственной Думы, произнесенной 22 марта 1917 года («Армейский вестник» № 490) генерал констатирует: «Петроградский Совет рабочих депутатов мы уважаем. Рабочие и солдаты завоевали свободу. Честь и слава им за это. С этого началась наша свобода. Старое правительство сделало ошибки, которые и восстановили против него всю Россию. Уничтожение старого порядка было подготовлено. Армия будет верна Правительству».
Эта речь кажется мне началом конца прежней России, но 7 мая 1917 года («Армейский вестник» № 530) Верховный Главнокомандующий идет еще дальше и заявляет следующее: «Я такой же теперь революционер, как всякий член Совета солдатских и рабочих депутатов»... И, пытаясь сохранить разваливающуюся воинскую дисциплину и успокоить взбунтовавшихся солдат, генерал Брусилов чуть ли не ежедневно издает приказы о борьбе с дезертирством, обещает земельные наделы и обеспечение солдатских семей, призывает своих подчиненных думать сначала о своих обязанностях, а потом о правах и что только сочетанием прав и обязанностей можно выполнять долг свободного гражданина своего Отечества.
Но ни приказы Брусилова, пытавшегося в новых (благословленных им, кстати) обстоятельствах удержать армию от гибели, ни презрительное отношение авторов «Армейского вестника» (отражающих мнение русской интеллигенции) к никому не известным господам-социалистам, не уберегли Россию и ее армию от разложения и, в конечном счете, от поражения. Не уберегся и сам Родионов. И не уберег его на этот раз не кто иной, как бывший покровитель. Представители собрания военных депутатов частей штаба Юго-Западного фронта в открытом заседании высказали протест против нежелательного для них направления «Армейского вестника». Протокол и постановление собрания от 19 апреля 1917 года были доложены Верховному Главнокомандующему генералу Брусилову, который наложил на доклад резолюцию, опубликованную в Оповещении (так назван этот материал в 516 номере «Армейского вестника» от 23 апреля 1917 года). Оно гласит:
Есаулу Родионову предложить сдать должность редактора.Представить мне кандидатов на эту должность для выбора, а пока временно назначить кого-либо более или менее соответствующего.Редакция и издание этой газеты остаются при отделе генерала квартирмейстера.Собрание военных депутатов может представить мне свои пожелания и программу, которые будут приняты во внимание при составлении плана новой редакции.
Теперь по всему видно, что с уходом Родионова кончился и прежний «Армейский вестник». Газета за подписью капитана Мальцева сразу же становится бюллетенем, информ-листком со слепыми полосами, приказами, сплошной официальщиной. С ее страниц исчезают имена В.Гиляровского и И.Днипровского, А.Артамонова и других ярких очеркистов с передовой. А с 1 сентября 1917 года «Армейский вестник» был переименован в «Голос фронта».
И снова звонок Ирины Александровны Булгаковой. Оказывается, мы обе не заметили, что в том же томе Маковицкого говорится не только о «Нашем преступлении», но и об авторской надписи Родионова на книге, подаренной Толстому. Срочно звоню в Яснополянский музей. И что вы думаете:
В Москве, в Центральном Государственном военно-источеском архиве, в Лефортово, хранятся послужные списки солдат и офицеров I-й мировой войны. С вновь вспыхнувшей надеждой узнать еще хоть что-то о «моем» Родионове, принялась я за изучение новых архивных описей и архивных дел. Далеко не сразу мои усилия увенчались пусть относительным, но все же успехом. В архивном деле № 1045, фонд 2067, опись 2, на странице 135 прочла следующее: «Родионов Иван Александрович – есаул 39-й Донской казачьей особой сотни, штаб-офицер при военно-цензурном отделении». Как можно понять из записей, и.о. редактора Родионов назначается 5 мая 1915 года, а и.д. редактора – с 15 октября того же года. Документы сообщают, что Высочайшим приказом от 1 сентября 1915 года есаул Родионов был пожалован орденом святого Владимира 4-й степени с мечами и бантами. Награжден орденом святого Станислава 3-й степени 4 сентября 1915 года, орденом святой Анны 4-й степени Высочайшим приказом 21 октября 1915 года, орденом святого Станислава 2-й степени 21 марта 1916 года (дальнейшие записи неразборчивы). Этот водопад орденов и наград есаул Родионов получал, очевидно, не только за красивые глаза и благодаря покровительству генерала Брусилова и его супруги. За ними наверняка стояли и подвиги, и слава. Фиксируется также дата ухода с должности редактора – 4 мая 1917 года и приписка на полях: «Послужной список отправлен начальнику общ. участ. квартирмейстера 15 января 1918 года», то есть уже после революции. Почему? Ответ на этот вопрос может быть очень важным. А пока ясно другое: послужной список офицера Родионова искать в Лефортово бесполезно.
С помощью сотрудников архива я пыталась найти документы 39-й особой казачьей сотни, но между делами 35-й и
41-й сотен оказалась зияющая пустота. Жаль, конечно, но и то, что удалось обнаружить, красноречиво свидетельствует: на счету Родионова не только почетные боевые награды, но и не менее почетная по нынешним временам опала со стороны Советов солдатских депутатов, решение которых, как мы уже знаем, поддержал генерал Брусилов. Эта и многие другие ошибки стоили генералу и всей России ой, как дорого, и избежать лиха уже никому не удалось.
По совету работников архива я связываюсь с Ростовом, со специалистами по истории казачества. Однако ни послужного списка, ни новых биографических данных о Родионове мои собеседники не обнаружили. Зато сказали, что имя донского писателя Ивана Александровича Родионова уже появилось на страницах местных газет как незаслуженно забытое. Специалист по истории казачества прошлых веков Николай Семенович Корешков сообщил, что И.А.Родионов был начальником осведомительного отдела Всевеликого Войска Донского, в 1917 году избирался на Общеказачий съезд в Петрограде, а в 1918 году работал в газете «Донской край». Вначале я сомневаюсь, тот ли это Родионов? Но с помощью друзей, узнаю номер телефона ростовчанина Константина Николаевича Хохульникова, оказавшегося старшиной по внешним связям Союза казаков области Войска Донского. И разговор с ним повергает меня в шок.
– Я знаю о писателе Родионове немного. Недавно нашел его очерк в «Донской хрестоматии», изданной в 1918 году в Новочеркасске, и предложил газете «Советская Россия». Они его опубликовали 21 сентября этого (1991) года под заголовком «Слово казака». (Признаюсь, что упустила эту публикацию). Когда родился Родионов. – не выяснял, но умер он в 1940 году в Берлине.
– Как это? – переспрашиваю я в полном смятении.
Однако Константин Николаевич советует мне найти газету, где все объяснено.