Наши крылья растут вместе
Шрифт:
Рассказывая о Дубае, Даниэль понимал настолько привык жить там, что уже вряд ли покинет его. А может этот город просто ассоциировался с созданием самого себя? Именно в Дубае сбылась его мечта. Именно этот город подарил широкие просторы неба, открыл путь в облака, проложил длинную взлетную полосу к заветной цели. Самый величественный в мире, самый красивый, самый богатый, самый непредсказуемый, в нем выживали сильнейшие, самые лучшие и Даниэль был одним из них. Другие не проходили отбор, этот город помимо красоты и величия, обладал жестокостью,
Он замолчал, вспомнив, как вез Оливию по ночному Дубаю, он видел, как зачарованно она любовалась огнями высоких зданий. В тот момент это злило его. Он проклял все на свете, что предложил довезти ее до отеля… Который находился через дорогу… Он вез ее через весь город… Она влепила ему пощечину. Впервые в жизни женщина ударила его. Почему она не сделала это, когда он уложил ее на кровать в гостинице Рима? Может пощечина привела бы его сознание в порядок? Но она напротив— отрывала пуговицы с его рубашки, пытаясь добраться до его тела…
— Даниэль?
Голос Паулы заставил вернуться на землю. Сознание вернулось, а тело нет. Оно жило своей жизнью от его мозга.
— Я не хочу говорить о работе, — произнес он, беря чашку с кофе, пытаясь привести свое дыхание в норму. Оно тоже, видимо, не подвластно ему, — расскажи о себе. Где ты работаешь?
— В институте, как твоя мать, преподаю историю стран Европы. Сейчас занимаюсь изучением новой Англии. Ты был в Англии?
Даниэлю захотелось встать и уйти. Но он не мог этого сделать:
— Был, — сухо ответил он, — в Лондоне.
— Ой, как здорово! — Она хлопнула в ладоши.
На секунду ему показалось, что она возьмет блокнот и ручку, попросит его рассказать подробности и будет записывать каждое слово.
— Но это опять моя работа, о которой я не хочу сейчас вспоминать.
И хотя Джина Паркер оставила только хорошие воспоминания, ему все — таки не хотелось сейчас думать о прошлом. Он приехал забыть, а получается каждый разговор ведет его обратно к воспоминаниям. Но самым важным было то, что он не сдержал слово, обещанное Джине. Он не позаботился о ее дочери, как она просила. Она доверила ему самое дорогое, что у нее есть, а он, мерзавец, воспользовался этим. Джон Паркер убил бы его за это, если был бы жив.
Сейчас было проще об этом не думать.
Даниэль вымученно вздохнул, слыша на дальнем плане голоса присутствующих. Он пропустил их разговор, кажется, Паула рассказывала о себе и надо было хоть взглянуть в ее сторону. Даниэль поднял глаза, встречаясь со взглядом старшей сестры. Сильвия, сидя за ноутбуком, наблюдала за братом. Он натянуто улыбнулся ей и перевел взгляд на Паулу.
Говорить много не хотелось, он больше молчал и слушал.
— Ты стал таким молчаливым, братец. Тебя не узнать, — улыбнулась Сильвия и слегка стукнула его локтем в бок.
Обычное явление между ними. Но это было раньше. Раньше он бы ей ответил тем же, но сейчас лишь недовольно покосился на нее.
— Вот, черт, — возмутилась
Он улыбнулся, слыша ее заключение. Сильвия всегда была хорошим психологом и зря она бросила работу.
— Я просто устал. Разница во времени, понимаешь?
— Не понимаю. Это мне говорит человек, который по привычке не должен ощущать разницу во времени.
— Я не робот, Сильвия.
— Дело не в этом, Даниэль, — буркнула она, — что ты натворил, раз внезапно стал таким тихим?
Кого — то она напомнила ему… Сто ответов на каждое его слово. Они с Оливией нашли бы общий язык. Кажется, такие женщины преследовали его с самого рождения:
— Как ты ее терпишь? — Даниэль посмотрел на ее мужа, но тот пожал плечами:
— Любовь творит чудеса.
— Действительно, чудеса, — прошептал он и снова перевел взгляд на Паулу.
Под его взглядом она скромно опустила глаза. Такая должна быть жена— тихая и скромная, не бросающая вызов мужчине. Паула была идеальна в этом.
Он вспомнил слова Марка про женитьбу, как выход из сложившейся ситуации со сплетнями. Стоит серьезно подумать над его словами. Может, Марк прав и пора уже наконец поставить точку в этом вопросе, убив двух зайцев одним выстрелом— создать наконец семью и опровергнуть слухи.
— Какого быть капитаном на самом большом самолете в мире? — Большие карие глаза Паулы пристально изучали его лицо, — извини, что опять про работу, но мне безумно интересно это узнать.
Он понимающе кивнул. Говорить про самолеты он мог бесконечно. Вот только сейчас было больно думать о них:
— Большая ответственность, большой экипаж, большой самолет, — он грустно улыбнулся, — последнее слово всегда за мной и иногда очень сложно принимать решение от которого зависит жизнь людей. Это тяжкий труд морально и физически. Но мне моя работа приносит удовольствие.
— Много было случаев в твоей летной карьере, где требовалось не простое решение? — Этот вопрос задала Сильвия, оторвавшись наконец от ноутбука.
— Не много. Но были.
Он рассказал пару таки случаев, один со вчерашним «фаршем из птицы», другой с отказавшими двигателями. Он рассказывал и улыбался, погрузившись в воспоминания. Все внимательно слушали его, лишь мать временами вскрикивала, хватаясь за грудь. Лучше бы она не знала, что приходится испытывать ее сыну.
Через пару часов все разошлись, Мария убирала со стола посуду, напевая знакомую из детства мелодию. Даниэль улыбнулся, чувствуя тепло внутри, которое окутало его, выкидывая из его души все мысли последних дней. Он старался ни о чем не думать. Просто забыть. Просто отдыхать. Он подумает об этом потом, через три месяца. За три месяца утечет много воды, он и не вспомнит про англичанку и ночь в гостинице Рима. Это была ошибка. Он впервые что— то сделал не подумав, в тот момент он вообще мало думал.