Наши нравы
Шрифт:
Даже старый неудачник — и тот на мгновение, изумился при виде «кроткой малютки», в виде ангела страдания, но это было мгновение. Вслед за ним, он грустно улыбнулся и отвел глаза.
— Бедняжка! — пронеслось между дамами при первом взгляде на Трамбецкую.
— Изящная, прелестная женщина! — передавали шепотом мужчины.
В местах, где сидели почетные посетители, заметно было некоторое оживление. Многие зашевелились на своих местах, засматривая через кресла членов суда на Валентину. Даже его превосходительство, Сергей Александрович
— Очень… очень пикантная женщина, ваше превосходительство! — шепнул ему на ухо сидевший рядом знакомый военный генерал.
Его превосходительство вдруг сделался серьезен и сквозь зубы процедил: «Не нахожу!» — несколько шокированный фамильярным замечанием военного генерала.
Невольно Валентину сравнивали с мужем. Какой контраст! Угрюмый, мрачный, с лихорадочным взглядом и какой-то загадочной улыбкой, он казался таким злым перед этим симпатичным созданием. Достаточно раз взглянуть на обоих, чтоб искренно пожалеть бедняжку. Общие симпатии были на стороне Валентины.
Ее превосходительство Анна Петровна отвела бинокль и, обратившись к Никольскому, заметила:
— Право, эта Трамбецкая внушает сожаление. Я начинаю даже думать, что муж довел ее до крайности, и она, как женщина, не воспитанная в строгих правилах, бросилась во все тяжкие…
Евгений Николаевич усмехнулся про себя и подумал: «Пока „кроткая малютка“ превосходно ведет роль, как будет дальше?»
Но и дальше Валентина вела роль отлично. На замечание председателя о том, что она может отказаться от свидетельства, Валентина чуть слышно ответила, что она готова исполнить свой долг, надеясь, что ее показания не повредят мужу.
Она рассказала все, что знала по этому делу, вскользь коснулась беспокойного характера мужа и «ужасного недуга», которому он подвержен, и подробно описала сцену, когда муж явился к ней и отнял ребенка. О, это была ужасная сцена! Конечно, она не обвиняет мужа, — он отец; но ведь и она мать.
Во время рассказа Валентина должна была несколько раз останавливаться. Сдержанные рыдания мешали ей говорить, и судебный пристав два раза подавал ей воду. Валентине предложили сесть.
Трамбецкий жадно слушал показание жены и тоскливо взглядывал наверх. К чему она говорит ложь? О господи, неужели она даже и теперь будет продолжать лгать? Ведь там, наверху, сидит Коля…
А мальчик жадно слушал, подперев ручонками свою большую голову, и ненавистью сверкали глаза ребенка.
— Тетя… тетя… ведь это все неправда!.. — говорит он Прасковье Ивановне, сидевшей около него. — Мама обманывала папу!..
— Тише… тише, родной мой! — шептала добрая женщина.
— Так зачем же она лжет?.. Я никогда не пойду к ней… никогда! Я не хочу знать маму… бог с ней…
Валентина между тем кончила. Она как будто и ни единым словом не обвинила мужа, но общее впечатление из ее рассказа
Начался допрос сторон.
Молодой прокурор очень хорошо понял, что свидетельница возбудила доверие в присяжных и что показания жены будут прекрасным материалом для обвинения мужа.
Он повел допрос с большой ловкостью.
Худощавый, изящный блондин допрашивал Валентину нежным, ласкающим слух баритоном, отчеканивая слова с той аффектацией, которая так идет к молодым прокурорам.
— Свидетельница! Вы, если мне не изменяет память, упомянули в вашем правдивом и беспристрастном рассказе, что ваш супруг страдал каким-то недугом?..
— К сожалению, да! — чуть слышно проронила Валентина.
— Не можете ли вы объяснить, каким именно?
Валентина молчала.
— Быть может, он был подвержен каким-нибудь болезненным припадкам?
— О нет…
— Быть может, он неумеренно употреблял спиртные напитки?
— Это было…
— Он пил запоем?..
— Мне так тяжело отвечать, что я просила бы не спрашивать об этом.
— Свидетельница! В день посещения вашим мужем дачи, не заметили ли вы особенного возбуждения в Трамбецком?
— Он был очень взволнован…
— Грозил он вам пистолетом?
Валентина опять замолчала.
— Вы не желаете, свидетельница, отвечать на этот вопрос?
— Нет…
— Так-с… У него был в руках пистолет, когда он явился к вам на дачу?..
— Был…
— Он махал им или нет?..
— Я не помню.
— Так-с. Так-с. Вы не помните, но вы, однако, видели пистолет в его руках?
— Видела.
— И не помните, махал ли он им?..
— Не помню.
— Хорошо-с. Я не буду больше касаться этого вопроса, понимая, как вам тяжело вспоминать об этом обстоятельстве. Скажите, пожалуйста, ваш муж прежде служил?
— Служил.
— Не знаете ли, сколько мест он переменил в течение того времени, как вы с ним познакомились?
— Не припомню. Я слышала от него, что он много мест переменил.
— Отчего же он переменял места? Не уживался или просто любил менять места?
— Я, право, не знаю.
— Вы не знаете? Очень хорошо-с. Если вы этого не знаете, то не знаете ли вы, имел ли ваш муж какие-нибудь занятия в последнее время?
— Он служил у нотариуса в конторе.
— Большое он получал жалованье?
— Кажется, небольшое…
— А до того времени было у него место?
— Не было.
— Не было, так что супруг ваш жил на ваш счет?
— У нас были общие средства.
— Так-с. Что побудило вас просить отдельный вид на жительство?
— Мы расходились во взглядах…
— Вы и раньше разъезжались с ним?..
— Да…
— И снова согласились сойтись, предполагая, что супруг ваш более не страдает недугом?..
Но так как Валентина опять ни слова не ответила, то молодой человек спросил: