Наши нравы
Шрифт:
— Обещают, а вы, Савва Лукич?
— У меня плевое дело, Хрисанф Петрович! Путаюсь здесь за деньгами…
Они снова пожимали широкие лапы и расходились, словно два ученых зверя, понимающих, что нельзя вцепиться друг другу в горло при публике.
Каждый про себя говорил:
— Скотина, врет-то как!
С подозрением в сердце расходились они, стараясь угадать, чьи шансы стоят в данную минуту лучше.
Савва спускался с лестницы, обескураженный этой встречей.
— Злодеи! — говорил он, вспоминая чиновников. —
Из департамента снова рысак носил Савву по городу. Надо, было ехать то к влиятельному сановнику, то к влиятельной даме, завернуть к «Каролине», — так прозвал Савва любовницу Егора Фомича, — чтобы чухонка зудила старого греховодника, побывать у дамочки его превосходительства; явиться к старой хамже, председательнице благотворительного общества, пожертвовать пять тысчонок и запустить словечко; мигнуть камердинеру; поговорить с директором канцелярии, заехать к князю Z, побеседовать с ним о покупке его имения. Князь Z человек очень нужный, но ни паев, ни промесс не берет, ни боже мой, а имение у него купить — это другое дело.
Хорошо Савва знал людей и недаром же утверждал, что редкого человека, по нынешним временам, нельзя купить со всей его амуницией.
— Всем деньги нужны, — весело смеялся он и везде хлопотал, со всеми говорил, как с кем требовалось.
У влиятельного господина Савва оставил только памятную записочку, красиво перебеленную и составленную благоприятелем. В записочке, очень краткой записочке, перечислялись выгоды дороги и выгоды предложенной цены.
Беседы долгой тут Савва не вел. Он только почтительнейше просил его высокопревосходительство обратить милостивое внимание на патриотическую дорогу и заявил, что высокий патриотизм его высокопревосходительства позволяет ему, недостойному мужику, надеяться, что дорога не попадет в жидовские руки.
— Разве жидовские? Я слышал, Сидоров конкурент ваш.
Савва как-то конфузливо опускает глаза и так деликатно молчит, что его высокопревосходительство вынужден спросить:
— Разве Сидоров подставное лицо?
— Как будто, ваше высокопревосходительство, такое дело. Фирма-то русская, а дело жидовское…
— А…
Савве довольно этого «а!», произнесенного ветхим высокопревосходителыным сановником, не любящим евреев, тем более Савве довольно, что Савва и к неподкупному ненавистнику евреев нашел лазейку, хотя и нашел не без труда.
Долго не знал он, как подойти к его высокопревосходительству. Собирал справки насчет добродетели его высокопревосходительства, но оказалось, что, вследствие глубокой старости, добродетель его неприступна, ни к какой даме его высокопревосходительство не питает особенной склонности, а сам отличается редкою честностью.
— Нет ли, по крайности, у него жены или детей? — допрашивал Савва знающих людей.
— Ни жены, ни детей, старик холостой.
— Быть может, сродственники?
— И сродственников нет…
Задумался Савва. Старик был
— Не может быть, чтобы у старика так-таки никого и не было… Верно, кто-нибудь да есть! — решил Савва и вытребовал другого языка.
Оказалось, что Саввины предположения оправдались. У старика был незаконный сын.
— Каков таков сын?
— Кутящий!
— Старик любит сынка-то?
— Очень даже любит!
Савва просветлел, познакомился с сыном, и дело сладилось. Вот почему Савва, как только его высокопревосходительство произнес «а!», поспешил откланяться, удостоившись на прощание получить два тонкие, худые и сморщенные пальца неподкупного старика.
Для визита к влиятельной даме Савва выискивал какой-нибудь предлог и выбирал время, когда дама бывала одна. С одной легче беседовать по душе, и Савва беседовал, зная хорошо, что влиятельная дама — дама, очень любящая деньги.
Оттуда ехал он к Каролине и с молодой, приглуповатой чухонкой обращался уже без всякой церемонии, поручив писарьку обрабатывать Готлиба.
Одним словом, Савве приходилось добираться до зверя сквозь тесный ряд самых разнообразных личностей, прямо или косвенно имеющих влияние.
Все, самые интимные, отношения всех пятнадцати членов совета, которые должны были через неделю решать участь Саввы, были превосходно известны Леонтьеву, и он эксплуатировал их с опытностью хорошего сердцеведа.
А деньги таяли, точно снег… Уже несколько сот тысяч прошло между рук, не считая промессов…
Приходилось еще торговать имение у одного неподкупного человека, князя Z.
Савва пронюхал, что князю Z очень нужны деньги, и он ищет случая продать имение. Савва переговорил с главноуправляющим об имении и попросил личного свидания с князем.
В роскошный барский дом известного петербургского аристократа, князя Z, поднимался теперь Савва, после того как уже успел загонять лошадь.
О посещении Саввы князь был предупрежден, и Савву приняли.
— Пожалуйте в кабинет! — сказал ему камердинер, провожая до дверей.
В кабинете за письменным столом сидел красивый плотный брюнет лет сорока или за сорок, с умным, выразительным лицом, не обличавшим, однако, характера.
При входе Саввы князь привстал из-за стола и, протягивая руку, проговорил:
— Очень рад познакомиться. Прошу садиться.
Савва быстрым взглядом оглядел князя и заметил, что князь был взволнован, хотя и старался скрыть это под маской холодной вежливости.
Он знал, что у князя разыгрывалась семейная драма.
В городе говорили, что князь был очень несчастлив в семейной жизни и собирался расходиться с молодой женой, состояние которой он растратил.
«Видно, имение-то до зарезу нужно продать. Как раз в центру попал!» — додумал Савва.