Наши все дома!

Петров Макс

Я присел, уцепился пальцами за ржавое кружево, потянул — ух, блин, такой кладенец, пудовая гиря и та полегче будет… перехватил двумя руками, подбежал и с короткого замаха опустил ребром на макушку твари. В руках отдалось мерзким хрустом — и зомбячка буквально осыпалась мне под ноги. Встанет или нет? Какая разница — я не Кювье, чтоб в костях копаться. Кинул решетку на тело, отпрыгнул, заорал все еще не пришедшему в себя парню: «Ноги, ноги делай!» — и первым побежал к выходу.

Когда ступеньки выхода были уже рядом, сзади раздался крик: «Стоять!» Характерный такой, с очень ясными интонациями. Менты. Суки, где вы минуту назад были? А теперь картина маслом — убийца взят на месте преступления… Ну вот уж фиг — я хоть и не легкоатлет, но у меня полста метров форы, а пока ты, козел ленивый, до выхода доскачешь — хрен ты догадаешься, куда я метнусь. Я добавил — второй раз за сегодня отрабатываю ускорение,

веселая жизнь началась. Сзади послышался топот нескольких пар ног, опять крики, лязг затвора. Неужели стрелять решатся? Не, не в кого сейчас будет — проем лестницы закроет… Выскочив наружу, я резко сменил направление бега — просто развернулся вокруг перил и заскочил за палатки с пивом и прочей мелкой жрачкой. Восьмой час, сумерки уже, хрен найдут. Судьба парня меня волновала мало — от укуса я его спас, а уж от ментов как-нибудь отбоярится.

За палатками было тихо, темно и грязно. Осторожно, стараясь не зашуметь, я прошел вдоль ряда, хотя можно было бы особо и не таиться: вечерний поток машин надежно перекрывал все звуки. Я не видел и не слышал, что происходит у выхода из метро, и было мне откровенно страшно. Ведь как ни крути, а только что я совершил убийство. Пусть психа, опасного для окружающих, но ведь убил же, причем со спины, не пытаясь образумить или обездвижить. Если сейчас меня возьмут менты — хрен я чего докажу, потому что и доказывать нечего: «превышение пределов необходимой обороны» нарисуют с ходу, а если постараются, то и убийство вполне могут. А дуру ту, может, и вылечить можно. Это бешенство в финальной стадии неизлечимо, а тут — хрен его знает, что за болезнь. Может, и я уже больной: вот так с ходу схватил что потяжелее — и по кумполу… Девку молодую, между прочим… Ладно, что сделал — уже не вернешь. Теперь бы от ментов уйти суметь и до машины добраться… А что сделано и что дальше делать — подумаем, когда все дома соберемся…

Выждав минут пять, я вышел из-за ларьков, делая вид, что поправляю штаны. Если менты меня и увидят — решат что «в кустики» отходил. Ограбят рублей на сто и отпустят — дело-то житейское. Не могли они меня разглядеть и запомнить: далеко, освещение хреновое… Однако никто моего выхода не заметил. Вообще людей на улице было немного, только у перехода собралась небольшая толпа — ну да я-то как раз знаю, что там произошло, так что смотреть не пойду… Уже свернув на Ивовую, заметил еще одного ковыляющего «психа» и на всякий случай обошел через двор.

Ключи от машины у меня с собой, так что домой подниматься не было надобности. Застоявшийся мотор запустился со второй попытки, и я решил дать ему хоть немного прогреться, а заодно помыть окна — от взвешенной в городском воздухе сажи и пыли они зарастают чуть ли не на глазах. Заняло это у меня минуты две — пока побрызгал незамерзайкой из флакончика, пока резиновым скребком протер… Не люблю грязное стекло: хотя вроде бы и видно через него, но как-то напряжно с таким ездить. А вот по сторонам смотреть надо бы почаще — мало ли кто тут бродит в темном дворе. И точно — вон он, нарисовался, кросафчег. Похоже, тот, которого я по дороге обошел, — значит, как-то он меня почуял и заковылял вслед… Я быстренько заскочил за руль и дал ход, не дожидаясь встречи. Как только машина тронулась, «псих» потерял ко мне интерес и замер прямо где стоял. Неподвижно, как выключенный робот. Ну и пусть тут стоит, а у меня дела есть поважнее.

Улицы были полупусты. Видимо, многие уже поняли, что что-то происходит неладное, и сидят по домам. Правильно делают, кстати. Но это те, у кого все дома, а у меня дома только кошки… А может, по радио что интересное скажут? Вообще, я радио почти не слушаю — раздражает бессмысленный треп диджеев, у меня своя фонотека, но как бы повод достаточно серьезный, чтобы треп их стал хоть немного осмысленным… Включил, тыркнул автонастройку — пусть поищет. Музыка… музыка… так, болтают чего-то… а, нет, о футболе… Зомби тоже может играть в баскетбол… а в футбол — может?.. Опять музыка… вот какая-то говорильня. К нам в студию дозвонился… да по фиг, кто дозвонился, информативное что-нибудь скажете?

«Я сегодня видел, как военные стреляли в этих… ну, странных людей, которые появились на улицах. Они не убегали — наоборот, шли на солдат. Нет, не бежали, просто шли. Солдаты стреляли, но те никак не падали, тогда солдаты отступили, и стал стрелять БТР. Да, от его снарядов падали, некоторых вообще на части разрывало. Но эти части продолжали ползти. Нет, не все. Только те, которые были с головой. Потом солдаты начали стрелять в голову — и после этого никто уже не полз».

Опа, какие новости… Это уже не рокерские сапоги, это тяжелый пулемет. Да из него слона завалить одной пули хватит, не то что человека! А вот насчет головы уже интереснее.

Первый

случай, с седым бомжом: очередь через все тело, включая голову, — убили. Я ту суицидницу по голове бил, и она упала сразу. Похоже, тоже убил. А в тело — даже пополам порванные, еще ползут… Нет, это уже точно не люди. Зомби? Может, и зомби. «Не бывает», я знаю. А так, чтоб из КПВТ [16] в тушку, а он встает — так бывает? Не, так еще больше «не бывает». Журналюгам соврать не проблема, и звонильщик подставной не проблема, да только вот не похоже это на подстановку. Вспомнил взгляд зомби, того, первого, у мусоровоза — не, никак не похоже.

16

КПВТ — крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый. Устанавливается и на колесных бронетранспортерах (БТР).

Ездить по пустой Москве — легко и приятно. И двадцати минут не прошло, как я уже подъехал к офисному комплексу в Бибирево. Шлагбаум открыт, точнее, снесен напрочь, изнутри наружу. Кто-то выехал, не дожидаясь пропуска. Подумал секунду — и решил ехать прямо к дверям. Вкатился на ведомственную стоянку, развернулся аккуратно, задом подвинулся поближе к входу. Мало ли что. За стеклянной дверью замаячил охранник в черной чоповской форме и с «сайгой» на ремне, сделал пару шагов на выход, но лениво и вымученно. Помаячил — и назад: наружу выйти «ниасилил». Я тоже не торопился, достал телефон.

— Я подъехал, стою прямо возле вашей двери. Выходи.

— Ага, сейчас иду. Жди в машине.

— Уже жду.

Минут через пять на внутренней лестнице появилась моя Солнышка. На всякий случай выйду встретить. Хоть и расстояние метров десять, а кто его знает. Похоже, безопасных мест и ситуаций скоро в Москве не останется — по крайней мере, на улицах.

Так что возьму-ка я свой «засветительный прибор» — длинный и прочный фонарь, китайский клон знаменитого «маглайта». Светит он, может, и похуже оригинала, но в качестве дубины — не уступит. И подсветить опять же можно. С этого я и начал — приоткрыл окно и прошелся ярким тонким лучом по декоративным насаждениям по сторонам от парадного входа. Слева, с моей стороны — ничего подозрительного. А вот справа — точно, стоит. Неподвижный и незаметный. И не холодно ему, хотя одет не по погоде явно. Офисный работничек, рубашка белая… была, пока не перемазал. Я бы его еще на подъезде заметил, но он так хорошо в грязи повалялся, что никакого камуфляжа не надо — и так земля землей. Ага, и крови тоже хватает. Тоже грыз кого-то… Схватил телефон, но поздно — моя уже дверь открывает. Эх, топор надо было взять, в багажнике же лежит, ну да ладно, можно и дубинкой справиться, если не бояться. Главное — не бояться их, они медленные и тупые, как манекены. Только ядовитые: руками не трогать… Ага, заметил открытую дверь, скотина. Повернулся всем корпусом и прямо через кусты ломанулся. Ну и я за ним. Тихонечко так, дверцей не хлопнув, чтоб не спугнуть… Потому что кто бы ты ни был — псих, зомби, пришелец, да хоть черт с рогами, — но мою женщину ты не тронешь. Не дам.

И все же поторопился я немного. Надо было подождать, пока он поглубже в кусте завязнет или хоть пару шагов еще пройдет. Но боязно ждать — вдруг не успею? Ему же достаточно краем зуба дотянуться, просто кожу прорвать. Вот и полез я на него, считай, сбоку, не со спины. И только замахнулся как следует фонарем, чтоб как раз углом крышки дюралевой в темечко попасть, — повернулся он, и куда быстрее, чем я ожидал. И головой ловко в сторону подвинулся, так что вместо точного хлесткого удара получился у меня растянутый такой «мазок» по шее и плечу. Человеку, может, и хватило бы — все же по ключице попал, и неслабо, кажется, даже перелом — но что ему перелом? Он уже руки ко мне тянет, причем обе… И я к нему в распростертые объятья так и лечу. Как затормозил — сам не понял. Наверное, все же помешал ему удар, да и я на фонарь-дубину свою оперся, оттолкнулся от него. Вывернулся за спину, о кусты тиранулся, но не застрял, проскочил дальше, пробежал несколько метров. Обернулся — зомбак стоит на четвереньках, приседает на ноги. И прыгнул. С места сразу метров на пять, как кенгуру. Нет, все же как лягушка — вдоль земли, задними ногами толкаясь. Но не дотянул: не достал. Ноги соскользнули по мокрой земле. И при приземлении он облажался, или рука подбитая подломилась, но упал прямо мордой о тротуарную плитку — и прямо мне под ноги. И уж тут я ему со всей дури да со всего страха ботинок в висок и вколотил. Сам аж взвыл от боли в пальцах, — а ботинки у меня правильные, не из тонкой тряпочки. Отшагнул вбок и фонарем добавил еще пару раз для верности. Почувствовал, как во рту пересохло, несмотря на влажный весенний вечер. Да уж, это не мусоровозчик, медленный и тупой…